Убийство на Оксфордском канале - Мартин Фейт

Пол вздохнул.

— Эк тебе неймется.

— Теперь у нас есть новые данные.

Пол фыркнул.

— Ты все-таки не забывай, с кем говоришь, ладно? Эти наши данные не стоят той бумаги, на которой записаны.

— Ну и что? — кротко улыбнулся Кертис. — Инспектор Грин ведь этого не знает.

И с этими словами он пошел к сержанту Россу, который при его приближении расплылся в насмешливой ухмылке.

— А, сержант Росс! Вас-то мы и ищем! — объявил Кертис и с удовольствием увидел, как после столь многозначительного приветствия краска сбежала с лица сержанта.

— Мы хотели узнать, где сейчас инспектор Грин, — ровным голосом уточнил Пол. Отчего-то ему не хотелось играть с этим ублюдком в кошки-мышки.

В душе Фрэнка Росса произошла короткая борьба между законом, который гласил, что разговаривать с нюхачами запрещается во веки веков, аминь, и сладким чувством, которое он испытывал всякий раз, когда удавалось подложить свинью Хиллари Грин.

Сладкое чувство победило.

Фрэнк даже сам удивился.

Томми был счастлив. Он приехал в паб, будучи почти готов к тому, что вызов окажется миражом, иллюзией (пусть слуховой) из тех, которые встают перед потерявшимся в пустыне бедолагой, но обнаружил, что Хиллари и в самом деле его ждет. И не где-нибудь, а за столом у большого окна-фонаря. Они заказали курицу, пирог с пореем и грудинкой и по порции салата, а за едой говорили о деле.

Томми был готов говорить с ней о чем угодно. О литературе, музыке, телепередачах — господи, да хоть о воспоминаниях детства или о любимом цвете!

В общем, он втрескался по уши.

Но они говорили о деле. И если Хиллари желает найти гараж, сарай, мотоцикл или черта в ступе, он, Томми, обыщет рай и ад, но найдет то, чего она хочет. Ну, по крайней мере, окрестности Вудстока-то уж точно обыщет.

Обед кончился до обидного быстро, и вскоре они уже ехали мимо какой-то деревушки на задворках, названия которой ни один из них не заметил.

— Я высажу тебя здесь, обыщу следующую деревушку, а потом вернусь и заберу тебя. После этого поедем дальше, по часовой вокруг города.

Хиллари помолчала и криво усмехнулась.

— Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Спустя несколько минут после того, как машина Хиллари выехала с парковки при пабе, на стоянку свернул автомобиль, в котором ехали пудинги.

От бармена было мало толку, зато официант, подававший им пироги и пиво, вспомнил, что те двое обсуждали, как будут обыскивать сараи в окрестностях. На этом месте Полу захотелось все бросить — по ряду причин, первой из которых была простая лень. Мысль о том, чтобы колесить по загаженным коровами дорогам в поисках одного-единственного автомобиля, ужасала его до мозга костей. Ему хотелось домой, в Лидс, где преступники не отходили далеко от кафе, пабов и аккуратно вымощенных улиц меж кирпичных домов. Шанс отыскать Хиллари в этом захолустье представлялся совершенно призрачным, а кропотливой работы Пол не любил до дрожи. Он уже чувствовал себя персонажем американского фильма тридцатых-сороковых, в котором угрюмые тюремные охранники с рвущимися с поводков волкодавами обшаривают болота в поисках какого-нибудь бедолаги.

Но Кертис считал иначе. Почему-то он был твердо намерен выступить против инспектора Грин, причем Пол готов был поспорить, что, окажись Кертис в миссисипских болотах, он без колебаний заковал бы в кандалы и Хамфри Богарта, и Джорджа Рафта — дайте только шанс. А волкодаву бросил бы хороший кусок мяса — за труды.

Хиллари не могла поверить своей удаче. Первая же ферма — и сразу в яблочко! О таком она даже не мечтала. Как будто некто свыше в компенсацию за отвратительное утро погладил ее по головке, чтоб не плакала.

Жена фермера совсем не похожа была на классическую фермершу — ни круглых боков, ни розовых щек, ни жизнерадостной улыбки. Она оказалась блондинкой, хорошенькой, почти как Джанин, ходила в недешевых джинсах и выглядела так, будто сию секунду поедет, например, за покупками в «Харви Николс», а нет, так выбирать дорогие обои в столовую.

Похожий на кубик фермерский дом отличался немалыми размерами, и каждый его дюйм был тщательно украшен и отделан — несомненно, под руководством хозяйки, — однако вокруг него располагались самые обычные хлева, сараи и флигеля, а Хиллари больше ничего и не надо было.

Особенно когда выяснилось, что одно из этих строений и снимал Дэвид Питман.

— Да, мистер Питман арендовал у нас старый свинарник. Вон там, видите?

Палец с алым ноготком указывал на массивное прямоугольное строение под ржавой крышей и с каменными стенами в добрый фут толщиной.

— Не возражаете, если я взгляну? — спросила Хиллари. — Возможно, вам уже известно, что с мистером Питманом произошел несчастный случай. Он погиб.

— В самом деле? — Голубые глаза расширились, и вся она была сама невинность. — Я не знала.

Хиллари улыбнулась.

Ну конечно. Впрочем, по виду эта женщина, кажется, из тех, кто читает только «Дом и сад».

Или «Лошадей и гончих».

— Я уверена, что в сложившихся обстоятельствах вы не станете возражать, если я осмотрю строение?

— Конечно-конечно. Он держал там мотоциклы, а больше ничего. Ой, вам же, наверное, понадобится ключ от двери.

Ответить Хиллари не успела — веселая фермерша исчезла в доме, а Хиллари застыла на месте, лихорадочно размышляя. Облом обожал свои мотоциклы, зачем же он оставил фермеру запасной ключ? Должно быть, фермер сам настоял. А может, он потихоньку сделал копию? Или Облом сам охотно выдал им второй ключ? Нет, вот это уж точно нет. Или он крутил шашни с фермершей? Он — уродливый, как мопс, и она — красотка с запросами?

— Вот, возьмите, — сказала жена фермера, протягивая ей ключ. Хиллари хмуро поблагодарила и торопливо пошла через двор.

В старые добрые дни, ностальгически подумала она, здесь повсюду сновали бы куры, кудахтали наперебой над поилкой, выискивали кукурузные зерна и щипали травку. В тени лежал бы, вывалив язык, пастуший пес, а навстречу чужаку с громким гоготом выскочила бы старая гусыня со своими товарками.

Но на дворе стоял двадцать первый век, и единственным, что указывало на принадлежность этого двора к ферме, был разобранный на части трактор, который дожидался ремонта у дальней стены.

Трактор — да еще подсыхающие коровьи лепешки, маслянисто блестевшие на солнце.

Пол Дэнверс заметил машину первым, и тотчас же свернул с дороги.

— Видишь, я же говорил, что все не так страшно, — нахально заметил Кертис. По правде говоря, он тоже сомневался в том, что им удастся отыскать Хиллари, однако лучше уж ездить туда-сюда по округе, чем сидеть в Большом доме и по капле выдавливать сведения о Ронни Грине из тех, кто абсолютно не желал ими делиться. Пол вылез из машины и огляделся. Ночью прошел дождь, но на солнце лужи быстро сохли, и в воздухе висело легкое навозное амбре.

В поле зеленела кукуруза, в зеленой изгороди, покачиваясь на самой верхушке куста, весело заливалась просянка. Ни единого автомобиля на дороге, и трудно было даже вообразить, что где-то там существуют большие города.

— Ну и дыра, — ровным голосом сказал Кертис. — Идем.

В старом свинарнике глазам Хиллари предстал целый ряд мотоциклов. Все они сверкали, буквально источая маслянистый блеск, какой обычно свойственен разве что очень ухоженным автомобилям. За этими мотоциклами ухаживали с неменьшим тщанием — за всеми, если не считать того, что разобранным стоял у стены. «Почему мужчины так любят технику? — мельком подумала Хиллари. — Почему им вечно надо что-нибудь разобрать?»

Больше в свинарнике не было абсолютно ничего. Ни старого буфета, ни стула с потертым сиденьем, ни деревянной скамьи, даже ни единой картонной коробки. Только мотоциклы, ящик с инструментами, кусок брезента, которым был накрыт пол вокруг разобранного механизма, да какие-то старые цепы и косы, которые висели, давно позабытые, на балках под крышей.