Тень олигарха - Ксения Васильевна Бахарева

— Нельзя же сбросить со счетов то, как ваш отдел уголовного розыска боролся за неотвратимость наказания и торжество закона! — эмоционально воскликнула Юля, и третий лишний за спиной облегченно вздохнул.

— Это высокопарные слова, и сейчас совсем не об этом надо думать…

— Так о чем же тогда?

— О суде!

— В самом деле? Вас будут судить?

— Раз уголовное дело заведено, суд состоится непременно. Уже и дата первого заседания назначена.

— Разве кто-то заинтересован в охоте на ведьм?

— Любой нормальный здравомыслящий человек не желает обвинительного исхода. Однако тут определенная ситуация: если машина поехала, остановить ее невозможно. Я понимаю всю абсурдность обвинения и не жалуюсь, как может кто-то подумать, мне нечего скрывать… Просто я вместе с ребятами попал в систему.

— Игорь Михайлович, я обыкновенный журналист на посту, далеко не самый опытный. Хроника криминальных и чрезвычайных происшествий — вот моя тема профессиональная. Ни больше ни меньше. Вы не преувеличиваете мои скромные возможности? Что я могу сделать?

— Нет! Ты — четвертая власть!

— Чем же я конкретно могу помочь? — до Юли по-прежнему не доходило, что она может сделать для бравого капитана, тем более что в ее намерения никак не входило бороться с годами устоявшейся системой.

— Ничего сложного. Просто приезжай с камерой на судебные слушания. А перед заседанием изучи материалы по делу.

— Хорошо, постараюсь, — пообещала Юля, после того как Денисов передал картонную канцелярскую папку с туго завязанным шнурком на боку. — Адвокат есть? У вас же должен быть адвокат? — напоследок спросила журналистка.

— Конечно, — немного беспечно ответил капитан, вставая с дивана, — в папке ты найдешь его контакт.

Громкий процесс

Май, 1994 год, Минск

В прохладном сумрачном зале на деревянных скамейках, коряво исписанных шариковыми ручками, как свидетельство того, какое количество Вась и Коль тут однажды побывало, примостились многочисленные зрители из числа свидетелей, родственников, близких и дальних, друзей, знакомых и обыкновенных зевак. Каждому из собравшихся было чрезмерно любопытно, чем закончится громкий судебный процесс, на скамье подсудимых которого оказались известные милиционеры из элитного подразделения уголовного розыска города. Юля присела с краю скамьи рядом с белокурой женщиной средних лет в окружении резвых мальчишек-близнецов. Пацанам не сиделось спокойно, в их руках ежесекундно вертелись маленькие солдатики, то и дело падая на пол, и от ерзания юных отпрысков длинная скамейка ходила ходуном, издавая нервный скрип. К тому же от слишком теплых курточек волосы их вспотели и завитушками прилипли ко лбу и мальчишки теряли терпение, по крайней мере, им уже теперь казалось, что времени заседания не будет конца.

— Мам, сколько нам тут еще сидеть? — канючил один.

— А можно я куртку сниму? — вторил другой.

Смиренная женщина не отвечала, сидя с каменным лицом неподвижно и отрешенно.

У пустой клетки с толстыми железными прутьями скучал телеоператор с камерой, в ожидании появления конвоя и обвиняемых. Вскоре назначенная к процессу судья разрешила снимать лишь начало заседания и заявила, что потом человеку с камерой непременно необходимо удалиться, несмотря на открытый статус слушаний. По этой же причине оператор по-быстрому снял крупные планы собравшихся, в отсутствие фигурантов дела, набрал с десяток перебивок для свежего выпуска «Террановы» и теперь задумался о своем наболевшем, где и за сколько поменять моторное масло в личном автомобиле.

Тележурналистка, приметив знакомый затылок Денисова, что устроился на первом ряду во всеоружии, открыто демонстрировать общественности знакомство с обвиняемым начальником городского отдела уголовного розыска не спешила, дабы не упрекнули в предвзятости.

По обе стороны от длинного стола в центре зала за специально оборудованными трибунами прямо друг напротив друга уткнулись в ворох документов, соответственно, в чопорном костюме рыжеволосый адвокат и в форменном синем кителе назначенный для предъявления обвинений свежий румяный прокурор.

За досудебное время Юле удалось встретиться с адвокатом Евгением Бегуном, даже выслушать его великолепный план по защите обвиняемых во время процесса, далее досконально изучить накопленные материалы возбужденного уголовного дела, в том числе и результаты повторной криминально-гистологической экспертизы. Более того, у девушки получилось встретиться с известным в стране врачом, по удачному совпадению бывшим одноклассником Александра Лисовского. От врача ей хотелось узнать о криминальном или естественном характере самых вероятных причин смерти в кабинете ГУВД задержанного и скончавшегося там Андрея Вячеславовича Шутько. И, выслушав множество известных версий, а именно: тридцатиградусная жара, многодневный запой, критически высокая температура тела, естественное волнение при задержании — медик виртуозно нарисовал простую схему поведения человеческого организма при одиночном ударе в солнечное сплетение.

— Как я понимаю, обвинение основано на том, что лишь один-единственный точечный удар в солнечное сплетение, диаметром с обыкновенный карандаш, явился смертельным? — профессор-кардиолог при седой шевелюре и круглых умных очках удивленно посмотрел на Юлю.

— Верно, удар один, а обвиняемых трое.

— Милая дама, смотрите, если бы удар пришелся в солнечное сплетение, то на позвоночнике пациента непременно образовались бы видимые характерные следы по тридцатисантиметровой дуге. Вот здесь, видите? — На тетрадном листке в клеточку доктор дорисовал за схематично обозначенным позвоночником четкую полукруглую линию.

— От чего же он умер? — недоумевала тележурналистка.

— Как минимум от пяти вышеназванных причин… Или от одной из пяти…

Вдруг среди сплошного гула в середине зала распахнулась массивная дверь, милицейский конвой завел в клетку двоих подсудимых, долго ковыряясь в большом замке и наручниках на запястьях обвиняемых, и полный зал оживился пуще прежнего, особенно две крупные женщины в правом углу скамеек. Кто-то из присутствующих зевак усиленно стал махать руками, приветствуя тех, кто в этот час оказался в клетке, кто-то выкрикивал их имена, а женщины в углу — очевидно, матери — застонали, заохали и громко брызнули слезами.

— Сереженька, родной! Мама здесь! — растерянно крикнула одна.

— Сыночек! Димка! — вторила другая.

За рукав последней дернула невестка, вполголоса прошептав: «Тише, мама, не волнуйтесь вы так!»

— Тишина в зале! — послышался наконец твердый милицейский приказ. — Если кто-то хочет остаться в зале, всем молчать!

Пухлые губы второй женщины в ответ непроизвольно обиженно оттопырились, являя ровный ряд пожелтевших зубов, и стало понятно, в кого эта привычка у оперуполномоченного Макарова, который в ответ непроизвольно повторил характерный жест, тогда как стажер младший лейтенант Трофименко улыбнулся своей матери, качая головой, просто намекая, чтобы не переживала: мол, все будет хорошо.

— Встать! Суд идет! — с этими традиционными словами из служебной комнаты показалась миниатюрная секретарша, а за ней — строгая представительница Фемиды в длинной черной мантии и белом воротничке.

Первым делом судья с длинными русыми, слегка подкрученными на концах волосами громогласно потребовала от подсудимого Денисова присоединиться к скамье адвоката, затем по заведенной