Преступники. Факел сатаны - Анатолий Алексеевич Безуглов

Ознакомительный фрагмент

наши производственные и научные подразделения, познакомил с людьми. Пожалуй, люди — интереснее. Ищущие, смелые. Я имею в виду — в направлении поиска. О нас много пишут. Но не всегда понимая при этом суть. Главное, чего мы добились в научно–организационной сфере, — терпимость. Как ни парадоксально, но движущей силой и главной ценностью в науке является субъективизм. Да, да, потому что ученые должны искать общее в различном и различное в общем, иметь нестандартный подход к явлениям и механизмам окружающего нас мира. Я считаю совершенно неправомочным административное подавление научных направлений и поисков… Пусть будут ошибки, срывы — это неизбежно. Но конформизм мышления, я убежден, ведет к смерти творческой мысли…

Генеральный директор говорил спокойно, но это спокойствие особо подчеркивало его убежденность.

— Я кое–что читала о вашем эксперименте, — сказала Ольга Арчиловна, чтобы не казаться совершенным профаном.

— Разве в статьях, книгах все охватишь? — заметил Ростовцев. — Надо повариться в нашей каше. Объединение — это живой организм. Пульсирующий, развивающийся, со своими коллизиями, столкновениями мнений… Право же, не пожалеете, если, к примеру, встретитесь с ребятами из нашего клуба «Эврика». Они собираются по субботам, чаще всего в молодежном кафе.

— Аркадий Павлович, мы с товарищем Чикуровым здесь совершенно по определенному поводу. А конкретно — чтобы ответить на вопросы: кто и с какой целью стрелял в профессора Баулина?

— И каковы успехи? — спросил генеральный директор, сцепив руки и положив их на журнальный столик. — Понимаете, мне звонят отовсюду — из министерства, из области, а я, право, не знаю, что ответить.

— Скажу прямо: пока много неясного. К примеру, я только что беседовала с вашим шофером…

— Допрашивали, — поправил Ростовцев, наверняка уже осведомленный.

— Наши беседы — это, как правило, всегда допросы.

— Целенаправленные?

— Естественно, — пожала плечами следователь.

— А действия ваши всегда обдуманные? — серьезно продолжал генеральный директор, в голосе которого послышались осуждающие нотки.

— Вы о чем, Аркадий Павлович?

— Обыскивать на глазах у всех мою персональную машину… Хотели вы того или нет, но создали определенную ситуацию. Люди воспринимают услышанное и увиденное всегда под каким–то углом зрения. Поселок сейчас живет только разговорами о покушении на Баулина… Представляете, как будет истолковано ваше поведение?.. Слухов и так предостаточно. А вы, получается, подливаете масла в огонь.

— Конкретно, пожалуйста, Аркадий Павлович, — сказала Дагурова. — А то вокруг да около.

Ростовцев усмехнулся.

— Видите ли, кое–кто болтает, что я был заинтересован в смерти Евгения Тимуровича… Чтобы не делить с ним деньги и славу… Цинично, разумеется, и глупо! Не стоило бы обращать внимания, но у сплетен есть особенность: не убьет, так замарает.

— Ни я, ни Чикуров подобных сплетен не слышали, — подчеркнуто произнесла Дагурова. — И тем более не распространяли… Уверяю вас, интересуют нас не слухи и домыслы, а конкретные факты.

— Факты таковы, что Баулин не только кандидат на получение вместе со мной премии, но прежде всего мой единомышленник, соавтор и друг! — словно вбивая гвозди, проговорил Ростовцев. — Представляете, если бы Евгений Петров желал убить Илью Ильфа, я имею в виду создателей бессмертного Остапа Бендера…

— Я поняла, — бесстрастно сказала Дагурова.

— Нонсенс! — продолжал Ростовцев. — Я уже не говорю о том, что Баулин не просто главврач экспериментальной клиники в Березках. Это будущее медицины!.. И ваши подозрения…

Ростовцев замолчал, откинулся на спинку кресла, осуждающе глядя на следователя.

Но не выражение его лица занимало Дагурову, а все те же подошвы туфель.

«Кажется, след в прихожей того же размера», — думала она. И все не знала, с чего начать главный разговор.

Дагурова понимала: человек перед ней незаурядный, видный ученый, руководитель крупного предприятия, по–видимому, прекрасный организатор. Но… На то она и следователь, чтобы сомневаться. С фактами на руках.

— Аркадий Павлович, я все–таки вынуждена задать вам несколько вопросов…

— Слушаю, — стараясь быть невозмутимым, сказал генеральный директор.

— Скажите, вы были вчера в доме Баулина?

Взгляд Ростовцева стал холодным, пронизывающим.

— Нет, — коротко ответил он.

— Вы вчера не садились за руль своей персональной машины? — спокойно выдержала этот взгляд Ольга Арчиловна.

Удивление, недоумение, настороженность — вот какая гамма чувств промелькнула на лице Ростовцева. Он отрицательно покачал головой.

— Тогда расскажите, пожалуйста, что вы делали вчера с восьми часов утра до одиннадцати? — попросила следователь.

— Встал в восемь, сделал зарядку, — еле сдерживая раздражение, стал рассказывать генеральный директор. — Позавтракал… Это подтвердит мой сын Павел… Без пятнадцати девять за мной приехала служебная машина. Из дома я направился прямо сюда. Свидетель — Носик… До обеденного перерыва я не покидал своего кабинета. Это подтвердят сотрудники дирекции… Вы удовлетворены?

— Эта штука вам знакома? — Дагурова вынула из портфеля сложенный в целлофановый пакет плащ с капюшоном.

— По–моему, такие выдавали нашим работникам, — пожал плечами Ростовцев. — Лично я спецодеждой не пользуюсь.

— Скажите, ваш шофер мог отлучиться на некоторое время без вашего ведома? — не обращая внимания на иронию, спросила Ольга Арчиловна. — На машине, разумеется?

— У нас не принято скрывать что–либо от руководителей… Носик — дисциплинированный работник. Чтобы использовать служебную машину тайком от меня — нет, этого не может быть! — категорически заявил Ростовцев. Он встал, прошелся по кабинету, наверное, чтобы успокоиться, и резко остановился возле следователя. — Товарищ Дагурова, может, хватит играть в прятки, а? Что все это значит?

— Я выясняю кое–какие обстоятельства, — спокойно сказала Ольга Арчиловна.

Она видела: Ростовцев вот–вот взорвется. Ну а как быть ей? Поручено разобраться, она и разбирается. Что же касается эмоций, то с ними Дагуровой приходится сталкиваться не впервые.

«Надо держать линию до конца», — решила она.

— Бог ты мой, вижу, что выясняете! Вижу, что допрос! Но что именно вы хотите знать? При чем здесь моя машина, мой шофер? И этот дурацкий плащ?! — вспылил, Ростовцев.

— Дело в том, что вчера около десяти часов утра ваша «Волга» подъехала к дому профессора, — объяснила Дагурова. — И кто–то в плаще с капюшоном дважды заходил в особняк, взяв оттуда какие–то вещи.

Ростовцев мрачно, не мигая, смотрел на следователя.

— Вот факты, — закончила она.

Генеральный директор подошел к столу, нажал кнопку селектора.

— Носика ко мне! — рявкнул он в микрофон.

— Не надо, — спокойно, но твердо возразила Дагурова.

— Отставить! — отменил приказ Ростовцев и вернулся к журнальному столику. — Позвольте, это согласовано?

— Что именно? — спросила Дагурова.

— Все это! Обыск, допрос и так далее!

— С кем?

— Как будто вы не знаете! — с угрозой проговорил генеральный директор.

— Я знаю, и очень твердо, — выдержала натиск Ольга Арчиловна, — что мои действия согласуются с законом. Этого, по–моему, вполне достаточно.

Ростовцев сунул руки в карманы пиджака.

— Ну что ж, тогда я буду вынужден… — с ледяной холодностью начал было он, но следователь перебила:

— Простите, это