Война майора Пронина. Медная Пуговица - Лев Сергеевич Овалов

сколько в том, что даже самому мистеру Тейлору завербовать советского офицера потруднее, чем какого-либо короля?

– Вы правы, – немедленно согласилась Янковская. – Вы для него клад! – Все с тем же задумчивым видом она повертела в руках пуговицу. – Несомненно, вы относитесь к числу тех драгоценных агентов, которых очень трудно заполучить даже заокеанской разведке, – продолжала она. – Слишком большие надежды возлагаются на вас, чтобы какие-нибудь резиденты могли распоряжаться вашей жизнью.

– А у вас есть такая? – поинтересовался я.

Она нахмурилась. По-видимому, мой вопрос был или бестактен, или обиден.

– Нет, – сказала она не то с легким вызовом, не то с печалью. – Я могу обойтись без подобного талисмана. Мне не придется работать в такой сложной обстановке, как вам…

Она с любопытством всматривалась в меня, точно мы виделись впервые. У меня появилось ощущение, будто я предстал перед Янковской в каком-то новом качестве после свидания с мистером Тейлором. Она как бы порхнула на диван и приветственно помахала мне рукой. Вообще она вела себя в этот вечер очень театрально, говорила с излишней аффектацией, принимала неестественные позы, никак не могла усидеть на месте. Думаю, что и приезд господина Тейлора и мое приобщение к его ведомству возбудили ее нервы необычной даже для нее остротой положения.

– Кстати, я хочу дать вам один добрый совет, – дружелюбно произнесла Янковская. – Мне кажется, что вы все-таки недооцениваете значения своей пуговицы, а это, повторяю, могущественный талисман. Носите его всегда при себе. Всегда может случиться, что она выручит вас из большой беды.

– Хорошо, – сказал я и сунул пуговицу в карман пиджака.

Она улыбнулась.

– Вы еще меня вспомните!

– Вот что, Софья Викентьевна, – сказал я, переходя на сугубо деловой тон и стараясь по возможности делать вид, что инициатива по-прежнему остается за ней. – Этот самый Тейлор заявил, что вы поможете мне превратить в реальность какую-то фантастическую агентурную сеть. Не будем откладывать дело в долгий ящик. У вас есть список, к которому мы должны подобрать ключ…

Она посмотрела на меня не без удивления.

– Вы, кажется, действительно хотите оправдать полученные деньги?

Каким-то балетным жестом она пригласила меня пройти в кабинет, подошла к стене, сняла одну из акварелей Блейка, вставленную в очень узенькую рамочку, шпилькой, вынутой из волос, вытолкнула из рамки какой-то шпенечек и вытряхнула на стол скатанный в тонкую трубочку листок.

– Можно прочесть? – вежливо спросил я.

Янковская не ответила. Я развернул листок.

Это был список фамилий на английском языке. Позже я их пересчитал: двадцать шесть фамилий с инициалами.

– Я не понимаю, что же здесь сложного? – удивился я. – По-моему, все ясно.

Янковская снисходительно улыбнулась.

– Если бы это было так. Попробуйте найдите в Латвии имеющегося в списке Клявиньша… Их тысячи! А инициалы означают что угодно, но только не имя и отчество…

Я с любопытством держал в руке крохотный листок бумаги, еще раз перечел фамилии, и вдруг совсем другая мысль пронизала мое сознание.

– Скажите, – спросил я Янковскую. – Неужели из-за этого листка и поплатился Блейк своей жизнью?

– И не только Блейк, – ответила она. – Вы тоже могли поплатиться, хотя имели к этому листку совсем косвенное отношение.

– Это так дорого? – спросил я, глядя на листок.

– Очень, – сказала Янковская. – В Советском Союзе за него тоже дали бы немалые деньги. Кажется, это Наполеон сказал, что хороший шпион стоит целой армии?

Она взяла листок и заботливо его расправила.

– Это все первоклассные агенты…

– Но почему же Блейк не пожелал продать этот список?

– Noblesse oblige! – произнесла она с иронией. – Благородное происхождение обязывает!

– И вы убили его, чтобы завладеть этим списком? Неужели для вас деньги дороже человека?

– Ах, да при чем тут деньги! – с досадой ответила Янковская. – Просто те сильнее, они убрали бы и меня, как убирают всех, кто не желает с ними сотрудничать.

– А вы не боитесь, что Интеллидженс сервис не простит вам этого?

– А я и не собираюсь дразнить Интеллидженс сервис, – ответила Янковская. – В тот вечер, когда мы с вами познакомились, Блейк должен был переслать список в Лондон. В Англию возвращался крупный английский коммерсант, находившийся со своей женой в России в качестве туриста. Ночью он улетал в Стокгольм. Блейк не подпускал меня к списку. Я знала, что он должен пойти в ресторан отеля «Рим» и через день этот список очутился бы в тайниках Интеллидженс сервис. Блейк собрался на свидание. Я видела, что у него имеется два экземпляра списка. Один он должен был отдать, второй, вероятно, хотел сохранить для себя. Я предложила ему продать дубликат. Он засмеялся. Я пригрозила ему, сказала, что он рискует жизнью. Он ударил меня. Я застрелила его и пошла на свидание вместо Блейка. Сказала, что его пытались убить, что это, по-видимому, дело рук советской разведки, что раненый Блейк поручил мне отдать список…

– Таким образом, Интеллидженс сервис имеет список?

– Да, этот турист успел улететь; еще несколько часов, и он застрял бы здесь, – подтвердила Янковская. – Иначе меня не оставили бы в покое. А ключ к списку или изобретен в Лондоне, или отправлен туда раньше. – Она указала на листок. – Эта бумажка очень важна, но пока что ею нельзя воспользоваться.

– А что же мы с вами будем делать?

– К вам пришлют одного из тех, кто перечислен Блейком. Единственного, кто известен заокеанской разведке. Может быть, с его помощью мы отыщем ключ.

– Ну а скажите, на что заокеанской разведке английские агенты?

– Как вы не понимаете? – удивилась Янковская. – Тейлор и его люди всегда таскают каштаны из огня чужими руками. Блейк потратил несколько лет для того, чтобы подобрать своих агентов, а они приберут сеть к своим рукам и будут ею пользоваться.

– А тем все равно, кому служить?

– В основном да, – подтвердила Янковская. – Конечно, агенты Блейка – тоже люди не без принципов, но, в общем, это один принцип – ненависть к Советам; с этой точки зрения им почти безразлично, кому служить. Кто заплатит больше, тот и будет их хозяином.

– В таком случае вы тоже перепродались? Судя по вашей теории…

– Конечно, – перебила меня Янковская. – Но что касается меня, я предпочитаю служить не столько тем, кто щедрее, сколько тем, кто сильнее.

– Ну а если Интеллидженс сервис узнает о вашем предательстве? Вы не боитесь ее мести?

– Во-первых, не узнает, – равнодушно ответила она. – А во-вторых, тот, кто не захочет подчиниться Тейлору, отправится вслед за Блейком.

– Ну, а почему же вы служите немцам? Или это тоже реальная сила?

– Немцы – сентиментальные дураки, – резко сказала Янковская. – Сила-то они сила, только не очень разумная. Пока что немцы выматывают Россию, и им позволяют это делать. Но помяните мое слово: они тоже таскают каштаны для кого-то другого.

И тогда я задал ей один неосторожный вопрос:

– А не думаете ли вы, поклонница непреодолимой силы, что настоящая сила на той стороне, откуда пришел я?

– А вот этой силе я не подчинюсь никогда! – закричала она. – Сила, принадлежащая серому быдлу!..

Голос ее сорвался. Она бросилась в кресло и точно утонула в нем.

– И если вы, Андрей Семенович… – Она почти никогда не называла меня этим именем… – Если я замечу, что вы снова поглядываете на восток, клянусь, я убью вас собственными руками! – Она тут же встала. – Прикажите Виктору отвезти меня домой.

Я вызвал Железнова.

– Отвезите Софью Викентьевну, – распорядился я. – Ей нездоровится, поэтому не торопитесь, пусть она подышит свежим воздухом.

Железнов вернулся очень быстро.

– Я не заметил, чтобы она была больна, – сказал он. – Она не захотела ехать домой и приказала отвезти ее к Гренеру.

– Ну и слава богу, – отозвался я. – Значит, мы можем спокойно поговорить.

Я протянул ему аккредитив.

– Это что? – спросил он.

– Цена предательства, – пояснил я. – Мистер Тейлор решил, что в эту сумму я ценю Родину.

Я подробно рассказал о своей встрече, показал список, открыл тайну убийства Блейка.

– Да, поучительный разговор, – задумчиво заметил Железнов. – Теперь многое становится понятным: и почему тянут со вторым фронтом, и откуда у немцев нефть…

Он попросил показать ему пуговицу, подержал на ладони и бережно вернул.

– Береги, это может пригодиться, – посоветовал он и как бы спросил самого себя: – Хотел бы я знать, есть ли еще такие пуговицы в нашей стране…

Затем он склонился над списком