Убийство на Оксфордском канале - Мартин Фейт

— Значит, у него очень хорошее зрение, иначе как бы он меня оттуда разглядел, — равнодушно ответила она.

— Он хорошо знает вашего мужа, — включился Пол, решив, что Кертис и так уже долго отдувался. — По правде говоря, капитан Мак-Мюррей был очень разговорчив.

— Правда? Поймали его за какими-то безобразиями? — сухо поинтересовалась Хиллари.

Пол улыбнулся:

— Вот именно. Позавчера вечером капитана Мак-Мюррея поймали на перевозке абсолютно незаконного товара. Он возил икру, представляете? Божится, что честно купил ее у приятеля с российского траулера. Тоже, кстати, рыбака. И чего только не находили в улове у нашего старины Мак-Мюррея! От шелка до бэушных деталей для самолетов — ну все ему в сеть идет.

Хиллари скривилась. Замечательно. Ронни якшался с человеком, который не брезговал даже изношенными самолетными деталями. По спине у нее пробежал холодок — она подумала о том, скольких людей погубил Мак-Мюррей и те, кто покупал у него эти детали.

— По-видимому, Ронни пользовался его услугами для контрабандной перевозки товаров? — прямо спросила она. — Иначе зачем бы вы мне тут все это рассказывали?

Пол наклонил голову.

— Да, по-видимому, этот незадачливый рыбак действительно часто вел дела с вашим бывшим.

— Да? Что ж, я вам уже сказала: на север я не ездила ни разу, так что идите рыбачить куда-нибудь еще. Если это все…

С этими словами она встала, с силой опершись на стол.

— Так вы не против, если мы покажем вашу фотографию рыбакам в порту? — натужно улыбнулся Кертис.

Хиллари рассмеялась.

— Работайте, ребята, — мило пожелала она им, про себя надеясь, что они и в самом деле займутся делом где-нибудь подальше.

О том, что Гасконь сделал ноги, Хиллари узнала от Томми, который, явившись на дежурство, успел посплетничать с констеблем, дежурившим у лодки в ту злополучную ночь. Неудивительно, что констебль был раздавлен и разбит в пух и прах, ну а Томми Линч, при всей своей внешней внушительности, был известен как человек понимающий.

— Мэл, небось, только рад, — заметила Хиллари в ответ на рассказ Томми, который не без удовольствия пересказал ей историю о неудаче начальника. — Ну хоть Мейкписа-то они привезли?

Томми кивнул.

— Допрашивают в двенадцатой. Пойдете смотреть, шеф?

Хиллари пожала плечами. Ей хотелось ответить — нет, не пойду. Хотелось сказать, что Облом мог погибнуть по тысяче других причин, никак не связанных с наркотиками, и их дело — найти эту причину.

Но любопытство взяло верх над уязвленным профессионализмом.

— Да, пожалуй. Почему бы и нет. Пойдешь со мной?

Еще бы он не пошел!

Мэл работал в паре с Реджисом и изображал хорошего полицейского, а Реджис — плохого. У Реджиса получалось лучше. Однако Хиллари, войдя в комнату за зеркалом, с первой же минуты поняла, что Альфи Мейкписа им не пронять, сколько ни старайся.

На нем была расстегнутая у ворота рубашка в красно-синюю клетку и свободные темно-коричневые, залоснившиеся на коленях брюки. На эргономичном стуле допросной он сидел расслабленно и уютно, словно кот, свернувшийся калачиком у горячего камина. Глаза у него были полузакрыты. Весь его вид говорил о том, что он без труда просидит так хоть двенадцать часов кряду — вот только законом такие длинные допросы запрещены. Зато тот же самый закон гарантировал ему питание, напитки, присутствие адвоката и все прочее, что только может потребоваться для того, чтобы превратить пребывание в полицейской штаб-квартире округа в приятнейшее времяпрепровождение.

— Послушайте, Мейкпис, почему вы не хотите признаться, что Дэйв Питман был с вами на борту как минимум до вечера восьмого числа? Мы же знаем, что был. У нас есть подписанные показания свидетеля в Лондоне, он видел, как вы все трое поднялись на лодку перед тем, как она отошла от причала, — убедительно говорил Мэл.

— Да бросьте! Ты что, решил, что вы невидимки, что ли? — это вступил Реджис — высокомерно хмыкнув, он попробовал спровоцировать Мейкписа на конфликт. — Или, думаешь, мы не сумели бы проследить ваш путь с самого начала?

Мейкпис молчал.

Тяжело вздохнув, Мэл демонстративно подтянул к себе папку и стал читать, всем своим видом выражая неподдельнейший интерес.

— Альфред Дэниел Мейкпис. Родился 17 августа 1953 года. Окончил начальную школу Святой Елены, затем до четырнадцати лет ходил в местную среднюю школу. Оставил школу и пошел работать на обувную фабрику. Затем нашел работу на верфи, а оттуда перешел в торговый флот.

— Значит, вот за что тебя выбрал Флетчер, да, Альфи? — фыркнул Реджис. — Нравится водить коксовоз, да? Эй, Мэл, а на флоте он кем был? Спорим, кочегаром? Эти работяги из трюма нос лишний раз не высунут.

Мейкпис молчал.

Томми беспокойно переминался с ноги на ногу. Не имея и десятой доли опыта, которым могла похвастаться Хиллари, он, похоже, начинал понимать, что инспекторам ничего не светит.

Мейкпис был холоден и равнодушен, как вчерашний рисовый пудинг.

— Мы вызвали на лодку собак, шеф, — сообщил Томми. — И ничего. Кинолог божится, что лодку снизу доверху обработали дезинфектантом.

Хиллари кивнула. Ее это не удивляло.

— Так зачем ты затребовал Облома, а, Альфи? — спросил вдруг Реджис, пытаясь застать Мейкписа врасплох. В ответ Мейкпис не спеша поднял взгляд от стола и задумчиво поглядел на Реджиса — только и всего.

— Мы все знаем, — засмеялся Реджис злодейским смехом, от которого по спине у Хиллари побежали мурашки. Приятные такие мурашки. Конечно, будь она на месте Мейкписа, ей сейчас было бы несладко, но она — полицейский, и к тому же — женщина, у которой слишком долго никого не было. А в Реджисе, хоть он и был далек от голливудского идеала высокого темноволосого красавца, таилось что-то такое, отчего у девчонок в полицейской форме сладко сосет под ложечкой.

Знал бы это инспектор Пол Дэнверс из Йоркширских полицейских сил — небось, не обрадовался бы, а?

Хиллари едва не фыркнула, но все же успела удержаться.

— Мы все знаем — и про Люка Флетчера, и про его небольшие затруднения в последнее время, — нажимал Реджис, вздернув верхнюю губу, словно доберман, повстречавший бродячего кота.

— Ну, не такие уж и небольшие, — спокойно заметил Мэл. — Я про проблемы. После нашего рейда в Оксфорде он, должно быть, по уши в проблемах.

Мейкпис молчал.

Рядом с Хиллари тяжело вздохнул Томми.

— Они его не расколют, да, шеф?

— Если только после дождичка в четверг, — мрачно покачала головой Хиллари.

Тут дверь допросной открылась, и в щели показалась толстощекая башка Фрэнка Росса.

— Шеф, на два слова, — сказал он, не обращая внимания на недовольное лицо Мэла.

Реджис покосился на напарника, и Мэл встал.

— Я ненадолго оставлю вас с инспектором Реджисом, мистер Мейкпис, — сказал он в надежде, что это неожиданное обстоятельство доставит подозреваемому хотя бы пару неприятных мгновений.

Но Мейкпис даже не оторвал взгляда от стола, который все это время разглядывал с неизбывным интересом.

— По-моему, Фрэнк что-то знает, он прямо лопается, — сказал Томми, заставив Хиллари переключить внимание на ее заклятого врага.

Томми был прав. Фрэнк буквально пузырился от возбуждения.

— Идем, — бросила Хиллари и выскользнула за дверь. В обычное время подглядывание за допросом стоило бы ей изрядной взбучки, но Мэлу было не до того — он внимательно слушал Фрэнка.

Недоверие на его лице сменилось напряжением, затем — гневом, и наконец взгляд стал задумчивым.

У Хиллари подпрыгнуло сердце.

Она подобралась ближе и успела услышать окончание доклада:

— …на стоянке возле «Замка Стерди», северное направление.

Увидев за спиной у Фрэнка Хиллари, Мэл отрывисто кивнул.

— Мы нашли Гасконя, — просто сказал он, но она не успела спросить, отчего по этому поводу столько шума. Потому что Мэл добавил: — Мертвым.