Елена Топильская - Жизнь честных и нечестных

— Стасик, ты рассуждаешь как следователь, что вполне естественно. А теперь, — предложила я, — подумай о том, что сотрудники милицейской «разведки» никогда не имеют дела напрямую со следователем. Вся информация, которую они собирают, поступает оперативнику — заказчику мероприятий, который и решает, что с ней делать, в каком виде отдавать следователю. То есть у «разведчика» формируется стереотип: убедить надо именно опера. Ты, Стасик, еще не сталкивался с этим, а Андрюша подтвердит: часто опер прибегает с криками: «Я такое знаю, такое!», а потом оказывается, что «такое» никак не реализовать. Или факт сам по себе бывает интересный, определенным образом человека характеризующий, но состава преступления не содержит. А опер на следователя обижается за то, что тот отказывается реализовать интересную информацию. Бывает так, Андрюша?

— Бывает, что скрывать, — признался Синцов. — Только я, как вшивый, вес про баню. Маше наши противники кажутся тонкими, и она тащится от таких рафинированных оппонентов. Но я повторю: с каждым новым кусочком информации становится! все опаснее. Маша думает, что никто нас не тронет; а я боюсь, что это до поры до времени. Как вы думаете, Юля-то Боценко с крупными деньгами завязана не была? Похоже, что убили ее только из-за информации, из-за того, что она узнала что-то опасное для наших фигурантов… А если принять за истину, что Юлю Боценко убили из-за информации, то надо признать, их не остановило, что Юля — работник милиции и что у нее папа — крупный милицейский начальник. Значит, приперло… Когда мы будем обладать этой информацией, наших рафинированных оппонентов тоже не остановят наши регалии… Дай бог, чтобы я был не прав, — заключил Синцов. — Мы, кстати, Бесова не до конца отработали. Мы ведь хотели уточнить, знал ли кто-нибудь о планах Хохлова на вечер семнадцатого. Если, например, он собирался в театр, значит, его можно было подождать у дома. Давайте я вам вы зову близкого друга Хохлова, он же его заместитель, стало быть, сослуживец. Может, каких-нибудь сплетен расскажет…

— Ну что ж, вызывай, — согласились мы со стажером.

Друг Хохлова пришел по первому зову.

— Нет, вы знаете, я и сам был не в курсе Сашиных передвижений, — порадовал он нас. — Он мог позвонить мне на мобильник и сказать, откуда он приехал, но он никогда не говорил, куда едет. И тот

Роковой день исключением не был.

И тут в разговор встрял Стас и задал неожиданный вопрос:

— Как вы думаете, у Хохлова была любовница? И свидетель вдруг ответил:

— Была.

— А кто, вам известно?

— Нет, кто она, я не знаю. Ни внешности, ни фамилии, но думаю, что женщина на уровне.

— Вы видели ее?

— Нет, никогда не видел, и Хохлов никогда не говорил мне, что у него кто-то есть. Просто он был симпатичным, фактурным мужиком, обращал внимание на женщин и, когда мы вместе шли по улице, провожал взглядами красоток. Ну, жену его вы видели, серая мышка, да еще и безумно ревнивая… Так вот, мужики, у которых нет нормальной бабы, но с потенцией все в порядке, смотрят на женщин не так: они слюной исходят. А Хохлов оборачивался на длинные ноги, но смотрел оценивающе и сравнивал, и при этом в глазах светилось удовлетворение — что-то типа «прошла классная телка, но я имею не хуже». И это было заметно… Но жену он смертельно боялся. Она его зажала деньгами, все было в ее распоряжении; если бы она о чем-то узнала, она бы Сашу голого на улицу выкинула.

Свидетель распрощался и ушел. А я сказала Стасу:

— Ну что, будем расширяться концентрическими кругами?

— Какими кругами? — не понял мой стажер, находясь еще под впечатлением допроса.

— Сначала проверим наиболее реальных кандидаток, потом, если не получится, будем искать в другом месте. А кто у нас ближе всего к центру, кого нужно проверить в первую очередь? Имеется среди наших фигурантов подходящая кандидатура?

— Имеется, — сообразил Стас, и в глазах его блеснул огонек. — Юля Боценко?

— Правильно, Стасик. Завтра позвоню биологам, может, они что-нибудь по плоду установят; группа крови Хохлова-то в морге есть.

На следующий день, не успела я позвонить экспертам-биологам, как Синцов принес на хвосте весть о том, что членом жюри и главным спонсором конкурса красоты, на котором Юля Боценко стала первой вице-мисс, был не кто иной, как президент банка «Геро». Александр Хохлов.

14

Муж мой действительно ушел к отчиму, квартира была свободна, но я почему-то не могла там оставаться одна. И Машку было неудобно стеснять, несмотря на ее заверения, что она мне очень рада. Я не знала, что делать, тем более что у Машки, кажется, наклевывался новый роман, с известным скульптором Акатовым.

— Это судьба, — утверждала она. — Представляешь, Мышь, как увижу интересного мужчину в возрасте, обо всем забываю. У меня, наверное, геронтофилия. А он — просто мужчина моей мечты, причем он в такой хорошей форме, что меня поражает. Когда мы в первый раз оказались в постели, я чуть было не ляпнула: «Для своего возраста ты в прекрасной форме». И он все время говорит, что я его роза и что у меня гам — роза. Вот пацаны разговаривать в постели не любят, а зря. Женщине скажешь какой-нибудь пустячок приятный, она и растает и твоя навеки.

Я посмеивалась:

— А им это надо, чтобы навеки? Как это Губерман писал: «Зря женщины не любят стариков и лаской не хотят их ублажать: мальчишка переспал и был таков, а старенький не в силах убежать…»

— У него выставка в Манеже будет, — продолжала разливаться Машка, — и он хочет, чтобы я написала вступительную статью к каталогу: Я ему говорю, что подписаться своей фамилией — это все равно, что выступить с заявлением, что я любовница Акатова. Он говорит — хочу, чтобы ты заработала немного, а подписаться можно псевдонимом. Мышь, выбери мне псевдоним.

— Как его зовут, Борис? Значит, Роза Борисова. Или Муза Борисова, тоже неплохо.

Я продолжала ходить в Машкином плаще, поскольку она, и небезосновательно, уверяла меня в терапевтическом воздействии хороших вещей на женскую психику, а моя психика, как известно, нуждалась в терапевтическом воздействии.

Раз припереть злодеев с помощью изъятого оружия не удалось, оставался один выход: задерживать их по должностным и работать с ними в тюрьме. Тем более что Синцов считал: с некоторыми из фигурантов есть о чем поговорить. Если грамотно построить работу, по крайней мере двоих из них можно попытаться убедить, что «честный путь — дорога к дому». Если мы хотя бы от двоих получим показания, остальное можно будет дожать на косвенных уликах, а их достаточно.

Мы втроем высиживали в прокуратуре допоздна, роясь в сводках телефонных переговоров «Форта Нокс» с работниками «наружки». Журналы, по официальному сообщению за подписью начальника Управления, были утрачены в результате протечки труб в архиве.

Стас выписал и свел в таблицу все позиции, которые позволяли инкриминировать нашим фигурантам составы взяточничества, злоупотребления служебным положением и вмешательства в частную жизнь. Вот что доказывалось стопроцентно, так это последнее из перечисленного. Ответственность сотрудников ГУВД за незаконный сбор сведений о частной жизни лежала на блюдечке с голубой каемочкой.

— Жаль только, — переживал Стас, — что санкция статьи сто тридцать седьмой не предусматривает лишения свободы, а значит, и арестовать по этому обвинению нельзя!

— Ничего, Стас, — утешала я его, — зато по взяточничеству меры наказания предусмотрены хорошие.

Мы внушали друг другу, что надо бить наверняка, что у нас будет только один шанс, только однажды можно будет их деморализовать. Я объясняла Стасу всю важность операции, Андрей тоже полировал ему мозги: надо собрать их вместе, напугать, внести раздор и сумятицу в их ряды и полностью деморализовать арестом. Послушать, что они будут говорить в камере и что попытаются передать друг другу; не может быть, чтобы из этой навозной кучи мы не вьцепили бы пару-тройку жемчужных зерен.

Не найти было только господина Федугина (по данным Центрального адресного бюро, человеке паспортными данными владельца фирмы «Офорт» в городе зарегистрирован не был. В учредительских документах фирмы в качестве домашнего адреса господина Федугина был указан несуществующий номер дома и квартиры. Офис фирмы был хронически закрыт). Да еще Синцов периодически ныл, что без негласных мероприятий это не работа и что все пойдет псу под хвост, если мы не будем знать, где у Фролова лежбище. Была оперативная информация, что у Фролова где-то есть хата, где он хранит то, что не должно попасться никому на глаза. Но где эта хата?.. Слежка по делу была односторонней: подозреваемые следили за следователями, а следователи за подозреваемыми нет.

Медики подтвердили, что отцом неродившегося ребенка Юли Боценко вполне мог быть Хохлов. Я вызвала подружку Юли — Катю, воспользовавшись номером телефона, данным мне Валентином Петровичем Боценко.