Фридрих Незнанский - Оборотень

— А не захочет отдавать, пусть отдаст деньгами, у нее небось куры не клюют. Вон как она всегда одета — как на картинке. — В голосе Марины прозвучала чисто женская зависть, хотя сама она никогда бы не смогла одеваться так, как Ветлугина, не потому, что ей не хватает денег, а потому, что нет вкуса.

— Думаешь, стоит попробовать? — все еще не решался на такой отчаянный поступок Кол.

— Конечно! — с жаром поддержала его Марина. — Ты вспомни, кто у нее в «Открытом забрале» только не перебывал! И политики, и банкиры, и черт в ступе. Скоро самого Президента пригласит. И неужели уж у нее нет денег! Что-то не верится. Кроме того, — добавила она уже другим тоном, — ты у нее ведь в долг возьмешь, перекрутишься и отдашь. Правильно? А фамильные драгоценности…

— Точно! — Кол ударил кулаком по столу так, что подпрыгнула чугунная сковородка. — Обобрала меня, пусть теперь расплачивается.

Он поспешно вылез из-за стола, едва удержал равновесие, схватился руками за висевшую на стене хлебницу и чуть не оторвал ее. Большими шагами, как человек, решившийся на отчаянное действие, Кол рванулся в прихожую, сметая все на своем пути. С минуту он боролся с курткой, которая никак не хотела надеваться, затем, что-то вспомнив, ринулся обратно на кухню, схватил со стола бутылку, где еще оставалось грамм сто, на ходу заткнул ее и сунул в карман. Затем уже на пороге чуть опять не растянулся и свалил с вешалки шелковый Маринин пиджак, затем наконец оказался на лестничной клетке и, выкрикнув: «Я ей покажу», исчез за закрывшейся дверью.

Щелкнув замком, Марина облегченно вздохнула, закрыв глаза. Стихийное бедствие кончилось. Правда, и на кухне, и в прихожей оставались его следы, но главное — все позади. Как ей ловко удалось его спровадить. Пусть теперь идет к Ветлугиной. Марина спокойно взяла тряпку, чтобы убрать с паркета мазки серой с красным глины. «Могилу рыл», — вспомнила она.

Марина бросила тряпку и, несмотря на поздний час, стала звонить маме в Красногорск.

— Завтра рано утром привезу к тебе Федьку. Все расскажу. Это срочно, — взволнованно сказала она.

9 ИЮНЯ

Максим приехал к Алене поздно с роскошным букетом белых лилий, в белом костюме и соломенной шляпе. Он выглядел так, будто сошел с картинки ретро. Алена была тронута. Всякая женщина любит, когда ей дарят цветы, даже если она знаменитая тележурналистка и, казалось бы, должна привыкнуть к знакам внимания.

Алена поставила лилии в высокую вазу венецианского стекла, включила тихую музыку и вынула из бара бутылку киндзмараули, своего любимого вина.

— Я так сегодня устала, — сказала она, улыбаясь. — Смонтировали мы сегодня нашего Скунса. По-моему, получилось хорошо. Это надо отметить.

— Ну разве я не молодец? — гордо сказал Максим. — Какого я тебе кадра нашел.

— Ты просто прелесть, — ответила Алена.

Она разлила вино в высокие хрустальные бокалы. Подняла свой.

— За успех! — сказала она.

— Да, за успех нашего безнадежного предприятия, — подхватил Максим.

И тут раздался длинный настойчивый звонок в дверь.

— Ты кого-то пригласила? — недовольно спросил Максим.

— Да нет, я никого не жду.

Алена встала и прошла в прихожую. Звонок снова повторился, еще более долгий и настойчивый.

— Кто? — спросила Алена.

— Я! — ответил пьяный голос, показавшийся Алене очень знакомым.

Хозяйка посмотрела в глазок.

На лестничной площадке стоял мужчина, в котором она после некоторой заминки узнала своего бывшего пасынка Колю.

— Николай! — рявкнул Шакутин. — Что, не узнаешь родственника? Открывай, разговор есть.

— Одну минуту, — холодно сказала Алена и на всякий случай добавила: — Мне надо одеться. — Она вернулась в комнату. — Максим, — обратилась она к гостю, — выйди на минуту. Это Шакутин, сын моего мужа, по-моему, в дым пьяный. Не знаю, что ему надо.

— Я сейчас с ним разберусь! — сжал кулаки Максим, раздосадованный, что так хорошо начавшийся вечер грозит быть испорченным. — Что он себе позволяет!

— Успокойся, — остановила его Алена. — Я с ним разберусь сама. Выйди лучше в другую комнату. Я попробую его выставить.

Тем временем Шакутин, которому надоело ждать у закрытой двери, снова нажал кнопку звонка и уже не отпускал ее. Когда Алена подошла к двери, он уже был готов начать колотить в нее ногами.

Кол был взвинчен до предела. По дороге, пока он ехал с Беговой на Ленинский проспект, он все накручивал себя, вспоминая все обиды, реальные и воображаемые, которые нанесла ему когда-то молодая жена отца. И еще эта могила… Было от чего сойти с ума. И то, что Алена открыла не сразу, подлило масла в огонь. Он был готов даже взломать дверь, если бы она не была стальной. К счастью, Алена наконец открыла, и Кол ввалился в прихожую.

— Коля, что с тобой? — спросила Алена.

— Что со мной? — пьяным голосом передразнил ее Кол. — Черт со мной! Вишь, какие мы внимательные. Коля, что с тобой? А если бы я сдох, мною бы даже и не поинтересовались наши волшебницы экрана. Короче, Склифосовский, разговор есть.

— Коля, — железным голосом сказала Алена, — выпей воды и успокойся. А лучше отправляйся домой, выспись и приходи завтра. Тогда и поговорим. А сейчас, боюсь, разговора не получится.

— А завтра я не могу, — развязным тоном продолжал Кол, — завтра я как раз занят.

— А я работала весь день и устала как собака. — Алена и действительно казалась уставшей.

На миг Кол было одумался, но на мозг накатила новая хмельная волна, в которой отчетливо прослеживалась только одна мысль: «Фамильные драгоценности».

— Фамильные драгоценности! — выкрикнул он и угрожающе пошел на Алену.

Та, хотя была меньше его почти в два раза по всем параметрам, тем не менее не сдвинулась с места ни на шаг. Алена принадлежала к той редкой породе женщин, нечастой даже в среде журналисток, которые ничего не боятся. Она стояла и смотрела Колу прямо в глаза.

Он остановился и опустил взгляд.

— Мне очень нужны деньги, — скороговоркой начал Кол выкладывать все то, что собирался сказать. — Я завтра отдаю палатку, продаю машину, если ее кто-то возьмет, я тут ее побил, продаю квартиру. Я буду жить у тебя, и ты должна отдать мне наши фамильные драгоценности.

— Так, — только и сказала Алена. — Опять двадцать пять. По-моему, Георгий Николаевич сам говорил тебе о том, что подарил эти вещи мне, когда я выходила за него замуж.

— Ты выходила за него по расчету! Из-за квартиры и прописки! — выкрикнул Кол. — Он был тебя старше черт знает на сколько лет!

— Этого мы сейчас обсуждать не будем, — холодно заметила Ветлугина. — И к проблеме украшений это не имеет отношения. Он мне их подарил.

— А я не верю, — начал Кол спокойно, но затем вспомнил могилу на Востряковском кладбище, и ему стало так страшно, что он крикнул: — Ты врешь! Врешь!

Он оттолкнул Алену и ворвался в комнату, где по-прежнему играла Сороковая симфония Моцарта, и увидел на столе бутылку киндзмараули и два хрустальных бокала.

— А, ждешь кого-то! — заорал Кол, и этот факт, хотя и не должен был его задевать, разозлил его настолько, что он уже полностью потерял контроль над собой. — Мой отец умер по твоей вине, а ты теперь мужиков к себе водишь! — Он схватил со стола бокал, залпом осушил его и с силой швырнул на пол. Тонкий хрусталь разлетелся вдребезги.

— Немедленно прекратить! — раздался за спиной у Кола грозный окрик.

Алена умела ставить людей на место. Кол обернулся, и только благодаря этому второй бокал и ваза венецианского стекла уцелели.

— Давай драгоценности! — хрипло сказал Кол.

— Я тебе ничего не дам, — спокойно ответила Алена, раздумывая, стоит ли вызывать милицию или ей удастся справиться самой. — Иди проспись, а завтра мы поговорим.

Слово «завтра» напомнило Колу о том, что завтра он отдает за проценты ключи от своей палатки на Аминьевском. Его снова переполнило хмельное отчаяние.

— Никакого завтра! — зарычал он. — Они мне нужны сейчас.

Он ринулся к массивному дубовому буфету, на верхней полке которого углядел большую палехскую шкатулку, в каких обычно и хранят фамильные драгоценности. Издав звериный рык, Кол прыгнул на табуретку, схватил шкатулку, не удержал равновесия и с грохотом свалился вниз, рассыпав содержимое шкатулки по всей комнате. Тут были и дешевые деревянные бусы, и сравнительно недорогие броши с самоцветами, янтарные ожерелья и многие другие украшения, красивые, но не представляющие никакой сверхъестественной ценности. И где-то среди них находились жемчуг и бриллианты. В комнате было полутемно, и Кол не мог ничего разглядеть. Он встал на колени и пытался сгрести раскатившиеся безделушки руками. Тут вмешалась Алена.

— Николай, — сурово сказала она, — мне бы очень не хотелось сдавать тебя в милицию. Но если ты немедленно не покинешь моего дома, мне придется это сделать. Ты понял меня?