Кружева лжи (СИ) - Дока Анастасия Константиновна

Кратко, но толково побеседовали с бывшей женой Ареева. Маргарита убеждала, что Марк не умеет накладывать тон и более того, ненавидит штукатурку на коже. По поводу психолога рассказала, что потери памяти у мужа не было. Призналась, солгала из-за обиды. Не поздравить родную дочь с Днём Ангела мог только мерзавец. И этот мерзавец заслуживал урока.

Друг детства, тот самый, что работал по приколу, вообще удивился вопросу. Салон красоты жил лишь в его сумасбродной юности, и он не сомневался, Ареев те времена также выбросил из головы.

Но всё это было незначительно и никак не снимало подозрений. Рукавица признался, Ареев ему не нравится. Однако, симпатии симпатиями, но имелись и другие кандидатуры. Например, Розгин Михаил Дмитриевич. Именно он посылал уничижительные сообщения на телефон Васильевой. Мобильный убитой стал доказательством его ненависти ко всей троице. В красках и многословно желал он смерти не только Ангелине, но и Виталине, Снежане.

Выяснили и почему его так скоро выпустили — положенных лет Розгин не отсидел. Помогло отличное поведение, как утверждал следователь по его делу, и таинственный спонсор, — как признался за немалую взятку охранник.

Оказалось, тюрьме оказывала поддержку некая женщина богатая и неуловимая. Никаких финансовых следов не оставляла: работала исключительно с наличкой и через курьера. Всё, что было известно об этой женщине, так это её предусмотрительность. Курьеры каждый раз были разные, и… а это уже были подозрения самого Рукавицы, получали отличные деньги за молчание.

Розгину в тюрьме жилось хорошо. Его даже кормили лучше остальных. Выпустили, благодаря той же неизвестной. Женщину в данный момент искали. Бывшего заключённого тоже. Последний раз его видели у тюремных стен. Он сел в красный кроссовер фирмы «фольцваген».

На работу бывший зек не устраивался, квартиру или комнату не снимал. Как в воду канул. И тут было три варианта: либо он жил по чужим документам, либо его забрала к себе таинственная спонсорша, либо он спился и забомжевал. Последнюю версию в данный момент активно отрабатывали сотрудники полиции. А Рукавица, прошерстив биографию Розгина и его семьи, почти не сомневался, тот, в чьём роду имелись буйно помешанные, вполне мог оказаться причастен к появлению ВРАЧА. Вполне мог играть по собственным правилам. Например, в прятки.

Тату мастера Кравца Юрия Леонидовича опросили, проверили. Его показания совпали с данными, полученными от матери убитой. Алиби на время убийства у него так же было: его видели коллеги и наружная камера соседнего здания. Запасного выхода салон не имел. Отец Юрия, человек со связями, обещал оказывать всяческое содействие в поимке преступника. Знал, как сильно его сын любил Васильеву.

Наблюдение за квартирой ничего не принесло.

— Что-то вы долго с телефоном копались, — заметила Александра. Стоять в пробке на Петергофском в полной тишине, а молчали они уже полчаса, становилось невыносимо.

— Пароль длинный, — хмыкнул Владимир Андреевич, — семнадцать, ноль, восемь, два, ноль, шестнадцать.

— День смерти её отца.

— Ты так хорошо знала Васильеву?

— Я её изучала, — не стала врать детектив.

— Авария, что ли! — Рукавица ударил по рулю. Взглянул на Александру. — Сочувствую утрате.

— Она была мне никто. Я изучала её биографию, потому что хотела наладить отношения. У нас намечалась встреча выпускников. И я хотела хотя бы в этом году там присутствовать.

— Сильная Александра не могла совладать с чувствами?

— Не ёрничайте.

— Но и ты тогда, Саша, веди себя по-взрослому. Если говорят, не лезь на рожон, так не лезь.

— Вы вспомнили моё имя?

И один, и вторая улыбнулись.

Метель сбавила обороты, перейдя в мягкий снег.

— Честно говоря, Саша, меня смущают два факта, — признался Владимир Андреевич, барабаня пальцами по рулю. — Первый. ВРАЧ появился после задержания Ареева. Не связаны ли эти события? И ещё. Как маньяк узнал, что я покажу письмо тебе?

— На вашем телефоне прослушка, — уверенно заявила Александра.

— Нет её там, — помотал головой. — Я каждую неделю проверяю по своим каналам. Слишком уж часто угрожают моей семье.

— Лизе?

— Ей. Каждый посаженный мерзавец считает своим долгом передать какую-нибудь мерзость или мне, или сразу ей. Поэтому её телефон тоже проверяется. И за домом постоянно следят. Но уже так, по старым знакомствам. Я уже не молод, Саша, и видел всякое. Хочешь быть хорошим следователем — защищай родных беспрестанно.

— Серьёзный подход.

— Вынужденный. Так что на телефоне точно нет прослушки. О том, что собираюсь тебе позвонить, я говорил только двум людям: Резникову и Гольцеву. Насчёт Вани я уверен, а Гольцев…

— Интуиция подсказывает, он хороший парень.

— Интуиция… — ухмыльнулся. — А куда девать факты, Саш?

— Нет. Не верю. Возможно, его телефон как раз и прослушивают.

Владимир Андреевич пожал плечами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Или… мой, — нахмурилась Александра. — Мне кажется это глупостью, но…

— Но ты, наконец, поняла, что можешь ошибаться.

Признавать его правоту желания не было. Селивёрстова промолчала. Она и так сделала то, что ей было не свойственно: предположила собственную оплошность.

— Ладно, без обид. Кто мог трогать твой телефон? — Рукавица повернулся вполоборота. — Кроме Вани.

— Он не трогает мой мобильник.

Владимир Андреевич ждал.

— Никто. Телефон всегда при мне. Гостей я не зову, клиентам в руки не даю.

— И никогда не оставляешь без присмотра?

— Сегодня, — призналась Александра, — на минуту, когда заваривала чай. Но было это в моём агентстве и в присутствии Чуриной. Ей это ни к чему, да и пребывала она в плачевном состоянии.

— А что она, вообще, у тебя делала?

— Пришла за помощью. Я, кстати, хотела с вами поговорить о ней и о Римской.

Рукавица перестал барабанить по рулю и вытянул шею, будто так мог увидеть, что происходит за вереницей машин.

— Чурина получила сообщение ВКонтакте, — произнесла Александра. — С руной Велеса.

— Думаешь, ВРАЧ подготавливает новую жертву?

— Не исключено. Интересно то, что Римская увлекается рунами, а её бывший муж об этом знал. Чурина предположила, что он в этом замешан.

Владимир Андреевич с облегчением завёл подостывший мотор. Пробка сдвинулась с места. Сказал, не поворачиваясь:

— Ты об этом хотела поговорить? О подозрениях Чуриной?

— Нет. Считаю, им с Римской нужна защита. Кто-то явно желает подругам зла. Им бы человека для охраны.

— Нагло, — цокнул языком Владимир Андреевич, — но не безосновательно. Посмотрим, что можно сделать. Людей не гарантирую. С количеством у нас напряжёнка, сама знаешь. Сначала поглядим, что там с убийством Власовой. О, всё-таки авария, «пежо» всмятку. А как тебе самой эта Чурина?

— Эмоционально нестабильная.

Рукавица вздохнул:

— А кто сейчас стабилен?

— Владимир Андреевич…

— Ещё кому-то охрана? — улыбнулся безрадостной улыбкой.

— У меня в последнее время клиентов почти нет. Не ваша ли работа?

Рукавица не стал отвечать, упрямо глядя вперёд.

В комнате стоял удушающий сладкий запах. Александра зажала нос. Рукавица бегло осмотрел место преступления.

В середине комнаты находился стол с белой скатертью, накрытый к романтическому ужину: те же Бастардо, Кишмиш, коробка шоколадных конфет в форме сердца, два набора посуды, два бокала. Один пустой, на другом след от губной помады по внешним признакам совпадающий с помадой на губах жертвы — красной. Рядом лист бумаги формата А4, а на нём сердце с отколотым краем и руна Велеса.

Жертву из вороха лилий, этим и объяснялся запах, откапывал Резников.

— Никаких следов удушья или других признаков насильственной смерти: поломанных ногтей, царапин, синяков, ссадин, — сообщил Павел, осматривая труп.

Александра обратила внимание на одежду: бежевый брючный костюм и туфли в тон. И то, и другое она видела на известной модели в одном из журналов.