Куафёр из Военного форштата. Одесса-1828 - Кудрин Олег Викторович

Самые любопытствующие обратились с просьбой о воспоминаниях и разъяснениях к Трините. А уж этот никому в оных не отказывал. По его словам, со всей точностью выходило, будто Люсьен никак не может быть тем мальчишкою, поскольку тот умер в страшный для Одессы чумной 1813 год. Услыхав об этих рассказах конкурента, де Шардоне обиделся и вовсе перестал говорить о прошлом. Впрочем, на мастерство его сии разговоры никак не повлияли — а это главное.

Ну и последнее, что нужно еще сказать о Люсьене де Шардоне — имея светлую голову, золотые руки и немалые доходы, он почему-то не хотел обзаводиться в Одессе своим жильем. А предпочитал жить неподалеку, через улицу, на Гáваньской, в доходном доме Натана Горлиса. Какового в Одессе также хорошо знают как французского подданного Натаниэля Горли́.

Часть I. Кончина миллионщика Абросимова и тайна завещаний

Глава 1

Наш добрый знакомый Натан Горлис, став в Одессе, богатой и быстро растущей на дрожжах порто-франко, владельцем доходного дома, мог бы заниматься только им. К тому же, будучи человеком не расточительным, а напротив — рачительным, при желании расширять дело. Но это было чуждо его натуре. Хотелось разнообразия в деятельности, а также и большей загрузки уму.

Прежде всего Натан со всем нужным тщанием организовал работу своего дома, для чего взял несколько надежных работников и работниц, прислугу. Дело шло исправно, как часы, требующие нечастого подзавода. И никаких жалоб от жильцов! Хотя нет… с начала весны, как солнце пригрело, говорили, что раздаются по этажам какие-то странные стуки, слышится треск. То ли крысы любятся иль за любовь воюют. То ли деревянные брусы иль камень со скрепляющим раствором шумят, рассохшись. Но в остальном — всё путем.

А Горлис сверх того имел возможность заниматься другими делами. Скажем, работал в двух иностранных консульствах, имевшихся в Одессе среди прочих. При поступлении запросов и по мере возможностей помогал одесской полиции в криминальных делах более заковыристых, чем правонарушения при строительстве, несоблюдение границ участков. Подобные просьбы о помощи поступали через старого приятеля Натана — частного пристава Дрымова. Конечно же, при рассмотрении сиих дел Горлис много и часто советовался со своим другом — Степаном Кочубеем, казаком родом с Усатовских хуторов, что к северу от Одессы. Женившись, Степан завел свой отдельный дом с доходным участком — в южном углу Молдаванской слободки.

Возобновил Натан и сотрудничество с генерал-губернаторской канцелярией. Ранее, лет десять назад, он уже работал в ней сдельно, готовя раз в неделю внешнеполитические доклады по мировой прессе (работа, похожая на ту, что выполнял в Австрийском и Французском консульствах). Однако в промежутке между Ланжероном и Воронцовым управляющим новороссийскими губерниями и исполняющим должность наместника Бессарабской области был назначен генерал Инзов. Он же предпочел перевести Ланжеронову канцелярию в Кишинев. Натан, к Одессе уже прикипевший, уезжать, конечно же, не захотел, отчего из состава канцелярии выпал.

Но в 1823 году на пост генерал-губернатора всего имперского юга был назначен Михаил Воронцов. (Фина особенно любила вспоминать то время, поскольку при первом появлении графа в Театре она исполняла свою любимую роль Золушки, и, как всякой актрисе, ей хотелось верить, что зал встал не из-за прихода начальства, а в восторге от ее арии.) Имея не лучшие отзывы о работе Инзова, Воронцов не стал переводить его канцелярию из Кишинева обратно в Одессу. А предпочел лично и наново подбирать людей, общаясь с каждым по отдельности. Тут кто-то шепнул Михаилу Семеновичу, дескать, есть такой полезный для работы иностранного отдела человек, как Натаниэль Горли. Неплохо бы и его позвать. Натан успешно прошел собеседование, явив аналитические способности и подтвердив хорошее знание основных для европейской политики языков — французского, немецкого, а также английского. Казалось бы, на этом можно было и закончить, не брать на себя других работ. Но нет, нашлась еще одна просьба, в которой Горлис не смог отказать.

В 1826 году директором Ришельевского лицея, Горлису так же не чужого, стал замечательный человек Иван Орлай, русин родом из Австрии, только не Королевства Галиции и Лодомерии, где Горлис родился, а из Великого герцогства Трансильвании.

55-летний Орлай был видным чиновником и опытным педагогом — перед приездом в Одессу долго работал директором Нежинского лицея. А к самому прибытию к Черному морю он вообще получил чин действительного статского советника (дающий право на наследственное дворянство для трех его сыновей)! Это добавило Ивану Семеновичу уважения, но отнюдь не сделало его высокомерным. В работе он по-прежнему был строг, однако приветлив.

Так вот, Орлай особенно большое внимание уделял знанию его воспитанниками иностранных языков. Причем не только в бумажном, грамматическом варианте, но и в живом, разговорном. Поэтому для Ришельевского лицея новый директор первоочередно искал, кто бы мог давать его ученикам разговорную практику. Причем делать это, сочетая строгость, легкость и живость. И тут уж сам генерал-губернатор для практикования в немецком и французском посоветовал Орлаю Горлиса.

В итоге по субботам, с утра, Натан ездил в Ришельевский лицей вести практические занятия, обучать учащихся мелодике двух прекрасных языков. Но и это еще не всё. Орлай с его авторитетом опекал также и Городское девичье училище, учебные классы и дортуары которого имели общий двор с мальчишеским Лицеем. Так отчего заодно не преподавать то же самое и благородным девицам? Горлис и здесь не смог отказать обаятельному статскому советнику, умеющему уговаривать нужных ему людей на нужную ему работу. Так что вскоре такие же уроки он вел еще и для девочек, отчего его субботняя нагрузка увеличилась вдвое.

Впрочем, эта работа была Натану не в тягость. Молодые глаза, горячие души — всё так напоминало ему его самого и любимых сестер. Милое семейное прошлое в Бродах, будто недавнее, но пробежавшее столь быстро. Общаясь с юношами и девицами, растолковывая смыслы иноязычных слов, рассказывая какие-то мудрые вещи, он не только вспоминал своих любимых учителей, но и чувствовал себя на их месте — отца, милой Карины, старика Дитриха…

Нынешняя суббота оказалась совершенно особою. Накануне в канцелярии сам Воронцов оставил уведомление для Натана, что в этот день после занятий приглашает его к себе по чрезвычайно важному делу. И вот сию минуту, когда мы рассказываем о Горлисе, он как раз вернулся из Лицея и собирался в поход к генерал-губернатору. Для чего облачался во фрак. У Воронцова, конечно, приняли бы его и в педагогическом сюртуке. Но такой вариант Натаном теперь даже не рассматривался.

Да, господа мои, после того, как Горлис начал семейно, хоть и невенчанно, жить с актрисой Одесской оперы Финою Фальяцци, сюртуков в его гардеробе стало меньше, а фраков — больше. И он, надо сказать, за несколько лет вполне освоил искусство ношения сей одежды. Но, надевая сорочку с тугой манишкой и повязывая галстук, он думал не о том, как будет выглядеть на приеме у его сиятельства, а о том, что там ему скажут. И откровенно говоря, не мог сложить об этом какого-то четкого мнения.

Взглянув на большие настенные часы, появившиеся в доме также стараниями Фины, Горлис подумал, что, пожалуй, слишком быстро собирается. Приходить раньше назначенного времени не хотелось, и сейчас, пожалуй, самым правильным было бы встать за рабочее бюро да привести мысли в порядок и подумать о том, что может означить полученное приглашение.

Дело в том, что 45-летний Михаил Семенович Воронцов имел не только титул, чины и воинские заслуги, но также немалое состояние. Это позволяло ему держать в своем доме «открытый стол», так что чиновники его канцелярии, располагавшейся по близости в доме через стенку, могли там столоваться. Это было для них большим благом, поскольку давало заметную экономию в расходовании средств, а значит, позволяло чувствовать себя более уверенно в финансовом смысле.