Майор Пронин и букет алых роз - Лев Сергеевич Овалов

с плотью, кровью и вполне определенным лицом. Но поскольку по воскресеньям никто из Анохиных на улицу не показывался, даже ангелы-хранители чувствовали себя в этот день, так сказать, в психологическом отпуске.

Поэтому в то воскресенье, когда события достигли своей кульминации, с утра никто и предположить не мог, что в этот день что-нибудь случится.

События стали развертываться к вечеру, когда Анохины думали, что день уже благополучно закончился.

Начались они с появления разносчика телеграмм, который был самым подлинным и обыкновенным почтальоном из ближайшего почтового отделения. Часов в пять вечера он позвонил и, не вызвав никаких подозрений, был впущен в квартиру, вручил Анохину городскую телеграмму, и на этом его участие в дальнейшей истории закончилось.

Телеграмма была лаконична и гласила: «Прошу немедленно явиться на завод тчк Евдокимов».

Павел Тихонович показал телеграмму Шуре.

– Что там могло случиться? – забеспокоилась Шура. – Даже представить себе не могу…

Анохин молчал.

– Во всяком случае, надо идти, – сказала Шура. – Евдокимов зря не вызовет.

Анохин пожал плечами.

– Если это Евдокимов…

– То есть как, «если Евдокимов»? – удивилась Шура. – А кто же мог послать телеграмму?

– А ты думаешь, все делается по-честному? – возразил Анохин. – Я-то знаю, как это делается!

– Что делается? – спросила Шура.

– Всякие вызовы, письма, телеграммы, – перечислил Анохин. – Меня этому обучали. Различные способы выманить человека из дому, для того чтобы он никогда не вернулся обратно.

– А если ты вправду нужен? – нерешительно спросила Шура.

– Да зачем Евдокимову вызывать меня телеграммой? – продолжал рассуждать Анохин. – Какие у него могут быть дела на заводе, да еще в воскресенье? Не проще ли приехать самому или прислать за мной машину?

– Но что же делать? – растерянно спросила Шура.

– Прежде всего позвонить Евдокимову, – сказал Анохин. – На всякий случай проверим и посоветуемся, как быть.

– Правильно! – воскликнула Шура. – Я сейчас сбегаю и позвоню!

– Нет, не ты, – остановил ее Павел Тихонович. – Меня уже хотели оставить без Машеньки, почему бы им не попытаться отнять у меня и тебя? Надо быть осторожнее. Попросим Наташу, ее никто не тронет.

Они привыкли к постоянному присутствию Наташи возле себя и часто обременяли ее поручениями, которые обычно даются только членам семьи.

Шура даже не побежала за Наташей, а постучала в смежную стену.

Наташа не заставила себя ждать.

– Ты меня зовешь, Шурочка? – спросила она, без стука входя в комнату.

– Наташенька, у нас к тебе просьба: не сбегаешь позвонить по телефону? – обратилась к ней Шура, не сомневаясь в ответе. – Понимаешь ли, Павлик получил от товарища Евдокимова телеграмму, так надо узнать, обязательно ли ему идти…

– То есть как же не обязательно? – удивилась Наташа. – Если Евдокимов вызывает…

– Да в том-то и дело, что у Павлика нет уверенности, что это Евдокимов, – объяснила Шура. – Сбегай, Наташенька, спроси. Я тебе сейчас дам телефон.

– Понимаю-понимаю! – догадалась Наташа. – У меня есть телефоны Евдокимова. И служебный, и домашний. Сейчас…

Она выбежала в переднюю, накинула на себя пальто, выскочила на лестницу, пулей слетела вниз и помчалась в соседний подъезд, где находился телефон-автомат.

Принимая во внимание, что было воскресенье, она позвонила Евдокимову по домашнему телефону, и Евдокимов, на ее счастье, оказался дома и тотчас ответил.

– Товарищ Евдокимов! – торопливо сказала Наташа. – Здравствуйте! Вы просили звонить вам, если что. Так вот, Павел Тихонович получил телеграмму…

– Здравствуйте, Наташа, – отозвался Евдокимов. – Какую телеграмму?

– От вас, – сказала Наташа.

– Как от меня? – спросил Евдокимов. – Я не посылал никакой телеграммы. Рассказывайте!

– Да нечего рассказывать, – сказала Наташа. – Принесли телеграмму, вызывают Павла Тихоновича на завод, и ваша подпись. Вот он и спрашивает: идти или не идти?

– Я сейчас приеду, – сказал Евдокимов. – Спасибо, что позвонили. Передайте, буду у них через десять минут.

Он действительно появился в квартире у Анохиных через четверть часа.

– Ну, показывайте, – сказал Евдокимов. – Где ваша телеграмма?

– Телеграмма ваша, а не наша, – усмехнулась Шура, пытаясь за усмешкой скрыть тревогу.

Анохин молча протянул ему телеграмму.

– «Немедленно явиться на завод», – вслух прочел Евдокимов.

Он посмотрел на свою подпись…

Вот он, привет от господина Эджвуда! Тот обещал ему напомнить о себе. Они решили воспользоваться его фамилией; только они рассчитывали, что Евдокимов увидит эту телеграмму после того, как все произойдет…

По поводу всякого другого вызова, полагали они, Анохин сможет обратиться к Евдокимову, но по вызову Евдокимова он отправится с места в карьер…

Евдокимов еще раз прочел телеграмму и перевел взгляд на Анохина.

– Что ж, – произнес Евдокимов, – придется пойти.

– То есть как «пойти»? – воскликнул Анохин. – Вы понимаете, зачем меня вызывают?

– Понимаю, – спокойно сказал Евдокимов. – Вас ждут у завода или где-то по дороге к заводу. Поэтому-то вам и придется пойти.

– Нет, я не пойду, – решительно заявил Анохин. – Я не хочу лишний раз подставлять свою голову!

– Но ведь вы должны понять, что иначе нам не взять Жадова, – упрекнул его Евдокимов. – Он очень ловко скрывается. Скрываться – это его профессия, и он никогда не обнаружит своего присутствия, если перед ним не появится его добыча.

– Но ведь он подстерегает меня не для того, чтобы заключить в свои объятия! – сердито сказал Анохин.

– Но мы-то будем наготове! – возразил Евдокимов. – До сих пор ни один волос не свалился с вашей головы!

– Это просто повезло, – не сдавался Анохин. – Я не хочу и…

– Боитесь? – спросил Евдокимов.

– Да, боюсь, – откровенно признался Анохин. – Я уже говорил: вы не знаете Жадова. Он стреляет без промаха – днем, ночью, с завязанными глазами…

Самым заветным желанием Анохина было, чтобы арестовали Жадова, но сам он не хотел в этом принимать участия; при мысли о встрече с Жадовым им овладел ужас, он начинал чувствовать какой-то неприятный холодок и, даже мысленно представив себе давящий взгляд бесстрастных, каменных глаз Жадова, втягивал голову в плечи и готов был бежать от них хоть на край света.

– Но ведь вы разведчик, – сказал ему Евдокимов. – Вы должны быть готовы ко всему…

– Ах да никакой я не разведчик! – раздраженно выкрикнул Анохин. – Я нанялся в шпионы потому, что мне нечего было жрать!

– Но вы должны нам помочь, понимаете? – спросил Евдокимов. – Вы этим помогаете самому себе, своей семье. Мы не дадим вас убить.

Анохин упрямо молчал.

– Второй такой случай не повторится, – убеждал его Евдокимов. – Нельзя оставлять Жадова на свободе, и чем скорее мы его возьмем, тем лучше. Вы пойдете?

Анохин молчал.

В течение всего этого разговора Шура не проронила ни одного слова; она слушала обоих мужчин, попеременно вглядываясь то в Евдокимова, то в мужа.

– Вы пойдете? – повторил Евдокимов свой вопрос.

– Он пойдет, – ответила Шура вместо мужа.

Анохин резко повернулся к жене…

– Он пойдет, Дмитрий Степанович, – повторила Шура. – Как же это он не пойдет?

Анохин гневно посмотрел на жену.

– Даты… – начал было он. – Ты понимаешь?..

– Я все понимаю, Павлик, – остановила она его. – Я бы пошла вместо тебя, но это бесполезно. Дмитрий Степанович правильно говорит. Жадов все равно как зверь, который вырвался из зоопарка. Его необходимо задержать…

Шура обернулась к Евдокимову.

– Ведь вы его побережете, Дмитрий Степанович? – спросила она.

Она вышла в переднюю и вернулась, держа в руках пальто мужа.

– Одевайся, Павлик.

– Да, время идет, не надо его заставлять дожидаться, – деловито сказал Евдокимов. – Вы по каким улицам обычно ходите на завод?

– По Стремянной, – ответил Анохин, покорясь вдруг Евдокимову. – Сворачиваю на Кольцевой проезд, оттуда через Васильевский переулок на Заводскую…

– Вот и отлично! – бодро сказал Евдокимов. – Так и идите. Идите не спеша, обычным шагом…

– Но вы учтите, – сказал Анохин, – он ко мне даже не подойдет, он за сорок шагов сбивает…

– Не беспокойтесь, – подбодрил его Евдокимов. – Машина уже внизу, там еще три наших работника. Они для этого и приехали…

Анохин и Евдокимов вместе спустились по лестнице и вышли на улицу.

– Идите, – сказал ему Евдокимов и пошел к машине.

– А вы? – спросил Анохин.

– Все будет в порядке, – уверенно повторил Евдокимов. – Идите.

Анохин пошел…

Не оставалось ничего другого, хотя ему очень не хотелось идти. Никто в Москве не знал Жадова так, как его знал Анохин…

Но те, кто охранял его в течение всего последнего времени, посылали его навстречу Жадову… И Анохин вынужден был идти.