Час пробил - Виктор Львович Черняк

этот проклятый паралич, начинает палить из ружья, по могу попять. — Он замолчал и резким движением сбросил банки со стола. Пустые жестянки загрохотали. Элеонора вздрогнула. Джоунс не шелохнулся. — Извините! Не могу!

Осталось не совсем ясным, к чему относится извинение, — то ли к банкам, так яростно сброшенным со стола, то ли к человеку, который, перед тем как его разбивает паралич, начинает палить из ружья.

Джоунс наклонился, невозмутимо собрал банки в большой бумажный пакет и вышел из кабинета. Капитан кивнул вслед:

— Толковый парень! Хоть и не подумаешь с виду. Нюх как у лисы. Вчера спрашиваю: «Что ты думаешь про все про это с мистером Лоу? Может быть, ты чего заметил в тот день?» Отвечает: «Машин много было в тот вечер». (Элеонора подобралась.) «Каких машин?» — спрашиваю. «Не наших, не городских — городские я по звуку мотора все узнаю». — «А сколько машин?» — уточняю. «Во всяком случае, две не наши, не городские машины были в Роктауне». Что я хочу этим сказать? Значит, было именно две машины, не три и не сто сорок восемь, а именно две. Все, что он говорит, — верняк, хотя к истории с Лоу, думаю, отношения не имеет.

Элеонора, вспомнив, слова садовника Пита о машинах в вечер, предшествовавший трагедии с Лоу, могла и должна была думадъ иначе.

Харт встал, подошел к окну. Несмотря на возраст и тучность, в нем оставалось что-то мальчишеское. Просто лукавый мальчик с седыми висками, подчеревком и толстыми ляжками мощных ног. Еще минута — и он перевернет чернильницу на тетрадь соседа или вытащит дохлую крысу из ранца самой очаровательной девочки класса, именно потому, что она задается и слишком рано поняла, что хороша. Капитан никакой крысы не вытащил и, вместо чернил на тетрадь, вылил в себя бутылку воды, которую достал из холодильника, потом вернулся к столу, по-хозяйски уселся в кресло и, вытянув ноги, продолжил:

— Для нас дело Лоу интереса не представляет — я уже говорил. Во-первых, пет состава преступления. Во-вторых, нам никто, я имею в виду из близких, ничего не заявил. Так что для пас вроде как и не случилось ничего. Но вас же пригласили? Пригласили. Значит, тут что-то не чисто, во всяком случае, с точки зрения мамаши, уважаемой гражданки города миссис Лоу. В общем, я голову ломать не собираюсь — мне за это никто не заплатит. Платить будут вам. Не подумайте, что меня это задевает. Ничуть. Наоборот, я хочу вам помочь. Л чем? — спросил я себя. Только одним. Пока — во всяком случае. Рассказать о семейке Лоу и еще кое о чем. Вот и все. А там уж сами делайте выводы, фильтруйте, отбрасывайте, сопоставляйте и прочее и прочее. Думаю, дело, скорее всего, семейиое. т— Он сжал губы, еще раз обтер шею платком и сквозь зубы бросил: — Жарища проклятия — мозги плавятся! А вы как? Пить не хотите?

— Я? Прекрасно. Меня жара не волнует, — Элеонора села глубже, немного покрутилась в поисках наиболее удобной позы и приготовилась слушать.

Харт расстегнул еще одну пуговицу, кончики шелкового платка вылезли наружу. Он повел неравный бой, стараясь спрятать их под рубашку, но они упорно вылезали. Капитан махнул рукой, виновато улыбнулся и начал:

— Это было бог зпает когда. Для вас те времена — скучища, нудная история. А я все помню, как сейчас. Шок депрессии, голодные на дорогах, банкротства, самоубийства пачками, каждый день, биржа в агонии, развал! И вдруг… за океаном — сильная личность. В Германии воцаряется порядок, И мы здесь изголодались по порядку и крутому парню наверху. Дальше пошло-поехало: аншлюс, Мюнхен и… все вспыхнуло. М-да… Я-то поселился здесь в пятидесятых. А накануне войны не было никакой миссис Розалин Лоу, а была мисс Ламсдорф, которую все студенты и солдаты вокруг таскали куда угодно и когда угодно. Я ее когда узнал — невзлюбил: вздорная бабенка и к тому же красивая. Сами понимаете, сочетание убийственное. В нашем городе был особняк мистера Лоу-старшего. Он приезжал сюда отдыхать от суеты мирской. Ему было уже под шестьдесят. Когда мне историю его рассказывали, я еще хоть куда был, юнец, можно сказать, поэтому и думал о шестидесятилетних: они только небось и озабочены, что отпущением грехов и отпеванием по всей форме. Ничего подобного! Теперь-то я понимаю, что и под шестьдесят думаешь больше о грехах, чем об их замаливании. Так вот, мистер Лоу как-то увидел

Розалин, вызвал своего адвоката и сказал ему: «Хочу сделать ее своей женой». Тот пришел в ужас: «С ума сошли». Конечно, мой информатор не ручался, что дословно такой был разговор, но смысл был такой — надо же было знать мисс Ламсдорф и ее репутацию. А мистер Лоу: «Хочу сделать ее своей женой», — и ни в какую. Надо сказать, он овдовел за год или два до встречи с юной Розалин и детей не имел. «Я вам устрою сегодня вечером долларов за десять», — говорит адвокат. «Чудак, — отвечает мистер Лоу, — я сам себе ее устрою, и не к вечеру, а сейчас, и не за десять долларов, а за пять. Но дело-то в другом, совсем в другом, поймите меня». Адвокат насупился: «Я, кажется, всегда вас понимал, но сейчас — не могу». Мистер Лоу был человеком с юмором, он посмотрел на адвоката и говорит: «Старина! У меня столько денег, что даже если бы мне было не пятьдесят четыре, а сто восемь, и притом ни одного уха, ни одного глаза и ни единого волоса вообще нигде, то и тогда я, наверное, не испытывал бы сильного одиночества. Мне нужен ребенок! А на то, что его будущая мать такая тварь, мне, в общем-то, наплевать. Неужели вы думаете, я сделал столько денег в своей жизни и до сих пор свято верю в непорочное зачатие? Бросьте чепуху молоть. Она мне подходит. Фигура красивая, и кожа, и волосы, так почему бы ей не стать матерью моего ребенка? Не расстраивайтесь, старина. Она для меня вроде как колба, и ничего более». Адвокат тоже был тертый малый и возражает: «Я сколько раз слышал: колба, колба, а потом от этой колбы достойнейшие джентльмены начинают выть и просят господа поскорее призвать их к себе». — Капитан хохотнул. — В общем, поженились. Адвокат оказался прав. Мистер Лоу чах на глазах. Миссис Розалин Лоу расцветала тоже на глазах. И что интересно, те же ребята, которым она систематически демонстрировала нижние юбки на любом подходящем стожке на расстоянии не более двух-трех миль от