Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - Пер Валё

Ознакомительный фрагмент

выходящий через относительно широкую трубу, быстро заполнил комнату; через несколько минут Мальм потерял сознание и максимум через пятнадцать минут умер. Таким образом, наличие окиси углерода у него в крови объясняется отравлением газом; вероятнее всего, когда начался пожар, Мальм уже был мертв в течение нескольких часов. Все это время газ стремительно выходил из магистрали. Квартира превратилась в настоящую бомбу, крошечной искорки было достаточно, чтобы произошел разрушительный взрыв газа и дом взлетел на воздух.

Перед уходом с пожарища Меландер обследовал газовый счетчик и проверил его показания, получив еще одно доказательство в пользу своей версии.

Затем он отправился на Кунгсхольмсгатан и доложил о результатах.

Факты были бесспорными.

Хаммар пришел в восторг и даже не пытался это скрывать.

Кольберг подумал: «А я что говорил», потом сказал это вслух и немедленно начал готовиться к возвращению на относительно спокойную Вестберга-алле.

Мартин Бек, казалось, о чем-то задумался, но факты оспаривать не стал и утвердительно кивнул. Рённ с облегчением вздохнул.

Хаммар объявил, что расследование закончено и дело закрыто.

Меландер был доволен собой.

«Собственно говоря, остался один вопрос, на который нет ответа», – подумал он. Однако существовали сотни предполагаемых ответов на этот вопрос, и выбирать из них единственно правильный было не только не нужно, но и почти невозможно.

Выйдя из туалета, Меландер услышал, как где-то рядом звонит телефон, возможно даже в его собственном кабинете, но проигнорировал этот звонок. Он пошел в гардероб, надел пальто. Его ждали четыре хорошо оплачиваемых выходных дня.

Десятью минутами позже, после пяти с половиной дней адских мук, умерла рыжеволосая Мадлен Ольсен. Ей было двадцать четыре года.

10

Гунвальд Ларссон тоже задавал себе вопрос, о котором думал Меландер и на который не находил ответа.

Ларссон теперь облачился в собственный халат и новую пижаму, надетую впервые, а на ноги Гунвальд надел белые шлепанцы.

Он стоял у окна и старался не смотреть на цветы, принесенные ему Рённом: отвратительно подобранный букет из гвоздик, тюльпанов и массы зелени.

– Да-да, – раздраженно произнес Ларссон, перелистывая бумаги, которые передал ему Рённ. – Даже ребенок способен это понять.

– Ну, – сказал Рённ.

Он сидел в кресле для посетителей и со скромной гордостью смотрел на свой букет.

– Даже если в квартире было столько газа, сколько в первомайском воздушном шаре, не мог же он взорваться сам по себе, черт возьми. Верно?

– Ну…

– Что «ну»?

– Ну, почти любая мелочь может вызвать взрыв в заполненной газом комнате.

– Почти любая?

– Да, достаточно даже крошечной искорки.

– Но ведь искорка, черт побери, не может появиться ни с того ни с сего?

– Я как-то расследовал дело, связанное со взрывом газа. Один парень открыл краны и совершил самоубийство. А позже к двери подошел бродяга и позвонил. В звонке проскочила искра, и дом взлетел на воздух.

– Но в данном случае никакой бродяга не звонил в дверь к Мальму.

– Ну, можно найти сотни причин.

– Здесь их быть не может. Существует только одно объяснение, и никто не желает потрудиться, чтобы его найти.

– Его невозможно найти. Все разрушено. Сам подумай, ведь искра порой возникает в результате короткого замыкания или просто из-за плохой изоляции проводки.

Гунвальд Ларссон ничего не сказал.

– А во время пожара вся электрическая проводка сгорела, – продолжил Рённ. – Предохранители взорвались. Невозможно даже установить, какой предохранитель вышел из строя раньше, а какой позже.

Гунвальд Ларссон, как и прежде, ничего не сказал.

– Электрический будильник, радиоприемник, телевизор, – продолжал Рённ. – Искра могла появиться из любой печи.

– Но ведь заслонки были закрыты?

– Искра все равно могла появиться, – упрямо сказал Рённ. – Например, в дымоходе.

Гунвальд Ларссон нахмурился и в оцепенении уставился поверх голых деревьев и крыш.

– А с чего бы это Мальму понадобилось себя убивать? – неожиданно спросил он.

– Он оказался в ловушке. У него не было денег, и он знал: полиция следит за ним. То, что его не арестовали, вовсе не гарантировало безопасности. Стоило появиться Олафссону, и Мальма снова бы взяли.

– Гм, – нерешительно хмыкнул Гунвальд Ларссон. – Ладно, это правда.

– Дома у него тоже было все очень плохо, – сказал Рённ. – Одинокий. Алкоголик. Состоял на учете в полиции. Дважды разведен. Имел детей, но много лет не давал денег на их содержание. Его уже собирались послать в трудовой лагерь для алкоголиков.

– Угу.

– К тому же он болел и несколько раз лежал в больнице.

– Ты имеешь в виду, что он не совсем нормальный?

– У него был маниакально-депрессивный психоз. Он впадал в депрессию всякий раз, когда напивался или у него появлялись любые неприятности.

– Ладно, достаточно. Достаточно.

– Он уже пытался покончить с собой, – безжалостно продолжил Рённ. – По крайней мере дважды.

– Но это все равно не объясняет, откуда появилась искра.

Рённ пожал плечами. Возникла минутная пауза.

– За несколько минут до взрыва я кое-что видел, – задумчиво произнес Гунвальд Ларссон.