Майор Пронин против майора Роджерса - Лев Сергеевич Овалов

Очень тонко, без формальных излишеств, Овалов дает нам «почувствовать разницу». Этот прием использовал и Конан Дойл, несколько поздних рассказов холмсианы написаны от имени Шерлока. Но Овалов сильнее подчеркивает углы зрения, а в «Голубом ангеле» и вовсе является пред читательские очи собственной персоной. Автобиографизм повести очевиден: Лев Овалов награждает рассказчика-писателя поездкой в Армению, из которой он, помимо нескольких бутылок отменного коньяку, одна из которых предназначается майору Пронину, привез материалы для книги об этой «древней удивительной стране». В то время на рабочем столе писателя Овалова лежали две рукописи – «Голубой ангел» и «Поездка в Ереван». Книга об Армении вышла в свет в 1940 году. Время было бурное – и Овалов не раз занимал и освобождал начальственные кресла в разных московских редакциях: «Вокруг света», «Молодая гвардия»… Удивительный факт: 22 июня 1941 года, несмотря на начало великой войны, в Москве, на Моховой, прошел творческий вечер Льва Овалова. С вопросами о лишних билетиках к прохожим приставали за несколько кварталов! В первый месяц войны, на волне оглушительного успеха огоньковской публикации «Голубого ангела», Овалов оказывается в роли своих не самых любимых героев: 5 июля 1941 года его арестовывают. Причины ареста туманны; сам писатель вспоминал, что его обвиняли в «разглашении методов работы советской контрразведки» на материале повести «Голубой ангел».

В лагерях и в ссылке пригодились навыки первой профессии писателя: он снова занялся медициной. В 1956 году он вернулся в Москву с замыслом романа о военных подвигах майора Пронина.

Овалову удалось воспроизвести народные представления об идеальном герое мудром, дельном человеке. Настоящий мужчина, Пронин чужд суеты. Спокойно и без истерик он идет к намеченной цели и неизменно оказывается победителем.

Есть у Пронина и полноценный антипод – ушлый профессионал разведки, английский резидент Роджерс. От рассказа к рассказу Пронин разоблачает агентов Роджерса, но англичанину всякий раз удается выскользнуть из расставленных сетей. Советская героика довоенного времени вообще не признавала легких успехов. Гибнет Чапаев, надрывается Павка Корчагин, можно вспомнить и фадеевский «Разгром», повествующий о гибели красных нибелунгов в Гражданскую войну. Это после 1945 года писатели стали описывать преимущественно триумфальное шествие победителей в труде и бою. Авторы двадцатых – тридцатых должны были втолковать читателю, что строительство социализма – дело нелегкое и жертвенное, в котором каждая победа оплачена трагедиями поражений. У Льва Овалова, конечно, все проще, в детективном жанре вообще нельзя перебарщивать с трагизмом. Но «Приключения майора Пронина» интересны тем, что в первых пяти рассказах победа Пронина всякий раз оказывается неполной, а Роджерс – неуловимым. Конечно, элитный агент самой авторитетной разведки мира, элегантный высокий блондин Роджерс поначалу оказывается опытнее и профессиональнее крестьянина и красноармейца, которому партия поручила ловить шпионов. В рассказах о своем чекистском прошлом Иван Николаевич Пронин не чужд самоиронии: он постоянно напоминает читателю, что в те годы мы только учились работать, и граница тогда охранялась не «так отлично, как сейчас», и языков иностранных чекисты не знали, и, выполняя оперативные задания, нередко спешили с выводами… И здесь писатель ненавязчиво вводит тему образования. Пафос учебы был знаковой особенностью советской цивилизации. За полтора десятилетия борьбы с резидентом Роджерсом Иван Николаевич Пронин, не теряя времени, перемахивает ту пропасть, которая разделяла образовательный уровень советского чекиста и английского разведчика. В тридцатые годы они уже встречаются «на равных»: оба майоры, оба энциклопедически образованы, оба собаку съели в шпионских играх (собака, кстати, сыграет ключевую роль в этой истории).

По рассказам о майоре Пронине видно, как интересовали тогдашнюю публику вопросы служебного собаководства. В стране еще имела огромное распространение крестьянская традиция держать собак на цепи, в будках. Но мальчишки уже судачили о выдрессированных, чистопородных животных – и некоторые городские прогрессисты уже завели таких друзей в своих квартирах. Счастливчиков с отдельными двухкомнатными хоромами было еще немного, но в больших городах сохранялись небольшие дома, которые молва называла «частными». Там-то и появлялись первые квартирные служебные собаки. Майора Пронина собаки из рассказов «Зимние каникулы» и «Стакан воды» поражают великолепной выучкой. Он постигает азы дрессуры, и в финальном рассказе цикла легко находит общий язык с таксой Чейном.

Кроме Пронина и Роджерса, героем всех шести рассказов является Виктор Железнов. В начальных рассказах также действует первый командир Пронина в ВЧК – Ковров, который по-отечески наставляет будущего генерала КГБ. Очень любопытна линия «крупного советского и партийного деятеля», которого Овалов представляет в красноречивой манере: «назовем его, скажем, Базаров». В тридцатые годы было разоблачено немало представителей старой партийной элиты, которые признались в предательстве и работе на иностранные разведки. Во всей пронинской эпопее отзвуком тех процессов остался только этот самый Базаров. Кстати, конфликт «Сказки о трусливом черте» не потерял актуальности и в XXI веке: страсти там разгораются вокруг уральских угольных шахт, на которые претендуют иностранные собственники с помощью своих российских пособников… Уголь можно заменить нефтью, газом или алюминием, а конфликт остается по-газетному злободневным. Тогда, в двадцатые годы, Пронину не удалось разоблачить Базарова. Зато в рассказе «Agave mexicana», который стал для Пронина пятым подвигом Геракла, красный директор с замашками старого интеллигента – импозантный сибарит Щуровский был разоблачен с потрохами. Пронин вывел его на чистую воду с холмсовским артистизмом. В этом рассказе Овалов взял на вооружение классическую фабулу «Пропавшего письма» Эдгара По. Конан Дойл использовал ее для своего «Скандала в Богемии», а Лев Овалов виртуозно погрузил эту великосветскую историю в советский антураж. С такой же виртуозностью и в те же годы московские инженеры передвинули здание Моссовета, когда расширяли улицу Горького.

В случае с мексиканской агавой мы видим уже зрелого Пронина, ставшего докой в своей опасной профессии. Исчезла неопределенность и из городского пейзажа. Вместо перестрелок и рубки деревьев в скверах мы видим организованную работу Ботанического сада, уютные букинистические магазины, ситро на улицах и захватывающие футбольные матчи. Зрелость Пронина и зрелость страны, которую он защищал в 1918-м. Тогда, на излете тридцатых, несмотря на провозглашенную государственным обвинителем Вышинским максиму «Признание – царица доказательств», писатели и публицисты немало рассуждали о презумпции невиновности. В меру сил боролся с необоснованной подозрительностью коллег и Иван Николаевич Пронин – сторонник гуманного правосудия. В истории с мексиканской агавой подозрение поначалу падает на человека по фамилии Иванов. Кажется, все факты против Иванова. Но Пронин, подобно Шерлоку Холмсу в деле подрядчика из Норвуда (кстати, любимый дойловский рассказ Корнея Чуковского), выручает невиновного. Холмс отправляется к родителям подозреваемого в убийстве Макфарлейна, Пронин – в семью Иванова. Оба они убеждаются в добром нраве подозреваемых. Пронин противник скорой расправы над своими клиентами. Во времена грандиозных шпионских процессов, когда при рубке леса во все стороны летят щепки, это качество было особенно ценным.

А футбольные матчи любил не только майор Пронин. Лев Овалов сам был заядлым болельщиком, до последних дней следившим за футбольными и хоккейными ристалищами. Несомненно, и в тридцатые годы Овалов слыхал рассказы об уникальном форварде – рыжем Федоре Селине, который мог на голове пронести мяч от своих до чужих ворот, подбрасывая его и снова ударяя макушкой. Никто не мог отнять мяч у Селина. Никто не мог одолеть майора Пронина. Таких людей невозможно победить, их можно только уничтожить…

«Куры Дуси Царевой» – одна из самых головоломных историй, в которой Пронину удалось разоблачить хорошо законспирированного врага, а иностранному резиденту (им, конечно, оказался Роджерс) снова удалось скрыться. Только в рассказе, который Овалов назвал по-скрибовски – «Стакан воды», – Роджерс оказался в руках советской контрразведки. О, писатель обставил это событие как полагается – с длинными мхатовскими паузами, с шутками и прибаутками, на фоне которых великое событие – захват Роджерса – воспринимается с особой остротой. Казалось бы, после этого дела Пронину можно уходить на покой главный противник уничтожен. Но вечный подвиг контрразведчика продолжается…

В этой книге собраны шесть ранних рассказов и повесть Льва Овалова о майоре Пронине – быть может, лучшее из написанного в шпионском жанре в СССР. Это настоящая проза – в лучших традициях. Писал Овалов в то время с легкостью, изяществом и вдохновением. Сегодня это классика. Просим любить и жаловать!

Арсений Замостьянов,