Елена Топильская - Жизнь честных и нечестных

— А ты сможешь работать? — с сомнением спросила Машка. — Ты на себя посмотри в зеркало. А если Игорь к тебе на работу придет, что ты будешь делать?

— Этого еще не хватало, — испугалась я.

— Может, тебе у меня полежать денечек? — с надеждой спросила Маша.

— Нет, Маш. Представляешь, что со мной будет, если я останусь одна и буду обо всем этом думать? Нет уж, лучше я пойду на работу. Там народ, некогда будет скулить.

— Ну ладно, уговорила, но вечером ко мне. Встретить тебя?

— Я тебе позвоню.

— А этому своему Синцову скажи, что теперь он как честный человек должен на тебе жениться.

«Да уж, Синцову надо сообщить о случившемся в первую очередь, — подумала я. — Учитывая его жгучий интерес к моему семейному положению, ему это будет очень интересно».

По дороге на работу я рассмотрела ситуацию под другим углом и, стыдно сказать, испытала заметное облегчение. Ведь Игорь сам сорвал с меня обручальное кольцо, которое самолично надел мне

На палец восемь лет назад под звуки марша Мендельсона. Я его с тех пор не снимала ни днем ни ночью. А он сорвал его и выбросил, и кричал при этом, что я недостойна его носить. (Я осмотрела безымянный палец на правой руке: он посинел и распух.) Значит, он сам хотел развода, и это не моя инициатива, я-то как раз старалась сохранить семью.

Оправдание получилось кривое, потому что факт адюльтера с опером Горюновым имел место. Это плохо вписывалось в концепцию моих стараний по сохранению семьи.

В этом месте рассуждений меня объял ужас: странно, что до моего мужа не дошли еще разговоры о моем романе с Горюновым; страшно подумать, что будет, если ему кто-то хотя бы намекнет на это. И тут же я опомнилась: все, хватит, больше мне не надо ничего бояться.

Несмотря на то, что я потратила все содержимое своей косметички, чтобы заретушировать следы страстей, и чувствовала себя безразлично-спокойной, в прокуратуре не было человека, который не задал бы мне вопроса: а что случилось? Горчаков же и Стас вели себя как близкие члены семьи у постели умирающего. Они увели меня в кабинет к Лешке, заварили чай, стали меня отпаивать и осторожненько расспрашивать. Получив исчерпывающую информацию, Горчаков позвонил Андрею, сказал ему, что тот — чудовище и что из-за него я развожусь с мужем, в общем, напугал бедного Синцова до полусмерти, и тот пообещал срочно приехать.

К тому моменту, когда Синцов явился в прокуратуру, новость о моем уходе от мужа обсуждали уже повсеместно. Все были предупреждены: если мой муж появится в конторе, сведения о моем местонахождении ему не сдавать и вообще постараться меня эвакуировать незаметно для него. Это, конечно, была идея Горчакова; это в его духе, он любитель разрабатывать и проводить войсковые операции.

Войдя в кабинет Горчакова, Андрей остановился у порога, виновато глядя на меня, и проникновенно сказал:

— Маша, прости меня, пожалуйста! Я полный идиот, я ведь знал твоего мужа, но не подумал, что у тебя могут быть такие неприятности! Ну прости!

— Ладно, Андрюша, это все мои проблемы, ты-то тут ни при чем.

— Но это же все из-за меня?

— Да нет, не из-за тебя, не это, так другое бы случилось.

— Чем я могу тебе помочь? Хочешь, я пойду к твоему мужу и все ему объясню?

— Нет уж, вот этого не надо. Он все равно тебе не поверит, только подеретесь еще. И вообще, давайте сменим тему. Как сказала моя одноклассница Шнайдер, когда обсуждали контрольную по физике: «Хватит говорить о противном, давайте поговорим о чем-нибудь приятном: у кого есть глисты?»

Все вежливо посмеялись, но лица оставались напряженными.

— Ну что, ребята, за время вашего отсутствия тут произошли эпохальные события, — сказал Летка. — В пятницу у меня аттестация на должность начальника отдела по надзору за милицией.

Как говорится, немая сцена.

— Ну, Леша, поздравляю! — наконец сказала я. — Я за тебя очень рада, хотя, скажу откровенно, мне будет тебя не хватать.

— Да ладно, я же не на Камчатку уезжаю, а всего лишь в аппарат перехожу. А знаете, почему я согласился? Потому что буду теперь на равных с этой гнидой Недвораевой; представляете, она идет по коридору в городской и здоровается со мной, а я отворачиваюсь и мимо прохожу!

— Боже, ну и детский сад! — поразилась я. — А кстати, что за пожар такой с твоим назначением? Еще в пятницу все было тихо, а должность начальника милицейского отдела пустует уже полгода, и никому это глаза не мозолило.

— Не знаю, в пятницу действительно ничто не предвещало. А в понедельник в три часа меня вызвали к Асташину, сказали, что мне надо расти, пообещали звезду еще одну на погоны и велели к утру среды представить аттестацию. Шеф, рыдая, написал, вчера отвезли. Ну, если подходить объективно, расти мне действительно надо, что ж я, так и сдохну в следственном ярме?

— Ну что ты, пусть лучше мы тут сдохнем. Тем более что твои дела, судя по всему, приму именно я.

— Да, кстати, насчет дел, — присоединился ко мне Синцов. — Я надеюсь, Леша, ты помнишь, что у тебя есть определенные обязательства?

— Помню, помню. Думаешь, мне самому не жалко эти дела отдавать, выстраданные? Давайте тогда сразу и обсудим, кто будет работать. Андрей, сразу предупреждаю: Машке я верю, как себе. Но ей одной будет туговато, поэтому пусть с ней вместе работает Стас. Преступными связями он пока еще не оброс, надеюсь, что информацию ему сливать некому. Так что вводи их в курс дела. Говорить можно все.

— Маша, ты можешь воспринимать информацию? — участливо обратился ко мне Синцов.

— Могу, Андрюша. Не надо обращаться со мной как с тяжелобольной, на умственных способностях моя личная драма не отразилась, я тебя уверяю.

— Ну, если так, пошли вниз, в кафе, посидим, там я вам все и расскажу. В прокуратуре говорить нельзя.

Стас, Андрей и я спустились на первый этаж нашего здания в жуткую грязную забегаловку, хорошую только тем, что там было темно и никому ни до кого не было дела. Насколько я знала, там опера встречались с агентами; единственное, что никому не приходило в голову, — ходить туда обедать.

— Маша, ты не думай, что я нарочно тебя тер-; зал вес это время, тихарился, ничего тебе не рассказывал, — начал Андрей, когда мы устроились в самом углу и убедились, что в кафе мы одни. — Мне нужно было понять, можно с тобой работать или нет… Ну, экзамен ты сдала на пять с плюсом. Честно признаюсь, не знаю ни одной женщины, которая бы столько вытерпела: не замучила бы меня и не сдохла от любопытства сама. Аплодирую, — без улыбки сказал Синцов. И продолжал:

— В феврале, если помните, был убит директор городской похоронной конторы Мантуев. Он был застрелен неизвестными или неизвестным в парадной своего дома, когда возвращался домой с работы; пуля 9 миллиметров, выпущена в голову с близкого расстояния. Никто ничего не видел и не знает. Жена выбежала из квартиры на выстрел, Мантуев уже лежал с простреленной головой, в парадной никого не было. Дело у Горчакова; то, что возможно было проверить следственным путем, он отработал, естественно, без результата. Я не поленился просмотреть два тома объяснений в ; вашем районном розыске: ни одного заслуживающего внимания сигнала, ну просто голо… В марте был убит президент банка «Геро» Хохлов. Он был застрелен неизвестным или неизвестными, как вы ; уже догадываетесь, в парадной своего дома, когда возвращался с работы. Пуля калибра 9 миллиметров, выпущена в голову с близкого расстояния. Маша, ты уже рот открыла, чтобы задать вопрос, — нет, по заключению экспертизы, пули выпущены не из одного оружия. Так вот, никто ничего не видел и не знает. Жена выбежала в парадную на выстрел, никого не видела.

— Подожди, но убийство Хохлова раскрыто; дело в городской, я слышала, что люди сидят уже месяца три, — перебила я Андрея.

— Да, сидит левый человек, доказательств — ноль.

— Но санкцию на него дали? Да и срок продлили до трех месяцев? Значит, что-то было, на чем его можно было арестовать?

— В том-то и дело, что ни на чем.

— Слушай, но так не бывает; у нас не тридцать седьмой год. Можно ведь и в суде обжаловать меру пресечения.

— Ты потом дело посмотришь и скажешь, бывает или не бывает. А я как раз тогда перешел из третьего отдела в отдел собственной безопасности главка и сразу получил в разработку сигнал по службе наружного наблюдения. Оказалось, что с ноября по февраль за Хохловым ходила «наружка».

— Очень интересно. А кто ее поставил?

— То есть, кто задание дал? А никто!

— То есть?

— Они его «пасли» без всякого задания.

— А откуда это стало известно?

— Эту гоп-компанию, которая ходила за Хохловым, долгое время разрабатывала их собственная служба безопасности. Они их слушали вдоль и поперек, и дома и на работе, и, видимо, хотели прихватить с поличным; вот и прихватили на наблюдении за Хохловым. Как я понимаю, просто спасли его тогда, оттянули убийство на месяц. По этому поводу есть материальчик у них в службе СБ, в четырех томах. Вернее, он сейчас у меня, я его забрал по распоряжению руководства, совершенно официально. Все тома набиты сводками по их телефонным переговорам; они там, не стесняясь, обсуждают проблемы зарабатывания денег путем использования профессиональных навыков в частном порядке. Они и телефон хохловский слушали некоторое время — прямо в коробку влезали. Я самолично съездил, посмотрел — точно, проводочки в коробке на лестнице заголены, туда и подключались.