Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

перекидном календаре. Оставалось положиться на добросовестность коллег.

Брат Глеба, рубоповец, так и не объявился, но подогнал со своим парнем трафики разговоров по мобильному телефону Жидких за май-июнь.

Сутулов с Фоминым обрадовались презенту. Распечатки имели привязки к вышкам и указание улиц. Поистине кладезь информации, да ещё полученный без бюрократизма!

Февралёв же озадаченно пощипал усики. Детализация была в виде незаверенных ксерокопий, чья-то решительная рука густо замазала штрихом имя адресата на первом листе. Такой документ к уголовному делу не приобщишь. Но дарёному коню, как известно, в зубы не смотрят.

Глеб чуть не забыл отдать протокол допроса, в котором один гражданин сообщал о серьёзных материальных проблемах Жидких, возникших в апреле сего года.

— Нормальный свидетель? — на всякий случай уточнил Февралёв.

— Норма-альный, — заверил Глеб. — В суд лучше его не вызывать. Сказочник!

Имелся резон пообедать, но гости Ярославля поиздержались за трое суток командировки, а Глеб извинился, что экспромтом он не сможет организовать питания за счёт заведения.

— Надо заранее было договариваться. Сумбурно как-то вышло, чёрт…

Ярославец выставил фляжечку краснодарского коньяку. Пришлось оскоромиться даже прокурорскому следователю. В компании напористых оперативников проигнорировать тост за дружбу было нереально.

— А морщится-то, будто стакан серной кислоты выпил, — подколол Фомин, наблюдая гримасы Февралёва. — Неуж левак?

Хлопнул свой полтешок, прислушался к организму, пожал плечами:

— ГОСТУ соответствует.

С хозяином кабинета гости прощались ненадолго.

— П-п…придётся ещё ра-аз при…приезжать. С эмтээсом р-ра…. разбираться! — сообщил Сутулов, думая, что своё он отъездил на год вперёд, теперь очередь Рязанцева.

— Приезжайте, мужики. В следующий раз примем вас по высшему разряду, — Глеб поплыл от одной рюмки, бессонная ночь даром не прошла.

… На обратном пути Фомин, сидевший на командирском месте, то и дело поворачивал к себе зеркальце заднего вида, разглядывал шею. Налившийся пятнистым фиолетом засос стал ещё заметнее.

Палыч после каждого своеволия пассажира возвращал зеркало в исходное положение. Недовольства не выказывал. Упаси Бог! За эти дни он понял, что майор молодой, да ранний, с ним лучше не связываться.

Вслух Палыч беспокоился, хватит ли им бензину до дома.

— Пятьдесят километров сёдни только по городу накатали. Видано ли дело?!

На подъезде к Иваново у дремавшего Февралёва за пазухой заиграл бравурный «Марш Тореадора». Следователь испуганно встрепенулся, зашарил по карманам пиджака, отыскивая источник классической музыки.

— Слушаю, Александр Михайлович, — бормотнул в телефон, когда соединение уже прервалось.

Впрочем, абонент сразу перезвонил.

— Связь плохая, Александр Михайлович. Да, да, возвращаемся… Чего у нас нового? Есть, есть новости. Начинать с хороших?

Февралёв тезисно доложил руководству успехи дня сегодняшнего. О предыдущих достижениях Кораблёв уже знал. Следователь отчитывался перед ним ежевечерне.

Договорив фразу, Февралёв напряг слух. Слышимость была дрянная.

— Да-а?! А говорил, что незнаком с ним… И биология результативная? Здорово! — важняк подпрыгнул от радости, чтобы в следующую секунду приуныть. — Обязательно завтра ехать? Может, в понедельник? Я хотел обвинение Жидких предъявить… Понял-понял. Как вернёмся, сразу к вам…

— Ч-чего там з-з…здорово? — Сутулов, которого следователь во время эмоциональных переговоров с руководством затолкал в угол, возвращал свою территорию.

— Один из следов рук, обнаруженных в машине Жидких, принадлежит Константину Молоткову. А биология показала, что кровь на чехле с заднего сиденья той же машины одной группы с кровью убитой Грязновой. Завтра мне надо отвезти в Иваново генетику. Александр Михайлович договорился со своим однокурсником… Он в прокуратуре Ивановской области работает… Обещал содействие, чтоб нашу экспертизу как можно быстрее провели.

— Генетика — это круто! — одобрил Фомин. — Скорей бы у нас в области её начали делать.

— Оборудование очень дорогое и реактивы, — Февралёв обнаружил на брючине присохшее пятнышко грязи, стал осторожно счищать его ногтем.

— В Ивановской области власти нашли, значит, деньги, в Рязани нашли, не говоря про Нижний. Чего мы — самые нищие, что ли?! — возмущался Фома, — Вечно побираемся по соседям!

— У них в-воруют м-м…меньше, — авторитетно пояснил Сутулов.

Возражений против данного утверждения не поступило. Троим из экипажа «нивы», пробиравшейся по забитым транспортом улицам Иваново, казалось, что автомобиль еле тащится, а четвёртый злился на водителя, летящего, как на пожар.

31

25 июня 2004. Пятница.

13.00–18.00

Необмытый капитан — это не капитан. Оспаривать данный постулат, работая в органах МВД, занятие бесполезное. Поэтому Рязанцев решил не тянуть с обмыванием очередного звания. Лучше сразу «отстреляться», чтобы потом не тянуло за душу.

Последний экзамен Андрей сдал досрочно, и пятница у него вышла целиком свободная. Можно было готовиться к празднику без обычного ажиотажа.

Также на руку играло расписание крайнего рабочего дня. После обеда в милиции — учёба, воспринимавшаяся личным составом, как бесполезное протирание штанов в актовом зале. По её окончании у отдела уголовного розыска — физподготовка. Чаще она рассматривалась как возможность пораньше свалить со службы. Летом сыщики старались вырваться на «зелёную». Сначала мячик попинать, потом ударить по пиву, ну, а дальше — по интересам и финансовым возможностям.

Выбранное Рязанцевым место идеально подходило для мероприятия. Километрах в пяти от города на берегу Клязьмы стояла просторная беседка. Крыша над головой страховала от капризов погоды. Опять же съезд с шоссе был удобным.

Для того чтобы гарантированно занять бивуак, заготовщики выехали с запасом времени. В помощь к Рязанцеву был придан Валера Петрушин.

Убойщики подкатили на своей «шестёрке» цвета беж. Пейзаж был столь живописен, что даже нытик Серёжа, прикреплённый к ОРЧ водителем, расплылся в мечтательной улыбке.

Река делала здесь своенравный изгиб. Противоположный берег высился отвесной глинистой стеной, испещрённой отверстиями ласточкиных гнёзд. Чёрные изящные птахи умудрялись залетать в них, не сбавляя скорости, в последний миг прижимая к телу узкие серповидные крылья.

По-над кручей красовалась корабельная роща. Сосны стояли, как лейб-гвардейцы на императорском смотру. Могучие ровные стволы, густо-коричневые у комелей, шершаво рыжели к вершинам. Чёрнозелёные папахи крон, вознёсшиеся ввысь метров на двадцать, степенно колыхались под ветром, к слову, довольно чувствительным. От его порывов растительность пониже рангом волновалась с беспрерывным тревожным шелестом.

Берег, на котором неизвестный альтруист воздвиг беседку, был пологим. Весной он заливался пойменными водами. Оттого луговина могла похвастаться богатством трав. В ярком цветочном попурри жёлтая мелюзга чистотела мешалась с белыми пятнами ромашек и сиреневыми полосами клевера. Травища, к концу июня вымахавшая по пояс, стелилась. Желающих скосить её почему-то не нашлось. Возле схода к воде, трепеща продолговатыми серебристыми листочками, кручинилась ива. От реки остренько потягивало илом.

Вокруг свистали, щебетали и чирикали птицы, большей частью невидимки. Легкомысленный птичий мир был охвачен летним возбуждением. Из травы ему аккомпанировала бесчисленная насекомая рать — стрекочущая и жужжащая.

В бирюзе небесной акватории эскадра кучевых облаков держала