Что скрывает правда - Кара Хантер

студента, когда знаешь, что он может пойти к руководству колледжа и пожаловаться? Вот это точно риск.

– В том-то и суть, – говорю я. – Оба они рискуют. Морган сам так сказал на допросе. Он сказал, что любой, кто работает в этой области, должен быть готов к риску, иначе они никуда не продвинутся.

Эв хмурится:

– Что, по-вашему, они стоят друг друга? Вы это хотите сказать?

– Я говорю, что перед нами два человека, которые, вероятно, в отличие от большинства, готовы играть по высоким ставкам.

Наступает пауза. Они плохо представляют, что нам это дает. Если честно, я тоже.

– Я вообще не знаю, при чем тут уголовный розыск, – бормочет Куинн. – И тем более вся экспертная команда.

Куинн в своем духе, но на этот раз я ему сочувствую. Будь у меня выбор, я бы не привлек всю команду, однако мы не можем отвертеться под предлогом более срочного дела, и – что еще важнее – я предвижу, что рано или поздно главный констебль начнет «проявлять интерес», или «просто проверять», или делать нечто, что его личный помощник обзовет каким-нибудь обтекаемым термином. Как выразился бы мой первый инспектор, «это всего лишь предложение, но не будем забывать, кто его делает».

– Есть кое-что насчет Фишер, – наконец говорит Асанти. – Я еще не понял, но тут точно что-то не так. Весь этот бред насчет того, что она не может вспомнить, – уж больно все удачно, если хотите знать мое мнение.

– С другой стороны, – говорю я, – почему Морган не упомянул о порванном платье? Он честно признал, что была физическая потасовка, – почему не признать, что во время нее было порвано платье?

Эв пожимает плечами:

– Может, он этого не понял? Может, он просто не помнит?

Куинн пренебрежительно хмыкает и смотрит в сторону.

– Ага, вот именно. Он ничего не помнит, она ничего не помнит… Он сказал, она сказала… Все это чушь, от начала и до конца.

Я вижу, что Эв собирается возразить, и решаю вмешаться:

– Ладно, на сегодня для всех нас хватит. Но детектив-констебль Куинн прав насчет одного: так уж получается, что Королевская прокурорская служба никогда не согласится работать с этим. Если мы получим ДНК с тела Моргана, вот это будет совсем другая история. А пока, нравится нам это или нет, мы не можем игнорировать тот факт, кем является его мать. Ни в малейшей степени. К тому же я сомневаюсь, что она нам это позволит. Помните те дебаты о сексуальном насилии, что состоялись пару месяцев назад? Она тоже там участвовала, хотя жертвой был не ее сын.

Куинн тяжело вздыхает:

– Только этого нам не хватает. Чтобы нас со всей высоты облил дерьмом высокопоставленный политик.

– Точно, – говорю я. Потому что подобное отношение никуда не приведет ни нас, ни Куинна. – Так что не доставим ей такого удовольствия. Экспертиза будет готова через пару дней, и это если нам повезет. А пока надо подтвердить показания Моргана у его девушки и поговорить с коллегами Фишер. Здесь и там, где она работала раньше. Я хочу знать, был ли хоть малейший намек на нечто подобное. И проверьте, кто из этих людей был приглашен на ужин в Байллиол, – давайте посмотрим, сможем ли мы выяснить, были ли какие-нибудь признаки ущерба, когда она уходила, в каком состоянии была она сама или ее платье.

– Только нам надо быть очень осторожными, – говорит Асанти. – Заявления подобного рода разрушат ее карьеру. И если выяснится, что она этого не делала…

– Вот именно. Действуем чрезвычайно осмотрительно. Я хочу слушать, что крутится на мельнице слухов, а не запускать ее.

Я встаю. Асанти что-то пишет. Эв собирает свои вещи. Куинн чем-то взволнован.

– Я поручу детективу-констеблю Бакстеру поработать с телефоном Фишер и еще узнаю, сможет ли Брайан Гоу просмотреть запись ее допроса. Если Асанти прав и здесь действительно что-то есть, он наверняка это увидит. Он наш шанс. Что до остального, детектив-констебль Куинн, ты продолжаешь замещать должность детектива-сержанта. Работай.

Куинн поднимает голову:

– Да, босс.

Мои слова воодушевляют его.

* * *

Сумерки – самое обманчивое время дня. В небе еще есть воспоминания о свете, а внизу, на земле, темно. Никто так и не заметил мужчину, припарковавшегося у тротуара, даже любопытный старикан, который только что прошел мимо со своей собакой. А что ему было замечать? Мужчина уже долго не двигается – не читает газету, не включает радио, не достает упаковку ментоловых конфеток. Машина погружена в тишину, да и он тоже. Ничего не делает. Только наблюдает.

Несколько мгновений спустя открывается дверь напротив, и по дорожке к решетчатой калитке быстро идет женщина. Она поднимает крышку одного из мусорных баков и бросает в него черный пластиковый пакет, потом оглядывает улицу. Сейчас она смотрит прямехонько на мужчину, и тот сползает по сиденью вниз, хотя и знает, что она не может разглядеть его лицо – слишком темно, слишком далеко.

Когда мужчина подтягивается обратно, то видит двух женщин, идущих по тротуару ему навстречу. Они оживленно болтают и толкают перед собой коляски с малышами. За ними плетется мальчишка-подросток, у него рыжие волосы и большие очки. Мужчина хмурится. Мамаши слишком рассеянны, слишком измотаны, чтобы что-нибудь замечать, тем более человека, спокойно сидящего в машине. А вот дети другие. Им на все плевать. Они просто заглядывают внутрь.

Женщины приближаются к машине, и он слышит обрывки разговора.

– Думаю, ты должна сказать им…

– Но ты же знаешь, что это за место…

– Когда я заговорила об этом с Пиппой, она сказала то же самое…

Женщины проходят дальше, мальчишка же мешкает, и мужчина видит почему. Он останавливается у каждой машины, смотрит на марку и что-то отмечает в маленьком красном блокноте. Мужчина прищуривается. Вот невезуха – наткнуться на единственного мальчишку на планете, которому хочется стать чертовым копом, когда вырастет…

Пока что мальчишка достаточно далеко, чтобы можно было прочитать номер. Слишком темно. Женщина стоит у своей калитки и внимательно смотрит, пытаясь разглядеть своего пацана.

Мужчина тихо чертыхается и заводит двигатель.

* * *

Когда Ниам Кеннеди останавливается напротив Монмут-хауса, на фасаде дома нет ни единого огонька.

– Должно быть, Беатрис в кухне, – говорит Фишер, глядя на окна. – Бедняжка, я не думала, что все так затянется…

– Подобные вещи всегда тянутся бесконечно. Послушай моего совета: выпей полный стакан вина, прими горячую ванну, а потом ложись в кровать.

– Так и сделаю. Мне нужно проводить больше времени с Тобином. Одному богу известно, что он думает.

– Дети устойчивее, чем ты думаешь. Он станет