Марко Незе - Спрут 3

— Если не хочешь плохо кончить, рекомендую тебе подписать этот документ.

Кто хорошо понимал, в какое безвыходное положение попал банк, так это Берт. Вернувшись из Базеля, он пригласил к себе Каттани, чтобы поделиться с ним последними новостями.

Они сидели вокруг стола вместе с Длинным Бобом и Чарли — Расплющенным Носом.

— Слушай меня внимательно, — сказал Берт, обращаясь к Каттани. Он взял из вазы яблоко: — Допустим, это яблоко стоит один миллиард. Однако я продаю его Чарли за два миллиарда.

— Нет, не пойдет, — пошутил Чарли, — ты меня не надуешь.

— На самом деле я тебя не надуваю, — продолжил Берт. И чтобы объяснить механизм финансовых операций еще нагляднее, вытащил из бумажника несколько банкнотов. — Ты платишь два миллиарда, но деньги тебе даю я. — Он протянул две ассигнации Чарли.

— Вот так мне нравится, — отозвался тот.

— Теперь Чарли продает Бобу. Боб заплатит три миллиарда. В свою очередь, Боб продаст яблоко Коррадо за четыре миллиарда. А деньги по-прежнему буду вкладывать я.

Всем было интересно знать, чем кончится эта казавшаяся абсурдной игра.

Но Берт их предупредил:

— Только не думайте, что это игра. Это метод выживания банка Антинари. Вернемся к нашему яблоку. Последним купил его Коррадо. Начальная стоимость: один миллиард. Он заплатил четыре миллиарда.

— Так в чем же выгода? — спросил Коррадо.

— Выгода в том, что ты повышаешь номинальную стоимость предмета продажи, не вынимая из кармана ни лиры. Потому что эти операции осуществляются через зарубежные филиалы банка. Один в Лихтенштейне, другой — на Багамских островах, третий — в Гонконге.

— Гениально!

— Но лишь до тех пор, пока это остается секретом, — поясснил Берт. — Допустим, ты вложил в филиал в Гонконге тысячу этих яблок. Реальная их стоимость тысяча миллиардов, но официально значится четыре тысячи. Разница составляет три тысячи миллиардов. И как раз более или менее соответствует той «дыре», что ныне образовалась у филиала в Гонконге.

— Фь-ю! — присвистнул Боб.

— Все шло хорошо до тех пор, пока никто об этом не знал. Но теперь об этом знает Юфтер и шантажирует Антинари. Он хочет, чтобы банкир помог ему заключить сделку на тысячу миллиардов лир.

— Черт побери! — Боб ошарашенно вращал глазами. От одних разговоров об этих миллиардах у него кружилась голова.

— Мне хотелось бы знать, каким образом Юфтеру удалось раскрыть этот механизм, — сказал Каттани.

Берт кивнул головой в знак того, что он в состоянии удовлетворить его любопытство.

— В Базеле я это узнал. На совещании с Юфтером и другими воротилами присутствовал Алесси. Это он раскрыл трюк Юфтеру. Они с ним союзники и хотят заставить Антинари выполнить то, что они замыслили.

Фотография

«Я веду себя как мальчишка», — сказал себе Каттани.

Когда он поднимался в лифте, сердце у него билось чуть сильнее обычного: эта девушка начала вызывать у него эмоции, от которых он уже поотвык. Он нажал кнопку звонка. Дверь открылась, на пороге стояла Джулия.

Девушка медленно прикрыла и вновь подняла веки, словно хотела убедиться, что это не сон. Она не произнесла ни слова. Обвила руками его шею и поцеловала, закрывая в это время ногой за ним дверь.

— Я хотела бы начать с того, на чем мы остановились, — прошептала Джулия. — Идем.

Она привела его в спальню. У Коррадо закружилась голова.

— Наконец ты нашел для меня немного времени. Джулия ласково растрепала ему волосы, легонько провела кончиками пальцев по подбородку.

Он нежно прижал ее к себе и, держа в объятиях, почувствовал себя счастливым, умиротворенным впервые за много лет.

— Ты в опасности, комиссар, — улыбнулась девушка, прижимая указательный палец к ямочке на его подбородке.

— Что же это за опасность?

— Я — твоя опасность. Ты здорово рискуешь, потому что я все больше в тебя влюбляюсь.

Джулия нагнулась поцеловать его и от досады застонала, услышав телефонный звонок. Телефон прозвонил пять раз, прежде чем она неохотно протянула руку и взяла трубку.

Звонила мать. Известие, которое она сообщила, едва не заставило Джулию лишиться чувств. Девушка провела рукой по лбу, обретая присутствие духа. Коротко сказала:

— Сейчас же еду, мама.

Дома Джулия нашла мать в гостиной, без сил упавшей в кресло. В распахнутую дверь спальни она увидела двух санитаров в белых халатах и врача, склонившихся над отцом. За их фигурами ей удалось увидеть только высунутую из-под, простыни руку.

— Я нашла его в кабинете на полу, — простонала мать. — Пошла спросить Карло, не хочет ли он чашку горячего молока, — два часа уж он работал там, — и нашла мужа лежащим на ковре у письменного стола. Рядом валялись два пустых тюбика снотворного.

Приехал Дино Алесси. Он не скрывал своего сильнейшего раздражения.

— Не хватало только попытки самоубийства. Настоящая мелодрама! Он натворил немало глупостей, но эта поистине превосходит все остальные.

Жена Антинари пришла в ярость.

— Да как ты смеешь?

Она вскочила, объятая возмущением, и отвесила Алесси сильную пощечину.

Алесси схватил ее за руку и заорал, что на этот раз он не обратит на это внимания, но если она когда-нибудь попробует повторить еще раз, то жестоко в этом раскается.

— Ты мошенник, жулик! — крикнула в ответ синьора Антинари. — Бедный Карло, это ты довел его до этого!

— Мама, — пыталась успокоить ее Джулия, — как ты можешь так говорить!..

Только тут Алесси заметил присутствие Каттани. Он ни на грош не доверял комиссару и вовсе не скрывал этого.

— Здесь мы обсуждаем семейные дела, — сказал он нарочито нелюбезным тоном, — вам нетрудно будет пройти в другую комнату?

— Ничуть,

Каттани вышел в коридор. Увидел полуотворенную дверь и заглянул внутрь. Это был кабинет банкира: именно тут он не справился с охватившим его отчаянием. Убедившись, что никто не видит, Каттани вошел в кабинет.

Паркет покрывали ковры, в книжных шкафах выстроились старинные книги, в углу стоял рояль — давняя страсть Карло Антинари.

На письменном столе комиссар заметил серебряный нож для разрезания бумаги, положенный поверх конверта. Он взял в руки конверт. Письмо было адресовано жене банкира.

Каттани надорвал конверт и начал читать письмо. Всего несколько строчек от руки — банкир писал жене, что не таит на нее зла за связь с Алесси. «Но будь осторожна, — предостерегал он. — Этот человек опасен». В случае каких-либо серьезных затруднений банкир советовал жене уехать с дочерьми к его отцу на Сицилию.

«В этом конверте, — заканчивалось письмо, — ты найдешь ключ. Он от ячейки в автоматической камере хранения на Центральном вокзале, где спрятаны документы. В случае необходимости они могут пригодиться против Алесси».

Каттани пошарил в конверте и взял ключик. Он обернулся к двери. За ним никто не наблюдал. Комиссар опустил ключ и карман и вновь положил письмо в конверт. Шум чьих-то шагов заставил его быстро сунуть в карман и письмо. Оп подошел к книжному шкафу, оправил пиджак, стараясь сохранять самообладание. Дверь резко распахнулась. Алесси окинул комнату быстрым взглядом и с неприязнью уставился на комиссара.

— Что вы тут высматриваете? — с подозрением спросил он Коррадо.

— Сегодня вы набрасываетесь на всех подряд. Успокойтесь, я всего лишь любуюсь на замечательные книги этой библиотеки.

Алесси смерил его долгим взглядом… Ему решительно не нравился этот человек. Не попрощавшись, он повернулся на каблуках к пошел к входной двери. В это время из комнаты, в котором лежал банкир, вышел врач. Он объявил, что Антинари вне опасности. Ему сделали промывание желудка. Так что все в порядке и нет поводов для беспокойства.

— К счастью, — обратился он к синьоре Антинари, — вы сразу сообразили, в чем дело. В таких случаях, если до приезда врача проходит много времени, может произойти непоправимое.

— Доктор, — спросила Джулия, — вы позволите к нему зайти?

— Разумеется. Более того, не оставляйте его в одиночестве. Он может вновь попытаться совершить то же самое.

Джулия вошла в комнату отца. Мать же застыла на пороге, не находя в себе мужества сделать несколько шагов, отделявших ее от Карло.

Санитары унесли свою аппаратуру. Дочь медленно приблизилась и присела на постель отца. Он лежал с полузакрытыми глазами лицом к окну, сквозь которое виднелись верхушки деревьев и серая громада соседнего дома.

Джулия погладила его по голове. Он осторожно повернулся к ней и несколько секунд всматривался в лицо дочери. Глаза его были словно подернуты туманом. Он узнал Джулию, взгляд стал печальным.

— Я не способен даже на то, чтобы умереть, — еле слышно произнес он.

— Папа! — Она взяла его руку в свои ладони. Рука у него была безжизненная и холодная. — Папа, сейчас тебе нужно отдохнуть.