Убийства в стиле Джуди и Панча - Карр Джон Диксон

Я обнаружила, что задняя дверь открыта. Итак, я вошла. Дверь в эту комнату была заперта, ключ торчал изнутри. Но вы сами можете убедиться, – указала она, – что это старомодный замок, ключ в нем болтается. Нужно просунуть лист бумаги под дверь, затем выдвинуть ключ со своей стороны, и он упадет на бумагу, так что можно вытянуть его из-под двери. О да, мне это по силам. Я проделала это с помощью куска газеты, который нашла в подсобке. Затем отперла дверь снаружи. А теперь посмотрите сюда.

Она встала со стула. Миссис Антрим была маленькой, с крепкой, как у пловчихи, фигурой, но она все еще нетвердо держалась на ногах. Она подошла к камину и указала на очаг. Краем глаза я заметил, что Бауэрс вернулся в комнату со стаканом воды в трясущейся руке. Но миссис Антрим не обратила на воду никакого внимания, и я думаю, что Бауэрс выпил ее сам. Она указала на предмет, лежавший в камине, который я заметил, когда бросил в очаг ее сигарету, и который принял за обычную авторучку. Но это была не ручка, а фонарик в форме ручки – еще одна безделушка, очевидно любимая Хогенауэром, – с разбитой крошечной лампочкой.

– Когда я вошла сюда, – невозмутимо продолжала миссис Антрим, – в комнате было темно, за исключением этой штуки, она была включена, и кнопка выключения не работала. Фонарик лежал здесь, – она положила руку на каминную полку, – и небольшой луч света проходил по диагонали мимо тела мистера Хогенауэра… вот так.

Положив ручку по диагонали на каминную полку, она прочертила в воздухе воображаемую линию по направлению к письменному столу. Линия прошла примерно в двух футах над головой Хогенауэра, над столом, искривилась вверх к шнуру от лампы и упала на одну из открытых книжных полок у стены.

– Мне было любопытно, – сказала миссис Антрим, и на ее щеках появился легкий румянец, – узнать, на какую книгу или книги указывал этот фонарик. Оказалось, ни на какую. Убедитесь сами. На полке, как раз там, куда падал свет, образовался промежуток, и пары книг не хватало. В пыли остались неровные следы от книг.

Я последовал за ней к другой стороне стола. Пропавшими книгами были два средних тома старинного труда по аэронавтике «Астра кастра: эксперименты и приключения в атмосфере», 1865 год.

– Почему? – воскликнула она. – Почему он должен сидеть здесь, в темноте, мертвый, при слабом свете, который падает в промежуток между книгами на полке? И это еще не все. Посмотрите на его стол – на промокашку.

Она снова попятилась. Никому из нас не понравилась ухмылка маленького мертвеца, закоченевшего в кресле. Это зрелище начинало действовать на нервы. Стол был чистый, за исключением одной вещи. На нем стоял поднос с аккуратно разложенными ручками и карандашами и большая папка для промокательной бумаги, обшитая по краям коричневой кожей. Но на промокашке кучкой лежали четыре пары серебряных запонок, и казалось, они выпали из рук покойника.

Четыре пары запонок. Сквозь них был продет кусок толстой бечевки, как будто покойник пытался соединить их вместе, как бусины, завязывая каждую посередине и плотно стягивая их друг с другом. В конце была петля. Я перевел взгляд с этого необычного экспоната на полку, где отсутствовали два тома старинного труда по аэронавтике, и вспомнил заявление Бауэрса, когда мы впервые вошли в комнату, что большая часть мебели была переставлена: письменный стол стоял у другого окна, часы были на другой стене, поменялось расположение всех стульев. Казалось, мы попали в уютный загородный дом-перевертыш.

– Ну что?.. – быстро сказала миссис Антрим.

Я почувствовал к ней большое уважение.

– Да, мэм. Вы заметили все это, как только вошли? И что вы сделали?

Казалось, она слегка опешила.

– Почему… Да, я полагаю… Так или иначе, я это запомнила. Но сначала я включила большую лампу над столом и убедилась, что мистер Хогенауэр мертв.

– И как долго, по-вашему, он был мертв, когда вы появились здесь?

– Трудно сказать. Я думаю, всего несколько минут. Я приехала сюда примерно в четверть десятого. Стрихнину не потребовалось много времени, чтобы убить его. Хотя обычно это довольно долго и неприятно. Он продержался не более получаса после того, как выпил дозу, скорее всего, минут двадцать. У него было слабое здоровье, и ему скоро шестьдесят. Скажем, он выпил его примерно без четверти девять.

– Продолжайте, мэм. Что вы сделали после того, как обнаружили, что он мертв?

– Сначала, – мрачно произнесла она, – я огляделась в поисках пузырька с надписью «бромид». Он стоял вон там, на каминной полке. Так получилось, что я задела локтем этот маленький фонарик, сбила его с каминной полки и разбила вдребезги… Я собиралась вымыть эту бутылочку и забрать ее с собой…

Бауэрс издал горлом какой-то звук.

– А почему бы и нет? – вызывающе спросила она. – Я бы так и поступила, если бы не случилось следующее ужасное происшествие. Я закрыла дверь, когда вошла. Поэтому я взяла бутылочку и направилась в подсобку, чтобы вымыть ее. Но ручка болталась и не поворачивалась, и я не могла отпереть дверь. Наверное, я была расстроена или напугана, во всяком случае я начала ее дергать и возиться с замком. Потом ручка оторвалась и осталась у меня в руке, а все остальное вместе с этой железной штуковиной выпало в коридор. Если вы можете представить, что с вами происходит нечто более страшное, я бы хотела, чтобы вы рассказали мне об этом.

– Это лучшее, что могло с вами случиться! – воскликнул Бауэрс. – Вам очень повезло. Если бы вы забрали этот пузырек и убежали, вас бы признали виновной в сокрытии преступления, так-то.

Она холодно посмотрела на него.

– Вот, пожалуй, и все, офицер. Я была заперта здесь с этой штукой. Конечно, я подумала о том, чтобы выбраться через одно из окон. Но вы только посмотрите на них! Очевидно, бедолага Хогенауэр всегда держал скользящие рамы в окнах поднятыми, но ставни закрытыми. Они заржавели, и я не смогла сдвинуть их с места. Если я запаниковала, в этом нет моей вины. Я даже подумывала о том, чтобы взять стул и попытаться выломать эти ставни. Все это очень хорошо – быть смелой и решительной, но я недостаточно сильная для такого рода работы, и, кроме того, я подняла бы на ноги всю округу. Тем не менее я как раз собиралась этим заняться, когда услышала ужасную шумиху на улице, лай собак, топот бегущих людей или что-то в этом роде. Я паниковала, поэтому просто вывинтила лампочку из патрона, не обращая внимания на то, что она горячая. Через минуту вы вошли с черного хода и заговорили с какой-то женщиной из соседнего дома о том, что где-то поблизости разгуливает убийца. – Она скорчила гримасу. – Я думаю, вы знаете все остальное, хотя не уверена, что вам понятны мои ощущения, когда я оказалась заперта с ним в темноте.

– Большое вам спасибо, – сказал я с официальным видом и пожалел только, что у меня нет блокнота, чтобы все выглядело должным образом. – Есть только одна вещь, миссис Антрим. Когда мистер Хогенауэр был у вас дома вчера вечером, разве он не сказал вам, что собирается сегодня вечером отправиться в Бристоль?

Она устремила на меня взгляд:

– Этого он мне, конечно, не говорил. Возможно, он рассказывал об этом моему мужу… Хотя мы были совершенно уверены, что он не уезжал.

– Вот как… – произнес я. – Значит, ты не видел, как он уходил, ты не отвозил его на станцию или что-нибудь в этом роде?

– Я же сказал тебе, что не делал этого! В последний раз я видел шефа живым сразу после чая – может быть, часов в шесть, когда он сказал, что я могу уйти, если хочу. Затем он снова попросил меня вернуться пораньше, потому что в этот вечер у нас, вероятно, будет посетитель.

– Он сказал тебе, что намеревается навестить доктора Кеппеля в Бристоле и что доктора Кеппеля, скорее всего, не будет дома, верно? На самом деле Кеппель находился где-то здесь, в Мортон-Эбботе, и мистер Хогенауэр считал, что Кеппель приедет сюда сегодня вечером. Так? Ага. Но Кеппель сюда не приехал.

– Может быть, и приехал, – мрачно пробормотал Бауэрс, – а потом уехал.