Просто ненависть - Эван Хантер

Ему не терпелось поскорее оказаться на работе.

Шесть часов сна — не так уж и плохо для переходного периода, как называли это оба детектива. Период можно было сравнить с декомпрессией, которую испытывает глубоководный ныряльщик, вынужденный подниматься на поверхность медленно и поэтапно. Они только что закончили вечернюю смену и сразу же заступили на ночную. Обычно перерыв между подобными сменами составлял несколько дней, но исключительность ситуации внесла свои коррективы. Сколь ни покажется странным, но оба детектива чувствовали себя бодрыми и отдохнувшими. А Мейер еще и жаждущим ринуться в бой.

— Прошлой ночью мне пришла в голову гениальная идея, — сказал он Карелле. — А может, то был просто сон. Вот, взгляни. — Он протянул напарнику нарисованную им звезду Давида.

— Так, — кивнул Карела. — И что с того?

— Я правша, — сказал Мейер. — А потому нарисовал здесь…

— Я тоже, — заметил Карелла.

— Я нарисовал сначала первый треугольник, — продолжил Мейер, — вот этот, где конец звезды глядит прямо на север… Звезда, как тебе известно, шестиконечная. И каждый кончик имеет символическое значение. Но какое именно, не знаю. Я не правоверный еврей.

— Сроду бы не догадался.

— А вот по-настоящему религиозные евреи знают, что означают эти концы.

— Ну и в чем же твоя гениальная идея?

— Я как раз и подошел к этому. Первый треугольник я начал рисовать с самого верха, провел черту вот так, до этой точки. — Мейер указал, до какой именно.

— Потом еще одну… и получился первый треугольник.

— Ясно. — Карелла взял авторучку и нарисовал треугольник точно таким же образом.

— Затем я начал рисовать второй треугольник, с крайней западной точки, вот здесь, и справа налево. Получилась такая вот линия…

— А потом провел от нее линию вниз, к югу…

— Ну и, наконец, соединил, провел еще одну линию вверх, туда, откуда начал.

Карелла повторил то же самое.

— Все правильно, — сказал он. — Ты нарисовал ее именно таким образом.

— Да. Но оба мы с тобой правши.

— И что с того?

— Думаю, что левша сделал бы это по-другому.

— Ага… — кивнул Карелла.

— Считаю, нам надо позвонить экспертам-графологам и попросить их взглянуть на обе эти машины. Если звезды намалевал один и тот же парень, мы сможем узнать, правша он или левша.

— Знаешь, действительно хорошая идея, — пробормотал Карелла.

— Брось, ты так не думаешь.

— Думаю.

— По глазам вижу, что нет.

— Я сам это сделаю, — вызвался Карелла.

Он позвонил в управление, попросил соединить его с отделом графологии. Ему ответил детектив по фамилии Джексон. Он согласился, что между манерой письма правшей и левшей наблюдается существенная разница, даже в том случае, если орудием письма служит баллончик с краской. Карелла объяснил, что они расследуют двойное убийство… Услышал: «Никак тех арабов-таксистов, да?» — а затем спросил, смогут ли они выслать своего сотрудника в полицейский гараж, чтобы тот взглянул на рисунки на ветровых стеклах обеих машин. Джексон ответил, что придется подождать до завтрашнего утра, сегодня нет ни одного свободного человека.

— Не могли бы вы в таком случае соединить меня с лабораторией? — спросил Карелла.

Эксперт-криминалист сообщил, что произведен анализ соскоба краски с рисунков на ветровых стеклах. Краска соответствует лабораторным образцам продукта под названием «Реди-Спрей». Производится она в Милуоки, штат Висконсин, имеет самое широкое хождение и продается практически в каждой скобяной лавке и каждом супермаркете города. Карелла поблагодарил его и повесил трубку.

Он как раз пересказывал Мейеру все, что узнал, когда в отдел к ним заглянул раввин Ави Коэн.

— Думаю, что смогу помочь вам в расследовании этих последних убийств таксистов, — сказал раввин.

Карелла усадил его в кресло возле письменного стола.

— Если это возможно, — сказал раввин, — то хотел бы начать сначала.

Все правильно, подумал Мейер. Иначе какой бы из него был раввин?..

— А началось все в прошлом месяце, — продолжил раввин, — как раз перед еврейской Пасхой. Если мне не изменяет память, десятого апреля, во вторник.

Словно раввину когда-нибудь могла изменить память.

Этот молодой человек пришел к нему за поддержкой и наставлением. Помнит ли ребе семнадцатилетнюю девицу по имени Ребекка Шварц? Она ведь его прихожанка? Ну конечно, ребе Коэн прекрасно помнил эту девицу. Да и как забыть, если пять лет назад он лично совершал над ней обряд бармицва? Так в чем проблема?

Проблема заключалась в том, что молодой человек был влюблен в Ребекку. Но сам к иудейскому вероисповеданию не принадлежал. Кстати, он, раввин, понял это с первого взгляда, стоило увидеть оливковую кожу паренька, темные глаза, тяжелые веки. Очевидно, родители Ребекки запретили ей видеться с этим молодым человеком. Поэтому он и прибежал в тот день в синагогу попросить ребе поговорить с мистером Шварцем и убедить того изменить решение.

Так…

Далее раввин объяснил, что паства у него сугубо ортодоксальная. И что религиозные законы иудаизма строго запрещают браки между евреями и неевреями. И он стал подробно рассказывать юноше, почему этот запрет смешанных браков столь важен особенно сейчас, когда статистика неумолимо свидетельствует о сокращении численности американского еврейства именно благодаря участившимся смешанным бракам.

— Короче, — продолжал раввин Коэн, — я сказал ему, что страшно сожалею, но не могу обратиться к Сэмюэлу Шварцу с просьбой благословить отношения его дочери с юношей другой веры. И знаете, что он мне ответил?

— Что же? — спросил Карелла.

— «Спасибо за все и ничего!» И звучало это как угроза.

Карелла многозначительно кивнул. Мейер последовал его примеру.

— Ну а потом стали приходить сообщения по электронной почте, — вздохнул раввин. — Всего я получил их три. И в каждом одно и то же. «Смерть всем евреям». А вчера вечером, незадолго до захода солнца…

— А когда именно вы начали получать эти послания? — перебил его Мейер.

— На прошлой неделе. Все три пришли на прошлой неделе.

— И что же произошло вчера вечером? — спросил Карелла.

— Кто-то бросил в открытую дверь синагоги бутылку из-под виски с зажженным фитилем.

Детективы переглянулись и вновь не сговариваясь кивнули.

— И вы думаете, это тот самый паренек… который влюблен в Ребекку?..

— Да.

— Считаете, именно