Джек и Джилл - Паттерсон Джеймс

На ходу я прочел несколько лозунгов и плакатов, развешанных по стенам и написанных от руки: «Самое главное – дети», «Расти там, где тебя посадили», «Успех приходит через „Могу“, а не через „Не могу“. Банально, но очень мило. На детей это должно оказывать благотворное влияние, как, впрочем, и на меня.

Застекленные витрины для наглядных пособий на этой неделе были посвящены животному миру. Основное место занимали диорамы, изготовленные руками детей и показывающие различных животных в их естественной среде обитания. Впрочем, на меня сама школа Соджорнер Трут производила впечатление такой же среды. При нормальных обстоятельствах, она являлась бы идеальным местом, где мой сын Деймон мог бы расти и учиться.

К сожалению, на прошлой неделе двое маленьких детишек из этой школы были жестоко убиты.

Это вызывало во мне дикую ярость и пугало больше, чем я мог допустить. Я рос в более суровой атмосфере, но, как бы ни складывались события в Вашингтоне, дети крайне редко, а то и никогда, не становились их жертвами. Теперь же по многим причинам это происходило все чаще. И не только в Вашингтоне, но и в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Чикаго, а, может быть, даже и в Сиу-Сити.

Что же, черт возьми, происходит у нас в стране между двумя побережьями?

Тяжелая деревянная дверь в административное крыло была открыта, но помощник директора уже ушла. На ее столе выстроилась целая коллекция кукол в костюмах разных народов мира. Табличка гласила: «Барбара Брекенридж. Я неплохо танцую степ».

Неожиданно я почувствовал себя взломщиком, почти что вором-домушником. И сразу же я испытал чувство тревоги за директора, которая в одиночку допоздна задерживается в школе.

Сюда может проникнуть любой, как только что это сделал я. В том числе и убийца. Это было бы просто. Очень просто.

Я завернул за угол и уже готов был громогласно заявить о своем присутствии, как тут же увидел миссис Джонсон. Мне вспомнилось имя, которое я придумал для нее – Кристина.

Она была чем-то занята и сидела за старомодным письменным столом с убирающейся крышкой, которому на вид было лет сто. Миссис Джонсон настолько погрузилась в работу, что не заметила моего появления.

Пару секунд я молча наблюдал за ней. Женщина тихонько мурлыкала песенку «Шуп-шуп», что мне очень понравилось.

Во всем ее облике, во всей обстановке кабинета было что-то трогательное и правильное: преданный своему делу учитель и воспитатель за работой. Улыбка тронула мои губы. Она будет покруче тебя, папочка.

Я снова стал размышлять над этими словами моего сынишки. На вид миссис Джонсон никак нельзя было назвать «крутой», по крайней мере, сейчас. Она выглядела достаточно серьезной и счастливой оттого, что занимается любимой работой. Она казалась такой умиротворенной, что можно было только позавидовать.

Наконец я решил выдать свое присутствие, поскольку мне стало неловко украдкой наблюдать за женщиной:

– Здравствуйте. Я детектив Алекс Кросс, – начал я. – А вы, наверное, миссис Джонсон?

Она перестала напевать и подняла на меня глаза, в которых отразилась тень страха. Но она тут же пропала, и директор улыбнулась. Эта улыбка оказалась теплой и располагающей. Было очень приятно ощущать, что такая приветливая улыбка предназначается именно тебе.

– А, это вы, детектив Кросс? И что же заставило вас прийти прямо в кабинет директора? – поинтересовалась она, стараясь придать своему голосу начальственные нотки.

– Мне, похоже, требуется некоторая помощь именно от директора. Вернее, дополнительная помощь, и это касается моей домашней работы, – произнес я, и в какой-то мере это было именно так. – Мне нужно немного поговорить с вами о Верноне Уитли, если, конечно, вы не против. Кроме того, мне необходимо получить ваше разрешение на повторную беседу с некоторыми учителями. Я должен выяснить, не говорил ли кто-нибудь из детей что-то необычное уже после того, как Верной был убит. Может быть, кто-то все же что-то видел, что могло бы нам помочь. Пусть даже поначалу они и не обратили на это внимания, сочтя за мелочь. А вдруг кто-то из детей слышал нечто важное из разговора своих родителей?

– Да, я об этом тоже думала, – кивнула миссис Джонсон. – Здесь, в школе, мы можем найти хоть какую-нибудь зацепку, что-то ценное, о чем раньше и сами не подозревали.

Мне нравилось все, что говорила и делала миссис Джонсон, но как только я осознал это, так сразу же отбросил прочь все подобные мысли. Не то место, не то время, не та женщина. Да, за свою жизнь я совершал сомнительные поступки, и я, конечно, не безгрешный ангел, но пытаться заигрывать с замужней женщиной все же считал для себя непозволительным и непростительным поведением.

– Боюсь, что мне почти нечего вам сказать, – вздохнула она. – Как вы просили, я постаралась узнать все, что могла. Сегодня за обедом я еще раз устроила настоящий допрос всем учителям. Я велела им рассказать обо всех подозрительных людях и событиях последних дней. И каждый из них был со мной откровенен. Вы знаете, у нас здесь довольно дружный коллектив.

– Скажите, может быть, кто-то из учителей сейчас находится в школе? Я мог бы побеседовать с ними немедленно. Конечно, я в этом полностью не уверен, но все же подозреваю, что убийца некоторое время наблюдал за школой, – сообщил я. Конечно, мне и в голову не приходило запугивать миссис Джонсон и ее коллег, просто я хотел, чтобы они оставались бдительными и осторожными во всем. Лично я сам был глубоко уверен в том, что преступник с некоторого времени пристально следил за школой.

Миссис Джонсон медленно покачала головой, а потом склонила ее набок. Казалось, она пытается разглядеть меня под другим углом:

– Почти все они уходят отсюда в четыре. Причем стараются покидать здание школы вместе. Понимаете, группой ходить куда безопаснее.

– Что ж, вполне разумное поведение, – согласился я. – Местность у нас довольно-таки своеобразная.

– Так что оставаться здесь после пяти просто глупо, если учесть, что все двери практически остаются незапертыми, – добавила миссис Джонсон. Именно об этом я и думал с того момента, когда вошел в школу.

Я не стал ничего говорить, особенно про открытые двери. Разумеется, миссис Джонсон была свободна распоряжаться своей жизнью, как угодно, и поступать по-своему.

– Спасибо, что поговорили с учителями, – поблагодарил я ее, – и за то, что потратили свое личное время.

– Нет, это вам спасибо, что зашли сюда, – перебила она. – Я понимаю, как тяжело сейчас и вам, и Деймону. Да и всей вашей семье, как впрочем, и нам.

Она сняла очки в тонкой оправе и положила их в карман пиджака. Я понял, что миссис Джонсон прекрасно выглядела как в очках, так и без них.

Умна, приятна, мила.

«И за пределами твоих радарных установок», – тут же напомнил я себе. В тот же момент я почти почувствовал легкий удар линейкой по пальцам.

Быстрее, чем я мог себе представить, она достала пистолет 38 калибра с коротким стволом. Оружие лежало у нее в ящике стола. И хотя она не стала направлять дуло в мою сторону, но могла бы это сделать. И достаточно просто.

– Несколько лет я жила в этом районе, – пояснила миссис Джонсон, потом улыбнулась и спрятала оружие. – Поэтому я стараюсь всегда быть готовой ко всему, – спокойно добавила она. – И здесь действительно время от времени происходят подобные вещи. Я ведь знала, что вы стоите у двери, детектив. Дети шутят, говоря, что у меня на затылке тоже есть глаза. Наверное, они правы.

Она рассмеялась, и мне понравился ее смех. Впрочем, он понравился бы любому нормальному человеку. Ну, все, Алекс, пора прощаться.

У меня всегда возникают довольно смешанные чувства к гражданским, обладающим оружием, но сейчас я был уверен, что ее пистолет зарегистрирован, и она имеет на него разрешение.

– А вам приходилось использовать свой револьвер в этих местах? – задал я неожиданный вопрос.

– Нет, но я обучалась стрельбе в клубе «Ремингтон» в Фэрфаксе. Мой муж всегда волновался за меня из-за того, что я работаю в таком районе. Да он и сейчас переживает. Все вы, мужчины, одинаковы. Ой, извините, – тут же спохватилась миссис Джонсон и примирительно улыбнулась. – Я пытаюсь сдерживать себя, когда дело касается проблемы полов. Я была неправа. Еще раз простите.