Самая страшная книга 2014-2025 - Ирина Владимировна Скидневская

Витя помрачнел. Сколько еще нужно времени, чтоб забыть прежнюю жизнь? Что нужно сделать и куда поехать?

Забыть Даню. Забыть Иру. Забыть того ублюдка… Мента. Именно так, с большой буквы.

Сколько нужно еще сменить баб, сколько времени нужно провести за семь тысяч километров от дома?

Сколько нужно сессий с психологом?

Раньше Витя лишь посмеялся бы над сегодняшним собой. И вообще не понял бы даже, как это возможно – быть мрачным и грустить в тропическом раю среди пальм и кокосов.

Собственно, он как раз и следовал одному из советов психолога. Как можно больше новых впечатлений и положительных эмоций. Раньше Витя только скептически поморщился бы от любых упоминаний психотерапии: новомодное веяние, хипстерское какое-то – вываливать грязное белье на незнакомого человека в надежде, что тот его отстирает и выгладит.

Правда, он врал сам себе. Он ведь и не пытался забыть. И продолжал отслеживать Мента в соцсетях. Точнее, аккаунт жены Мента – Рыжей Суки. Снимки из отпусков. Сторисы. Видео. Семейные фотосессии с ребенком и, конечно, этим белобрысым выродком, таким улыбчивым и приторно-сладким. Витя знал, что за тварь скрывается под глазурью примерного семьянина.

Рыжая Сука всегда подробно описывала все путешествия. Куда поедут, насколько, когда, какой отель. Мент мог себе позволить отдыхать несколько раз в год… Притом не только на курортах Краснодарского края, но в Европе, Дубае, Таиланде, Шри-Ланке. Рыжая сука описывала все до мельчайших деталей, в том числе и про поездки.

А еще она даже не удалила те-самые-посты. Они до сих пор висели. И куча комментариев: мол, да, умница, – туда ее, черт с ней.

Поэтому, если уж говорить начистоту, Витя жаждал отнюдь не забвения. Иногда он плакал от злости и собственной… трусости? Ведь он продолжает жить, хотя его семьи больше нет. Он мог бы поехать обратно, выследить Рыжую Суку, похитить ее. Мог бы просто убить… Один раз Витя озвучил свои фантазии психологу и по вытянувшемуся лицу, квадратичному немного из-за низкого качества картинки, понял, что сболтнул лишнего.

Про тиски. Про ножи, лезвия, молоток. Про электричество.

Внутри живота резануло, и Витя охнул. Тыльной стороной ладони вытер испарину со лба. Он уже больше года гоняет по Азии. Да, пару раз ловил расстройство, но чтобы такое…

Начитавшись в местных чатах про паразитов и глистов, Витя теперь после каждого похода в туалет «по-большому» с опаской заглядывал в унитаз.

Последние три дня вся еда выходила практически в том же виде, в котором была изначально. Сейчас вообще жижа бурая… Витя поскорее вдавил кнопку слива, передернувшись. Кровь? Или от таблеток цвет такой, может.

– А ю окей, хани? Харащё-харащё?

– Ес… Хорошо, бэби.

Он лег на нее, поцеловал в шею, и Ханна тут же тяжело задышала. Какая же у нее грудь потрясная все-таки, молочная, а ареолы и соски шоколадные… Жалко, что сегодня улетает. Еще бы на пару дней задержалась – в самый раз было бы. Но не дольше – там уже работы и так накопилось.

Возбуждение распаляла и пустота голода, ноющего в желудке. Витя спустился поцелуями ниже, от груди к пупочку с пирсингом, к кустику волос… Ханна раздвинула бедра.

С кем бы Витя ни был, он представлял Иру. Она жива, и все хорошо, и Даня сейчас в садике. Витя не где-то в тропиках, где чужой воздух, чужие горы, неправильные и ненастоящие, с непривычными растениями. Как будто все это лишь голограмма, за которой плещется морская бездна, и там обитает в безвременье тот, кто сожрал прежнюю Витину жизнь.

Витя отлепился от Ханны, ощущая странноватое шевеление в желудке. Однако отметил он все это краем сознания, шаря пальцами по тумбочке в поисках очередного квадратика презерватива и одновременно подползая к Ханне, чтоб поцеловать.

– Ват из ит?! – вдруг воскликнула азиатка. Она тыкала в него пальцем и глаза ее расширились, как у персонажа аниме. – Ват…

Витя улыбнулся. Решив, что это какая-то очередная шальная игра, и потянулся к Ханне с поцелуем, но она вскрикнула, полоснула его ногтями по лицу и отползла к спинке кровати, не спуская с него безумного взгляда. Щеку обожгло огнем, его ладонь размазала горячую влагу.

– Ш-шука… Вата фак, Ханна?!

– Инсайд ер мауф! Зис террибл… очин!

Она одевалась, тыкала в Витю пальцем и продолжала кудахтать что-то про его рот. А Витя от боли вообще забыл и английские, и русские слова и сидел на полу, морщась.

«Ничего не курили, не принимали… Черт их разберет, азиатов».

– Гет аут, – пробормотал Витя. Он не понимал, что она там несла и хотел, чтоб Ханна поскорее свалила. – Гет аут хир! Вали нафиг отсюда.

– Крейзи, со крейзи… – чирикала Ханна, семеня в ванную. – Очин очин крейзи мен!

А Витя так и стоял с пульсирующей от боли губой и разодранной щекой. «Сама ты крейзи сумасшедшая, овца, блин!»

Ханна ушла, хлопнув напоследок дверью. Живот очнулся первым и заурчал: Витя даже вздрогнул. Есть хотелось жутко.

Надо продезинфицировать раны. Принять все лекарства, которые есть… И поспать.

Во дворе опять залаяла псинка.

Тогда

Вчера, в воскресенье, они отмечали годовщину. Витя подарил Ире беспроводные наушники. Не бог весть как праздновали: поели роллов и открыли шампанское.

Они договорились встретиться в его обеденный перерыв. Полдня жена писала ему, как удобно и прекрасно слушать музыку и хозяйничать и как она довольна подарком. Вот и сейчас Витя шел, слушая Ирин щебет, и улыбался: она проверяла, хорошее ли качество звука при разговоре на улице, работает ли активное шумоподавление. Говорила, как она его, Витю, любит, и вплетала между делом «Даня, погоди!», «Даня, дорога!».

Витя подошел к перекрестку и увидел их как раз тогда, когда сменялся красный сигнал светофора.

Ира выпустила его ладошку лишь на пару секунд. А малыш увидел его, вскрикнул: «Папа!» и шагнул вперед. Загорелся зеленый свет, можно идти – мама так учила.

Всего мгновение, и передок «ауди» смел маленькую фигурку. От удара тело подкинуло, как тряпичную игрушку, прокрутило в воздухе и шваркнуло об асфальт. Едущие позади машины затормозили. Кто-то дальше недовольно гудел клаксоном. Красная шапка с помпоном мокла в луже возле ливневой решетки.

Ира застыла. Потом вскрикнула, побежала к сыну, подхватила его на руки, прижимая к груди. Витя на ватных ногах сделал несколько шагов, надеясь, что это лишь кошмарный сон.

– Даня, Данечка… – Она всхлипнула, оглядываясь по сторонам. – Вызовите «скорую»… Вы-ыыы-ыы-ыыз…авиииииыы…

Голова малыша запрокинулась, слетевшая шапка упала в лужу. Из трещины в расколотом черепе сочилась губчатая желтоватая масса, напоминающая пчелиные