Чарльз Вильямс - Частный детектив. Выпуск 1

Кажется, второй акт представления заканчивается в пять минут одиннадцатого. Несколькими минутами позднее, во время антракта, буфетчик может в этом поклясться, он обслуживал Петтиса, подавая ему в баре виски с содовой. Другими словами, он выпивал как раз в тот момент, когда Гримо был застрелен почти в миле от театра.

— Я ожидал этого, — помолчав, сказал Рэмпол. — То, что я услышал, лишний раз подтверждает мои догадки — я был бы рад предложить вам взглянуть на это.

И он достал свое расписание, которое он составил прошлой ночью. Хедли взглянул на него.

— О, да. Я и сам набросал нечто подобное. Это звучит убедительно, особенно пункт о девушке и Мэнгэне, хотя мы не можем слишком точно ручаться за время в данном случае. Однако, я думаю, это нам пригодится. — Он постучал листом по ладони. — Я допускаю, что это сужает круг наших поисков. Надо еще раз сходить к Дрэймену. Я звонил туда сегодня утром. Все там слегка в истерике, так как старика привезли назад в дом, и я не смог многого добиться от Розетты, кроме того, что Дрэймен находится в полусознательном состоянии и под морфием. Мы…

Он остановился, так как услышал знакомые неуклюжие шаги, которые замерли перед дверью при последних словах Хедли. Затем дверь открылась и в комнату вошел доктор Фелл. Взгляд его был тусклый, он казался частью этого хмурого утра и во взгляде его читался суровый приговор.

— Ну что, — затормошил его Хедли. — Вы нашли, что искали в этих бумагах?

Доктор Фелл пошарил по карманам и вытащил свою черную трубку. Прежде чем ответить, он, переваливаясь с ноги на ногу, подошел к камину и выбросил спичку в огонь. В конце концов он усмехнулся, но как–то чересчур криво.

— Да, я нашел, что хотел. Хедли, я дважды в моих гипотезах, высказанных в субботу вечером, неумышленно направил вас по ложному следу. Настолько ложному, с такой чудовищной, ошеломляющей нелепостью, что, если бы я не сохранил свое самоуважение пониманием очевидности этого, я бы заслуживал самого страшного наказания, предназначенного для дураков. Но мои соображения были не единственной грубой ошибкой. Случай и окружение способствовали еще большей ошибке, они объединились, чтобы создать ужасающую, необъяснимую головоломку из того, что в действительности было просто банальностью и безобразным, пустым убийством. О, убийца был проницателен, я не отрицаю этого. Но я узнал все, что хотел узнать.

— Итак, как все–таки насчет тех писем? Что в них было?

— Ничего, — сказал доктор Фелл.

Было что–то жуткое в том, как он медленно и трудно говорил.

— Это значит, — вскричал Хедли, — что метод не работает?

— Нет, метод работает. Я имел в виду, что в этих бумагах ничего не было, — прорычал доктор Фелл. — Мы вряд ли смогли бы найти там хотя бы одну строчку, либо отрывок, либо кусочек рукописного текста — слабый шелест в напоминание о тех страшных секретах, которые я поведал вам в субботу вечером. Вот что я имел в виду. Впрочем, да, гм. Там было несколько кусков плотной, как картон, бумаги, на которых были напечатаны одна или две буквы.

— Так почему же эти буквы…

— Потому что это были не буквы. Именно так. Вот поэтому–то мы и ошиблись. Разве вы до сих пор не понимаете, что это было?.. Так вот, Хедли, давайте–ка покончим с этим и выкинем всю эту мешанину из головы. Вы хотели бы встретиться с Невидимым убийцей, не так ли? С ужасным вурдалаком, с человеком–призраком, который проходит через наши сны? Хорошо, я вас представлю друг другу. Вы на машине? Тогда вперед. Посмотрим, смогу ли я получить признание.

— От кого?

— От одного лица из дома Гримо. Пойдемте.

Рэмпол смутно видел приближающуюся развязку и боялся, какой она может быть. Хедли вынужден был прокрутить вручную полузамерзший двигатель, прежде чем машина завелась. Они несколько раз попадали в уличные пробки, но Хедли не ругался. Спокойнее всех был доктор Фелл.

В доме на Рассел–сквер все шторы были опущены. Он выглядел еще более мертвым, чем вчера, так как смерть вошла вовнутрь и поселилась в нем. Было так тихо, что они снаружи услышали перезвон колокольчика, когда доктор Фелл позвонил. После долгого ожидания Энни открыла дверь. Она была без наколки и передника, выглядела очень бледной и напряженной, но достаточно спокойной.

— Нам бы хотелось увидеть мадам Дюмон, — сказал доктор Фелл.

Хедли нервно озирался по сторонам, стараясь внешне оставаться безразличным ко всему. Энни, отступая, произнесла из темноты коридора:

— Она дома с… она дома, — и направилась к двери гостиной. — Я позову ее, — тут она запнулась

Доктор Фелл покачал головой. Он переступил через порог и удивительно спокойно открыл дверь в гостиную.

Тяжелые коричневые шторы были опущены, и многослойные кружевные занавески приглушали слабые лучи, пробивавшиеся сквозь них. Комната выглядела теперь еще просторнее, так как вся мебель затерялась в полумраке, впрочем, за исключением одного предмета из мерцающего черного металла, обшитого белым сатином. Это был открытый гроб. У покойника, вспоминал потом Рэмпол, ему виден был только кончик носа. То ли свечи так подействовали, то ли запах цветов и ладана, но вдруг все происходящее сверхъестественным образом из каменного Лондона перенеслось в окрестности Венгерских гор, где золотой крест, неясно мерцая, охраняет от дьявола, а чесночный венок отгоняет завывающего вампира.

Но первое, что они заметили, силуэт Эрнестины Дюмон, которая стояла за гробом, положив руку на его край. Нежный свет свечей позолотил ее седеющие волосы, смягчил и сгладил сгорбленную линию спины. Когда она медленно повернула голову, они увидели, что глаза ее глубоко запали, хотя она не плакала. Ее плечи окутывал тяжелый ярко–желтый платок с длинной бахромой, красной вышивкой и бисерным шитьем.

И тут она заметила их. Ее руки стиснули край гроба, как будто она хотела заслонить умершего.

— Было бы лучше, мадам, если бы вы во всем сознались, — сказал доктор Фелл очень мягко. — Поверьте мне, так действительно было бы лучше.

На секунду Рэмпол подумал, что она перестала дышать. Затем она издала звук, напоминающий кашель, ее безутешное горе сменилось истерическим весельем.

— Признаться? — произнесла она. — Что еще вы придумаете, идиоты несчастные? И не подумаю. Признаться! Признаться в убийстве?

— Нет, — сказал доктор Фелл.

Его голос прозвучал очень громко. Она уставилась на него широко раскрытыми глазами, и впервые во взгляде ее появился страх — она увидела, что Фелл приближается к ней.

— Нет, — повторил доктор. — Вы не убийца. Позвольте мне сказать, кто вы.

Он нависал над ней, заслоняя собою горящие свечи, но говорил на удивление мягко.

— Видите ли, мадам, вчера человек по имени О’Рурк кое–что рассказал нам. Среди прочего — и то, что большинство фокусов, как на арене, так и вне ее, исполняются с помощью ассистента. Этот трюк не был исключением. Вы были ассистенткой фокусника и убийцы.

— Человека–призрака, — добавила Эрнестина с истерическим смехом.

— Человека–призрака, — повторил доктор и обернулся к Хедли, оцепеневшему от недоумения. — Хотите увидеть убийцу, за которым вы охотились все это время? Он перед вами, но господь не позволит предать его суду!

Фелл медленно поднял руку, указывая на мертвенно–белое, с плотно сжатыми бескровными губами лицо доктора Шарля Гримо.

Глава 20

ДВЕ ПУЛИ

Доктор Фелл не сводил глаз с женщины, которая заслонила собой гроб, словно желая защитить мертвого.

— Мадам, — обратился он к ней. — Человек, которого вы любили, мертв. Теперь он недосягаем для закона и за все уже расплатился. Наша неотложная задача, ваша и моя, расставить все точки над “i”, чтобы не пострадал никто из живых. Вы замешаны в этом деле, хотя и не принимали непосредственного участия в убийстве. Поверьте, мадам, если бы я мог объяснить все сам, не прибегая к вашей помощи, я бы так и поступил. Знаю, что вам это приносит страдание. Но вы сами садите, что это необходимо. Мы должны убедить инспектора Хедли в том, что дело можно закрывать.

Что–то в его голосе, возможно — искреннее сочувствие, убедило ее. Истерика прошла.

— Вы знаете? — воскликнула она. — Не обманывайте меня! Вы действительно знаете?

— Да, это так.

— Идите наверх. Идите в ЕГО комнату, — грустно произнесла она. — Скоро я к вам приду. Я не могу начать разговор прямо сейчас. Я должна еще раз подумать обо всем. И ради бога, ни с кем ни о чем не говорите, пока я не приду. Прошу вас! Я никуда не убегу.

Доктор Фелл жестом удержал Хедли от высказываний. В полном молчании они поднялись по сумрачной лестнице на верхний этаж. Они никого не встретили, и никто не видел их. Войдя в темный кабинет, Хедли включил настольную лампу, Убедившись, что дверь плотно прикрыта, он обернулся к доктору.