Тайник вора - Александр Жигалин

По традиции, стол должен был соответствовать всем требованиям предстоящего собрания, его участникам, их рангу и, соответственно, положению в обществе.

С первого взгляда можно было определить, Свисту, отвечающему за прием, удалось угодить уважаемому собранию.

Братва, пребывая в приятном расположении духа, балагуря, поглядывала на центральную часть стола, где по-хозяйски расположились Кошель как председательствующий, его правая рука – Барон и Свист как представитель принимающей стороны. Таковы были правила, и менять их никто не имел права.

– А, Матерый! – более чем приветливо встретил Николая Кошель.

Голос его был переполнен добротой и чувством солидарности.

В тоже время сквозь завесу притворства проглядывалась ненависть, настоянная на желании уничтожить, порвать, сожрать со всеми потрохами этого не в меру самоуверенного волка-одиночку Матерого.

Злоба Кошеля имела объяснимые причины: он давно и прочно «висел» на крючке у спецслужб.

Десять лет назад, сгорев на одном крутом деле, он вынужден был пойти на сговор с властями. Ситуация была безвыходной – светила вышка. Оставалось: предав всех, кто верил ему как самому себе, продолжать жить. Жить по тем же правилам, но уже багажом предательства и боязни разоблачения.

Двое подельников, что участвовали в ограблении инкассаторов, были застрелены при задержании, подарив тем самым Кошелю возможность свалить на них убийство сразу нескольких служащих банка. И только два человека знали, что отпечатки пальцев на оружии, из которого стреляли по инкассаторам, принадлежали Кошелю. Чистосердечное признание, вместе с доносами на братву лежали в одном из самых секретных сейфов страны, и каждый шаг Кошеля зависел от того, как он вор в законе будет вести себя дальше

Все эти годы Кошеля не беспокоили по пустякам, привлекая лишь в случаях, когда речь шла о безопасности государства или отдельной суперважной персоны.

И вдруг это проклятое дело Дохлого…

До недавнего времени Кошелю выставлялось лишь требование по возврату всего того, что было украдено Валетом и Дохлым из сейфов в Петербурге. Однако, несколько дней назад, по непонятной причине изменилось поведение «хозяев». Теперь, никто не требовал любым путем вернуть три миллиона долларов, что где-то припрятал Дохлый. Была поставлена совершенно инная задача: отыскать нечто особенное, что находилось вместе с деньгами в злополучных сейфах. Кошель понимал, это таинственное «что-то» было прихвачено Валетом впопыхах, наверняка неосознанно, этот умный и осторожный вор не стал бы связываться с мутными делами. Что именно необходимо было вернуть, Кошелю не сообщалось, приходилось лишь догадываться, какие такие секретные вещи могли находиться в тайнике, отчего столь остро беспокоило сильных мира сего.

По началу Кошель обрадовался: три миллиона можно было присвоить, вернув бумаги «хозяевам». И даже страх перед тем, что в случае неудачи его «сдадут» братве, не смог испортить некогда увядшее и изрядно подпорченное настроение.

Рассудив, что без чьей-либо помощи ему с этим делом не справиться, Кошель обработал одного из самых влиятельных воров столицы, Барона, пообещав тому миллион из денег Дохлого. Теперь надо было действовать.

– Ты проходи, проходи. Не стесняйся, – продолжал ворковать Кошель, – присаживайся куда пожелаешь.

За столом оставался один свободный стул, который стоял в стороне от вальяжно развалившихся законников.

Николай, сориентировавшись, понял, Кошель, указав ему на стул, с первой минуты решил унизить Матерого, дав тем самым понять, что среди законных, он никто и звать его никак.

Матерый не мог позволить столь неуважительного отношения.

– Я бы присел, да те место, что мне по душе, уже занято.

– Может, тебе мое уступить? – попробовал еще раз уколоть Кошель. – Так извини, не могу. Здесь у каждого свое место и свободных нет.

– А я и не претендую, – парировал Матерый.

Отодвинув предложенный стул и, он расположившись за столом, внимательно обвёл взглядом присутствующих.

Многих из них Николай знал лично, с другими или чалился или состоял в приятельских отношениях, о некоторых просто много слышал. Все эти люди, несмотря на разный возраст, на серьезные расхождения во взглядах, были объединены главным: они стояли на страже воровских законов. Обладая неимоверной властью, деньгами и силой, они могли заставить подчиниться любого нужного им человека.

Выкачивая из страны вместе с деньгами кровь народа, воровское движение все больше и больше желало влиять на жизнь страны. Но для этого необходимо было сделать главное – овладеть властью. Власть и только власть во всем ее многогранном понимании могла открыть им доступ к тому, что так давно манило пустые алчные души.

– Ну что? Все собрались? – Кошель встал и, подняв руку, дал понять, что он намерен открыть сход.

Воцарилась тишина.

– Прежде чем мы перейдем к насущным делам, – продолжил Кошель, – я хочу представить вам нашего гостя, которого наверняка многие из присутствующих здесь знают. Это Матерый. Он пока еще не в законе и здесь лишь по воле случая, но мы надеемся, что такие люди, как он, в самом скором будущем пополнят наши ряды.

Кошель многозначительно замолчал, и Николай понял, ему необходимо ответить. Он встал и, собравшись с мыслями, заговорил:

– Приятно удостоиться чести быть среди столь уважаемых людей. Хочу поприветствовать всех, с кем знаком, о ком слышал, и слышал только хорошее, а также всех тех, кто своими делами заставил братву складывать о себе легенды.

Кошель, довольный ответным словом Николая, удовлетворенно крякнув, поднял бокал.

– Предлагаю выпить за всех тех, кого нет с нами, за тех, кому волей судьбы приходится чалиться на зоне, за тех, кто живёт по нашим законам, а значит, принадлежит лишь самому себе! За братву!

Все как по команде встали и молча, с чувством уважения к сказанному, не чокаясь, выпили.

– Сегодня нам предстоит рассмотреть несколько вопросов, – продолжил Кошель, – и по каждому из них вынести решение, которое будет окончательным и бесповоротным. Главный вопрос, ради которого мы сегодня здесь собрались, касается всех. Поэтому…

– Слушай, Кошель, давай конкретнее! – неожиданно прогудел Грек. – Говори, зачем звал, а то топчешься, как бык вокруг коровы, у меня на хате две телки в стойле стоят. Ждут не дождутся, когда я их за титьки начну дергать.

Стол одобрительно загудел, поддерживая Грека.

– Короче так короче, – решил поддержать шутливый настрой братвы Кошель. – Только хочу предупредить тебя, Грек, чтобы ты был осторожен, бабы никого ещё до добра не доводили, и, как известно, все беды от них.

– Я эту песню слышу со дня, как только пырка встала. Еще батя, царство ему небесное, учил подальше держаться от этих бестий, но, видно, кровь не даёт покоя, отчего меня постоянно тянет к этим чертовкам.

Среди воров вновь пролетел смех одобрения и солидарности с Греком.

– Пошутили и будет, – подвел черту Кошель. – Теперь о деле.

Собрались мы, чтобы обсудить последнее дело небезызвестного