Спарринг- партнеры - Гришэм Джон

«Предлагаешь стриптиз-клуб?» – ехидно осведомился у брата Кирк по электронной почте. Братьям был отвратителен самый звук голоса друг друга, что исключало общение по телефону.

«Неплохая идея» – написал в ответ Расти через несколько часов.

По ряду причин оба не желали, чтобы их видели вместе.

В конце концов сошлись на шикарных гостиничных апартаментах в Колумбии, в двух часах езды от Сент-Луиса. Разумеется, они приехали туда по отдельности и без сопровождения.

Путевые расходы Кирка не остались бы незамеченными для адвокатов его жены, занимавшихся их разводом, поэтому номер по взаимному согласию снял Расти, к тому моменту оставшийся без жены и еще не вступивший в брак снова.

Они встретились ровно в 3 часа дня в четверг. Никто в офисе не знал, где они находятся, – почти секретная операция для двух руководителей, обычно окруженных подчиненными. Расти приехал первым, поднялся в номер и взял из мини-бара диет-колу. Через четверть часа в дверь постучал Кирк. Оба вежливо выдавили «привет» и даже обменялись рукопожатием. Братья были полны решимости вести себя цивилизованно и не повышать тон. От одного опрометчивого слова могла вспыхнуть ссора.

Они сели за столик и выпили воды.

– Давно ты говорил со стариком? – спросил Кирк.

– На прошлой неделе, совсем недолго. А ты?

– Он звонил вчера вечером, гордый своим новым сотовым телефоном. Попросил не присылать в следующий раз Дианту. Хочет, чтобы приехал один из нас. Как ты знаешь, мне пришлось отпроситься.

– Да, сочувствую тебе: развод и вообще. Я несколько раз ходил этой дорогой, невеселое занятие. Может, еще помиритесь?

– Нет, мы зашли слишком далеко.

– Слышал, она наняла Скарлетт Эмброуз.

– Боюсь, что да.

– Плохо дело.

– Хуже некуда. В эти выходные я съезжаю.

– Жаль это слышать. Сам знаешь, я трижды разводился, и хвастаться здесь нечем. Правда, мне удавалось все улаживать мирно, без драки.

– Как же, знаю. Послушай, мы приехали сюда не для разговора о разводах. Тема – деньги. Мы оба в затруднительном финансовом положении. Из-за развода мое, наверное, еще хуже твоего. Адвокатская фирма теряет деньги, будущее выглядит неважно. Мы оба с этим согласны?

Расти слушал брата, кивая. Помолчав, он ответил:

– Старикан в тюрьме тем временем считает дни до освобождения. У него копятся табачные денежки, к которым у нас нет доступа. Или есть?

– Конечно, нет. Их контролирует Стю, он тщательно все прячет. Но штука в том, что эти деньги принадлежат адвокатской фирме, а не лично Болтону Маллою. Он изгнан из коллегии адвокатов, опозорен, посажен за решетку, юридическая практика для него впредь под запретом. Элементарные этические нормы не позволяют фирме делиться гонорарами с человеком, больше не являющимся юристом. Это понятно. Меня вот что беспокоит: они со Стю прячут деньги и не платят налогов. Вдруг нагрянут налоговики с оружием и начнут шуровать в нашей бухгалтерии? Вдруг они найдут их заначку? Догадайся, кого обвинят! Не Болтона, хотя я сразу ткну пальцем в него. Нет, скорее всего, им понадобятся наши с тобой задницы.

– Согласен. И что дальше?

– Все очень просто: мы с тобой ломаем над этим голову с того момента, как закапали табачные деньги. Нам положен крупный куш! Мы были партнерами в фирме, когда разрешилась табачная тяжба, и, значит, имеем право на долю.

– Сколько это может быть?

– Не знаю, а ты?

Расти, встав, подошел к лежащему на комоде портфелю и принялся в нем рыться. Достав бумаги, он бросил их на стол перед Кирком.

– Вот, прикинул кое-что вчера вечером. Уверен, ты постоянно пытаешься вывести цифру. По мировому соглашению суд определил для «Маллой энд Маллой» гонорар порядка двадцати одного миллиона. Старикан надумал вычленить свою долю и оттянуть ее выплату на десять лет в надежде, что за это время наша дорогая мамочка отдаст концы. Это всем нам известно. Десять лет деньги приносили примерно пять процентов в год. Пять лет назад Стю стал получать по три миллиона в год. К тому времени набралось уже больше тридцати пяти миллионов. Будем считать, что прибыль на капитал составляет всего пять процентов годовых, выплаты – три миллиона в год. Значит, деньги будут поступать еще четырнадцать лет. Болтону скоро семьдесят два. Что делать с такой кучей денег в восемьде– сят лет?

– Все это я знаю, Расти.

– Да, знаешь. Все это говорится в оправдание того, что я могу взять часть денег прямо сейчас.

Кирк нахмурился и отвернулся к окну.

– А как же Стю?

– Мы его озолотили. Столько ему отвалили, что старый хитрец вполне может уйти и поливать дома розы. Предлагаю сговориться вчетвером.

– Включая Дианту?

– Без нее никак.

Кирк, поднявшись, стал расхаживать по комнате туда и обратно, потирая при каждом шаге подбородок.

– Вчера вечером у меня был с ней длинный разговор. Ее встреча с нашим стариком была неудачной идеей. Всплыло много старых обид, которые я считал давно забытыми. Оказалось, что нет, ее раны все еще кровоточат… Короче говоря, она хочет часть денег. Считает, что после стольких лет имеет на них право.

– Как удобно…

– Что ж, она настроена решительно. Ее не обойдешь.

– Возьмем ее в долю. Но как добиться, чтобы Стю подчистил для нас бухгалтерию?

– Она считает, что это будет нетрудно. По ее мнению, Стю нервничает из-за денег, которые вынужден прятать от налоговиков. Он даже обмолвился ей о своем страхе угодить в тюрьму из-за схем нашего старика.

– А что, мне нравится! – сказал с улыбкой Расти. – Какова ее цифра?

– Всем четверым поровну. Для начала каждый отщипнул бы по миллиону и оставил в офшоре, там же, где деньги сейчас. В следующем году берем по полмиллиона, а старику оставляем миллион. То же самое через год. Если все пойдет хорошо – не вижу причин, почему должны возникнуть трудности, – то мы будем делить транши между собой, пока они не иссякнут или пока отец не выйдет из тюрьмы. Можем изменять доли по нашей собственной прихоти. Но лучше нам держаться вместе.

– Как нам надуть старика?

– Стю придется помухлевать с ежемесячной бухгалтерией. Пока Болтон в тюрьме, ему не узнать правды. Выйдет – наверняка устроит нам головомойку, но мы уже будем при деньгах. Что он предпримет – подаст на нас в суд за присвоение средств, которые и так нам положены?

Расти перестал улыбаться:

– Возьмет и выгонит нас из своего здания.

– Ну и что? Если выгонит, мы обоснуемся в другом месте или вообще со всем этим завяжем. Тоже, кстати, неплохая перспектива – отдых от юридической деятельности.

– Да, все силы – на подсчет денег!

Впервые за много лет братья Маллой нашли общий язык, будто забыв о своей лютой вражде. Решив бросить вызов Болтону с его умопомрачительными доходами, они забыли про страх.

По дороге домой Кирк, не переставая улыбаться, слушал Баха и мечтал о гораздо более приятной жизни, в которой больше не будет Крисси и опостылевшей юриспруденции.

Расти решил еще немного побыть в отеле. За номер заплачено, какой смысл торопиться обратно, в пустой дом? В пять часов он спустился в холл, заказал в баре выпивку и стал следить за дверью, готовый взять в оборот первую же смазливую бабенку.

Однако у Старины Стю имелось на этот счет собственное мнение.

Он достаточно внимательно выслушал рассказ Дианты об истории ее болезненных отношений с Болтоном. Она думала, что убедила его, но стоило ей заикнуться о деньгах, как его простецкая физиономия стала непроницаемой. Возмещение? Компенсация за сексуальное домогательство? Живых денег у фирмы не водилось, во всяком случае, официально, поэтому Старина Стю мигом смекнул, что Дианта положила глаз на сокровища, накапливающиеся в офшорах.

Она поднажала: стала объяснять, что «мальчики» теряют терпение и что им подавай «прибавку» к их отчислениям. Стю был озадачен.

Ее подмывало напомнить бухгалтеру без лицензии, что на фирме он – обычный сотрудник, которого в любой момент можно уволить по любой причине или даже вовсе без оной, но она решила оставить самые острые стрелы в колчане и продолжить бой в другой раз. Сначала нужно было посовещаться с партнерами и совместно спланировать следующий шаг. Первый, как она считала, вышел неудачным.