Тони Валентайн - Джеймс Суэйн

попала, а потом как заорет: «Я тебе член отрежу, ты, сукин сын!»

Ник поперхнулся и умолк.

— В чем дело? — спросил Валентайн.

— А может, это не Нола крикнула, а какая-то другая цыпочка? — спросил сам у себя Ник. Поскреб живот и добавил: — За эти годы столько их перебывало! — пожаловался он. — Я уж всех и не припомню, все как в дыму: пьянка, секс, эти безумства, чтобы произвести на них впечатление! Ну, знаете, как бывает.

Валентайн не знал: он был из тех странных особей, что всю свою взрослую жизнь провели с одной-единственной женщиной.

— И вы теперь жалеете об этом? — спросил он.

— Ну конечно, — ответил Ник. — Надо было хотя бы записывать.

Откуда-то из глубины дома донеслись жалобные возгласы Нолы. Валентайн с Ником поспешили по коридору к остальным, собравшимся в ее спальне. Комнатка была маленькой, темной — жалюзи никто не поднял. Нола, с которой сняли наручники, стояла на коленях перед картонной коробкой, которую она, видимо, вытащила из-под кровати.

— Но электронные письма, которые я получала от Сонни и потом распечатывала, были здесь, — причитала она со слезами в голосе. — Я хранила их в одном конверте со свидетельством о браке. — Она в отчаянии глядела на них снизу вверх. — Я клянусь, Богом клянусь!

— Может, вы положили их в какое-то другое место? — попытался помочь ей Хиггинс. — Подумайте хорошенько.

— Нет! — воскликнула она, снова перерывая все бумаги в коробке. — Здесь они были! Наверняка он сюда забрался и выкрал их!

— Кто? — спросил Хиггинс.

Нола опустила голову и горько разрыдалась:

— Сонни меня подставил! — рыдала она. — Я снова впустила его в мою жизнь, и вот что этот сукин сын со мной сделал!

Она в отчаянии раскачивалась из стороны в сторону, отказываясь принимать этот последний удар. Даже у Валентайна сердце дрогнуло. Ник вытащил шелковый носовой платок и протянул ей: он уже жалел, что затеял всю эту историю.

— Не делайте этого, — предупредил Лонго, но Ник все равно опустился на колени рядом с Нолой.

— На, возьми, — сказал он.

— Спасибо, Ник. — Она вытерла глаза.

— Скажи-ка мне вот что, — спросил грек. — Я помню, что когда-то уже бывал здесь. И мы с тобой ссорились.

— Ссорились? Да это было сражение на уровне третьей мировой войны!

— Я что, вывел тебя из себя?

— Еще как!

Ник неуверенно глянул на Андермана: стоило ли вести этот разговор в присутствии ее адвоката? И все-таки спросил:

— А что я такого сделал?

— Неужели не помнишь?

Ник покачал головой.

— Что ж. Может, вот это освежит твою память…

И Нола, с разрешения Лонго, прошла в ванную комнату. Открыла шкафчик, достала баллончик с лаком для волос и протянула его лейтенанту.

— Сейф я себе позволить не могу, — пояснила она.

Лонго перевернул баллончик. Никакого лака в нем не было — он оказался имитацией, с отвинчивающимся дном. Лейтенант открутил донышко, и в руку ему выпала маленькая коробочка. Лейтенант присвистнул и протянул ее Нику:

— Узнаете?

Ник в недоумении уставился на обручальное кольцо с бриллиантом, которое все эти десять лет хранилось у Нолы в ванной. Судя по чистоте камня, кольцо было куплено у Мордехая, лучшего в городе ювелира.

— Это я тебе подарил? — спросил он в изумлении.

— Ты стоял на коленях в этой самой гостиной и просил выйти за тебя замуж, — рявкнула Нола, позволив горьким воспоминаниям вырваться наружу. — Просил меня стать твоей женой, твоей радостью, твоим счастьем! Только все это была брехня!

Ник закрыл коробочку: теперь он вспомнил. Он заплатил за кольцо двадцать тысяч. Наличными. Нола была лучшей из его женщин. Ну, по крайней мере, в тот момент ему так казалось.

— Да только ты хотел, чтобы, прежде чем мы пойдем под венец, я нарастила себе сиськи, — сказала она. — Я ответила: нет, только после свадьбы, а ты твердил — перед. Ты желал, чтобы рядом с тобой была невеста с большой грудью. Я спросила: «Так на ком ты хочешь жениться? На мне или на сиськах?» А ты ответил: «Я беру пакетом». Я сказала: «Значит, я для тебя недостаточно хороша!» А ты покачал головой и сказал: «Не в том дело. Мне нужны большие сиськи». И мы поругались, и в конце концов я вышвырнула тебя вон.

Ник принялся совать ей кольцо обратно, Нола брать отказывалась. Ник залился краской стыда, и тогда вмешался Хиггинс:

— Минуточку! В полицейском участке вы заявили, что Ник никогда не просил вас сделать пластическую операцию и увеличить грудь.

— Да, я так и сказала.

Хиггинс недоуменно воззрился на нее.

— Я врала, — пояснила Нола.

Ее адвокат издал легкий рык. Лонго и Хиггинс посмотрели на него, потом друг на друга. Валентайн, в свою очередь, тоже молча взирал на присутствующих. Один только Ник не понимал, что произошло. А произошло следующее: Нола их всех провела.

Вот почему он особенно не удивился, когда услышал, как хлопнули ставни на окне спальни. В комнату упало что-то большое и круглое, покатилось и остановилось у ног Лонго. Дымовая граната! — мелькнуло у Валентайна. Полицейская, для разгона уличных демонстраций!

Через секунду спальню заволокло темное облако.

Валентайн первым кинулся к двери. Пусть Лонго сам разбирается, раз уж он не взял с собой подкрепления! В коридоре тоже был дым — он струился из решетки кондиционера. Пробираясь на ощупь, Валентайн силился припомнить расположение комнат, а сзади, из спальни, доносились вопли Нолы:

— Выпустите меня! Выпустите меня!

Валентайн заколебался: страх трудно подделать, а в голосе Нолы слышался настоящий ужас. Черт побери, что происходит? Неужели Сонни действительно ее подставил?

Из дымовой завесы вырвался Андерман, и они вместе устремились к выходу. За ними, надсадно кашляя, бежал Ник. Выскочив на лужайку, он изо всех сил пнул адвоката в лодыжку, и тот рухнул на траву.

Сердце у Валентайна билось как бешеное, он задыхался. Мир завертелся у него перед глазами, и он услышал радостный гогот соседских мальчишек. Валентайн сел на траву и подождал, пока в голове хоть немного прояснится.

Через секунду из дома выскочили Лонго и Хиггинс. Из дверей продолжал валить дым — почему-то без запаха. Позже они узнали, что источником дыма оказался сухой лед, который используют мороженщики. И был он совершенно безвреден.

— Где Нола? — спросил Валентайн.

Этого не знал никто.

— Пустите, пустите! — кричала Нола человеку в черной горнолыжной маске, впрыгнувшему через окно.

Вместо этого человек сбил