Лучше быть мертвым - Ли Чайлд

ни вещей, ни машины, значит наверняка почувствовал, что становится жарко. Но в таком случае почему мне не позвонил? Не сообщил, что с ним все в порядке? Или не предупредил, если мне тоже угрожает опасность?

– Надо еще раз осмотреть его комнату.

– Но зачем? Я же сказала, там все на месте.

– Лишняя пара глаз не помешает. А будем торчать здесь и языки чесать, то Майкла точно не найдем.

Глава 26

Закатив глаза к небу, Соня вздохнула. Подняла с пола свою сумочку и сунула в нее пушку.

– Ладно, – сказала она. – Пойдемте.

Большим, надежным ключом Соня закрыла дверь в свой номер. На ключе болтался каплеобразный брелок. Она сунула его в сумочку и двинулась по коридору, доставая еще один ключ. Этот был сделан из тонкого блестящего металла, и к нему был прикреплен брелочек из тонкой пластмассы с проштампованным названием местной аптеки. Соня отомкнула замок двери следующего номера. Толкнула ее, дверь открылась нараспашку, она сделала шаг внутрь и вдруг застыла как вкопанная. Прижала ладонь к губам, но не издала ни звука. Я зашел следом и тоже застыл на месте. Комната была точной копией ее номера. Пространство использовалось с максимальной рациональностью. Оба туалета расположены в глубине, рядом друг с другом, и звуки в трубах канализации до кроватей не долетали. Однако в номере Сони царил идеальный порядок, а здесь будто торнадо прошел по комнате. Кровать перевернута на бок. Матрас в десятке мест взрезан, из дыр торчат клочья серого волокнистого материала. Шкаф растянулся на полу дверцами вниз. Рядом куча изрезанной в клочки одежды. Кресло опрокинуто. Подушка его сиденья тоже искромсана. Карниз для шторы сорван. Сами шторы, разрезанные на полоски, валяются на полу.

– Кто это сделал? – потрясенно проговорила Соня. – Что здесь такое искали? Ничего не понимаю.

– Рене тоже снимает здесь номер? – спросил я.

– Да. В другом конце коридора. Уж не думаете ли вы…

– Не знаю. Но проверить надо.

Соня закрыла дверь в номер Майкла и повела меня к 201-му. Подергала ручку и покачала головой.

– Заперто, – сказала она. – Подождите здесь. Я схожу вниз, на вахту. Возьму запасной ключ.

– Не надо, – покачал я головой. – Я не хочу, чтобы кто-то еще знал об этом. У вас в сумочке есть ножичек? Или пинцет?

Соня порылась и достала черный гофрированный футлярчик. Открыла – и я увидел целый набор небольших блестящих инструментов. Наверное, для ухода за ногтями, подумал я, хотя понятия не имел, для чего каждый из них предназначен. Она протянула футлярчик мне.

– Выбирайте.

Я выбрал пинцетик с тоненькими, как иголки, кончиками и такую же тонкую деревянную палочку. Примерно как палочка чупа-чупса с обрезанным наискось кончиком. Один конец пинцета согнул под углом девяносто градусов, присел перед замком и стал работать. Замок попался старый и незамысловатый. Зато надежный. Его сработали еще тогда, когда вещи делали на совесть, чтобы они служили как можно дольше. Сошел, вероятно, с конвейера какой-нибудь крупной и грязной фабрики Бирмингема, штат Алабама. Многие тысячи их, небось, разошлись по всей Америке. Скорее, даже миллионы. Да и по всему миру тоже. Вещь качественная, но не слишком сложная, без наворотов. Язычки я нащупал почти сразу. Но вот сдвинуть их в сторону – совсем другое дело. Главное, чтобы замок за свою жизнь нечасто подвергался ремонтам. Он оказался довольно тугой. Понадобилось больше минуты, чтобы заставить его провернуться. Наконец я встал, открыл дверь и заглянул внутрь. Передо мной предстала сцена почти в точности такая, что мы увидели в номере Майкла. Ничего подобного тому, о чем рассказывала мне Фентон.

Кровать, шкаф и кресло опрокинуты, занавески сорваны и изрезаны. Изорванная одежда кучей лежала на полу. Единственная разница была в том, что она не мужская, а женская. Зрелище не явилось для меня большим сюрпризом. Окончательных выводов делать было, конечно, нельзя. Но оно не противоречило гипотезе о том, что Рене заподозрили в тайной передаче Майклу написанной Фентон записки. Дендонкеру пришло в голову обыскать оба эти номера, и его можно было понять. Ему хотелось узнать, были ли между ними и другие тайные сношения. Или с кем-то еще.

О том, что требуется сменить тактику, мне и в голову не приходило. Но здесь я не обнаружил ничего такого, что бы могло подсказать, где надо искать Фентон. Возможно, я смог бы что-нибудь нащупать, если бы имел доступ в лабораторию криминалистики. Микроскопический след грязи или песка. Какие-нибудь волокна. Даже образец ДНК. Но со средствами, которые были у меня под рукой, а это главным образом мои глаза и нос, не было смысла тратить усилия и рыться в этих рваных тряпках. Как ни обидно сознавать, но это факт, от него никуда не денешься. Время шло, а вариантов, где можно было поискать Фентон, становилось все меньше.

Собираясь выйти, я резко повернулся и чуть не сбил Соню с ног. Она неслышно подошла ко мне сзади и неподвижно стояла у меня за спиной. Глаза ее были широко открыты, рот изумленно разинут.

– Ничего не понимаю… – пробормотала она, обходя меня кругом. – Похоже, тут побывали те же люди. Но зачем? Что они искали? И куда пропали Майкл и Рене?

Я промолчал.

– Они что, вместе замешаны в каких-то делах? Погодите-ка… А вдруг они… Нет… Этого быть не может. Не дай бог…

Соня прошла в комнату и ногой подбросила в воздух кучу изуродованной одежды Рене.

– Что касается вас с Майклом… – начал я. – Вы были… больше, чем просто друзья? Поэтому у вас есть ключ от его номера?

Соня повернулась ко мне. Глаза на поникшем лице смотрели на меня холодно.

– Официально мы с ним друг другу никто. Не женаты и даже не помолвлены, в общем, ничего такого. И особенно об этом не распространялись. Но вы правы. Мы познакомились и сошлись в госпитале. Можно сказать, спасли друг друга. Он для меня все. Страшно подумать, что его похитили…

Да, такого развития событий я и сам не ожидал. Я воображал, что буду иметь дело с бандой дешевых наемных убийц без чести и совести. Людей, из которых я выбью нужную мне информацию, а потом брошу гнить, когда их убогий проект с грохотом рухнет им же самим на головы. А все вышло так, что мне стало жаль эту женщину. Пускай она несколько наивна и простовата. Но ведь это не преступление. Скорее всего, ее одурачил какой-то тип, который вошел в ее жизнь в неудачную для нее минуту, когда ее можно было брать голыми