Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход - Раймонд Чэндлер

кушетки, со стороны которой шел голос, еле-еле виднелись. На ней лежала женщина. Судя по всему, она лежала на спине и, не двигаясь, смотрела в потолок.

— Я больна, — продолжала она. — Неприятностей пришлось хлебнуть предостаточно. Так что не лезьте ко мне. Уходите.

— Я только что разговаривал с Грейсонами, — сказал я.

Наступило короткое молчание. Женщина не шевелилась. Наконец послышался глубокий вздох:

— Даже не слышала о таких.

Я прислонился к косяку и глянул вдоль узкой дорожки на улицу. У противоположного тротуара стояла машина с горящими сигнальными огнями. Кое-где виднелись и другие автомобили.

— Нет, слышали, миссис Талли, — сказал я. — Я сейчас на них работаю. Они все еще не успокоились. А вы? Вас уже ничего не трогает?

— Оставьте меня в покое.

— Мне нужна кое-какая информация. И я ее добуду. Хорошо бы обойтись без скандала. Не получится — добуду со скандалом.

— Еще один фараон? — спросила она.

— Вы же знаете, миссис Талли, что никакой я не фараон. С фараонами Грейсоны не стали бы разговаривать. Позвоните им и проверьте.

— Я же сказала, что не знаю таких. К тому же у меня нет телефона. Прошу вас, уходите. Я больна. Болею уже целый месяц.

— Меня зовут Марло. Филип Марло, частный сыщик из Лос-Анджелеса. Я беседовал с Грейсонами. У меня уже кое-что есть, но мне необходимо поговорить с вашим мужем.

Женщина на кушетке почти неслышно рассмеялась.

— Кое-что есть! Знакомая песня. Боже, до чего знакомая. У него кое-что есть! У Джорджа Талли тоже кое-что было… Когда-то.

— Он сможет вернуть все назад, — сказал я. — Если правильно поведет игру.

— Забудьте про него, — сказала она.

Я снова прислонился к косяку и поскреб подбородок. На улице, где-то рядом с моей машиной, кто-то зажег фонарик. Поди догадайся — зачем. Потом свет выключили.

Бледное пятно, маячившее в изголовье кушетки, дернулось и исчезло. Женщина отвернулась лицом к стене.

— Я устала, — ее голос, бубнивший теперь в стену, звучал глуше. — Чертовски устала. Хватит, мистер. Будьте человеком, уходите.

— Малая толика денег вам не помешает?

— Чувствуете сигарный дым?

Я принюхался, но ничего не почувствовал.

— Нет, — оказал я.

— Они уже здесь были. Торчали целых два часа. Боже, до чего я от вас всех устала. Убирайтесь.

— Послушайте меня, миссис Талли…

Женщина повернулась, и ее лицо снова забелело в темноте. Мне даже показалось, что я вижу глаза.

— Это вы меня послушайте, — перебила она. — Я вас не знаю. И знать не хочу. Мне нечего вам сообщить. Да я бы все равно ничего не сообщила. Тут мой дом. Я здесь живу, если это можно назвать жизнью. Но ничего другого у меня нет. И я желаю лишь тишины и покоя. Отвяжитесь от меня.

— Откройте дверь, — попросил я. — Мы спокойно переговорим, и я покажу…

Она внезапно присела на кушетке, и ее ноги шлепнули об пол. В голосе звенела еле сдерживаемая ярость.

— Если тут же не уберетесь, я завизжу. Считаю до трех. Раз…

— Ладно, — быстро сказал я. — На всякий случай оставляю визитную карточку, чтобы вы не забыли мое имя. Вдруг передумаете.

Я вынул карточку и всунул ее в щель между косяком и сеткой.

— Спокойной ночи, миссис Талли.

Ответа я не получил. Ее глаза, слегка поблескивая во мраке, смотрели в мою сторону. Я спустился с крыльца и по узкой дорожке вышел на улицу.

На противоположной стороне тихонько работала на холостом ходу машина с зажженными сигнальными огнями. Ну и что? Тысячи машин на тысячах улиц работают сейчас на холостом ходу.

Я забрался в «крайслер» и включил зажигание.

24

Уэстмор-стрит тянулась с юга на север по самым бедным районам городка. Я поехал на север. За первым поворотом машину тряхнуло на заброшенной железнодорожной колее, и дорога вошла вдоль городской свалки. За деревянным забором замысловатыми фантастическими грудами дыбились, как после боя, искореженные остовы старых автомобилей, темнели под луной высокие, разделенные проходами штабеля ржавых кузовов, дверок и крыльев.

В зеркале заднего обзора засветились фары. Их свет становился все ярче. Я нажал на газ, достал из кармана ключи и, открыв бардачок, положил на сиденье пистолет.

За свалкой вдоль дороги потянулся кирпичный завод. В дальнем его конце, за пустырем, высилась труба печи для обжига. Дым из нее не шел. Груды темного кирпича, низкое деревянное строение с вывеской и полная глушь — ни единого огонька, ни одного человека.

Машина меня нагоняла. Ночь прорезал низкий вой чуть включенной полицейской сирены. Звук разнесся над пустой площадкой для гольфа справа и дворами завода слева. Я прибавил скорость, но они шли быстрее меня. Внезапно дорогу залил яркий свет красной мигалки.

Полицейская машина вырвалась вперед и стала прижимать меня к обочине. Я резко тормознул, сделал крутой поворот, чуть не зацепив их за бампер, и понесся назад. Сзади завизжали шины, взревел мотор и мигалка снова осветила округу.

Они опять меня доставали, и я понял, что от погони не уйти. Я и не рассчитывал на успех. Просто хотелось оказаться поближе к домам, к людям, которые могли бы выйти посмотреть, что происходит, а кое-что и запомнить.

Не получилось. Полицейская машина снова поравнялась с моей, и грубый голос рявкнул:

— Остановитесь, не то будем стрелять.

Я подкатил к обочине и нажал на тормоза. Потом сунул пистолет назад в бардачок и захлопнул крышку. Их машина, дернувшись, застыла слева, у моего переднего крыла. Хлопнув дверцей, из нее вывалился какой-то толстяк и заорал:

— Вы что, глухой? Не слышали сирену? Вылезайте.

Я выбрался из «крайслера» и встал около дверцы под лунным светом. В руке у толстяка был пистолет.

— Права, — сказал он твердым, как штыковая лопата, тоном.

Я вынул и протянул права. Второй полицейский вышел из машины с другой стороны, взял права и осветил их фонариком.

— Имя — Марло, — сказал он. — Черт! Только подумай, Куни! Оказывается, нам попалась ищейка.

— Серьезно? Тогда пистолет мне ни к чему. — Куни засунул его в кобуру и застегнул ее. — Тогда я с ним справлюсь голыми руками.

— Гнал со скоростью пятьдесят миль в час, — сказал второй полицейский. — Наверняка пьян.

— От него небось так и несет, — сказал Куни. Второй с вежливой ухмылкой склонился ко мне.

— А ну дыхни, ищейка.

Я дыхнул.

— Что ж, — заметил он беспристрастно, — если и пьян, то не в стельку. Чего нет, того нет.

— Хоть сейчас и лето, но ночка холодная, — сказа и Куни. — Надо бы дать человеку выпить. Как ты на этот счет, Доббс?

— Отличная мысль, — поддержал его Доббс. Он открыл машину, вынул небольшую фляжку виски и поднял ее