Остросюжетный детектив. Выпуск 6 - Алистер Маклин

как бы никто не выбрался оттуда. Возможно, профессору все это известно — я лично так считаю. Мы слишком много секретов выдали коммунистическому лагерю за последние десять лет, исключительно из-за промахов службы безопасности. Правительство могло учесть эти уроки.

— Но мы-то здесь при чем? — безнадежным тоном спросила она.— Все так... так страшно запутано. Как ты объяснишь попытку тебя покалечить?

— Никак. Но чем больше я об этом думаю, тем вернее склоняюсь к мысли, что я в этой игре всего лишь скромная пешка. А пешками обычно жертвуют ради победы.

— Но почему? — продолжала настаивать она.— Почему? Да и зачем такому безобидному старому олуху, как профессор Уизерспун...

— Если этот безобидный старый олух — профессор Уизерспун, то я — королева красоты.

Почти минуту был слышен лишь шорох прибоя и шелест ночного ветерка в листве.

— Я больше этого не вынесу,— устало произнесла она наконец.— Ты сам говорил, что видел его по телевизору и...

— И он просто точная копия того, что я видел,— согласился я.— Может быть, он и Уизерспун, только не профессор археологии. Он — единственный человек из всех, кого мне довелось встречать, который разбирается в археологии еще хуже меня. Поверь мне, это точно.

— Но он так много знает об этом...

— Ничего он не знает. Попытался вызубрить пару книжек о Полинезии и археологии, но, готов поспорить, не дочитал ни одной и до половины. Он не добрался даже до того места, где говорится, что в этих местах нет ни гадюк, ни малярии, про которые он нам все уши прожужжал. Вот почему он не хотел, чтобы ты заглядывала в его книги. Боится, что ты узнаешь больше него. На это много времени не надо. Он болтает об извлечении керамики и деревянных объектов из базальтовых пород, то есть застывшей лавы, которая раскрошила бы одно и испепелила другое. Он всерьез рассуждает об определении возраста деревянных экспонатов, опираясь на опыт и знания, а любой школьник знает из физики, что возраст с высокой точностью можно измерить по содержанию радиоактивных изотопов углерода в дереве. Он дал мне понять, что эти экспонаты извлечены с самой большой глубины, со ста двадцати футов, а я полагаю, что наберется миллионов десять человек, которым известно о находке останков скелета десяти миллионов лет давности, который извлекли из угольной шахты на Тосканской возвышенности с глубины 600 футов. Это случилось три года назад. А по поводу идеи использовать в археологических раскопках взрывчатку вместо заступа и лопаты лучше не распространяйся поблизости от Британского музея. Все старикашки попадают, словно кегли.

— Но как же все эти предметы старины и редкости, которые у них есть...

— Возможно, они настоящие. Профессор Уизерспун мог действительно докопаться до чего-нибудь, но морскому ведомству пришло в голову использовать это в целях конспирации. Доступ на остров может быть запрещен по вполне естественным невинным мотивам, что дает им прекрасную крышу. Ничто не может возбудить любопытство тех стран, которые бы изрядно возбудились, узнав о том, чем на самом деле здесь занимаются моряки. Что бы это ни было. Раскопки могли закончиться давным-давно, и Уизерспуна упрятали подальше, сменив двойником для отвода глаз случайных посетителей. А может быть, все экспонаты — подделка. И никаких раскопок здесь не велось. Возможно, эта блестящая идея родилась в недрах военно-морской конторы. Тогда им все равно потребовалось содействие Уизерспуна, пусть даже без личного участия, что объясняет появление мнимого профессора. Историю могли подбросить в журналы и газеты. С их владельцами могли поговорить в правительстве и убедить содействовать обману. Такое раньше бывало.

— Но ведь есть еще американские журналы и газеты.

— Возможно, это совместный англо-американский проект.

— Мне все равно непонятно, зачем они хотели тебя покалечить,— с сомнением в голосе сказала она.— Хотя вероятно, что одно из твоих предположений так или иначе приведет к ответу.

— Вероятно... Честно говоря, не знаю. Но сегодня ночью ответ будет. Я найду его в шахте.

— Ты что... действительно спятил? — тихо спросила она.— Ты не в том состоянии, чтобы куда-то ходить.

— Дорога не длинная. Как-нибудь управлюсь. С ногами у меня все в порядке,

— Я иду с тобой.

— Ничего подобного.

— Пожалуйста, Джонни.

— Нет.

Она распушила перья:

— Я тебе совсем ни к чему?

— Не глупи. Кто-то должен остаться на часах. Следить, чтобы никто не проник в наш дом и не наткнулся на кучи тряпья под одеялом. Пока они слышат дыхание хотя бы одного человека и видят рядом очертания другого, им не о чем беспокоиться.

Я собираюсь пойти соснуть пару часов. Почему бы тебе не раскрутить старичка профессора? Он с тебя глаз не сводит, и ты своими методами могла бы выудить из него куда больше, чем я своими.

— Я тебя, кажется, не вполне понимаю.

— Старая игра. Под Мату Хари,— нетерпеливо сказал я.— Шепчешь милые пустяки в его седую бороду. Он заводится с полуоборота. И кто знает, какие нежные секреты наболтает в ответ?

— Ты так считаешь?

— Конечно, почему бы нет? Он находится в самом опасном возрасте, в смысле женщин. Где-то между восемнадцатью и восемьюдесятью.

— А если он начнет приставать ко мне?

— Ну и пусть себе. Какая разница? Главное — добыть информацию. Сначала работа, а удовольствие потом.

— Понятно,— тихо сказала она. Поднялась с земли и протянула руку.— Пошли, вставай.

Я встал. А через пару секунд снова сидел на песке. Не то чтобы размашистая пощечина застала меня врасплох. На такую тяжелую руку я не рассчитывал. Пока я сидя ощупывал горящую щеку и удивлялся загадочным способностям некоторых представительниц женской половины человечества, она взобралась на склон и исчезла.

Челюсть в порядке. Хоть и болит, но на месте. Я поднялся на ноги, подхватил костыли под мышки и направился в сторону дома. Было уже совсем темно, и без костылей я бы управился в три раза быстрее, но исключить возможность того, что старикашка следит за мной в прибор ночного видения, я не мог.

В конце песчаной полосы пляжа берег начинался уступом всего в три фута высотой, но для меня и это было слишком.

Я, наконец, решил проблему, сев на уступ и продвинувшись назад, опираясь на костыли. Но когда развернулся, попытался подняться, костыли вошли в мягкую почву, и я, потеряв равновесие, завалился назад, снова на песок пляжа.

Дыхание у меня перехватило, хотя это, конечно, не