Рэймонд Чандлер - Женщина в озере

— Это не сумасшествие. И в этом есть смысл. Но уехать из дома и жить в жалких гостиницах — в этом нет смысла. Ведь вы уже много лет не жили с Кингсли, вели свою собственную жизнь, я правильно понял?

— Но я должна была побыть одна, чтобы все до конца осмыслить, — сказала она с отчаянием и снова укусила себя за палец, на этот раз сильно. — Пожалуйста, отдайте мне деньги и уходите!

— Разумеется. Сейчас. Не было ли какой-нибудь причины, почему вы уехали с озера Маленького фавна именно в тот момент? Например, чего-либо связанного с Мюриэль Чесс?

Она посмотрела изумленно. Но так смотреть умеет каждый.

— Боже мой, о чем вы говорите? Эта глупая маленькая мещанка? Что у меня могло быть с ней общего?

— Я подумал, может быть вы с ней поссорились, из-за Билла?

— Билла? Билла Чесса? — Она выглядела еще более изумленной. Слишком изумленной.

— Билл утверждал, что вы его домогались!

Она откинула голову и расхохотались. Это был какой-то жестяной, ненатуральный смех.

— Боже избави, этот грязный пьяница! — Внезапно ее лицо стало серьезным. — Что случилось? Что означает ваша таинственность?

— Может быть, он и грязный пьяница, — сказал я. — Но полиция считает его к тому же и убийцей. Убийцей своей жены. Ее нашли в озере. Утонула месяц назад!

Она облизнула губы, склонила голову набок и уставилась на меня.

Воцарилось долгое молчание. Влажное дыхание Тихого океана вливалось в комнату.

— Это меня не удивляет, — сказала она наконец. — Значит, этим кончилось!

Они часто ужасно ссорились. Вы думаете, что это как-то связано с моим отъездом?

— Это не исключено.

— Я не имею к этому никакого отношения, — сказала она серьезно, покачав головой. — Все было именно так, как я вам рассказываю. И не иначе.

— Мюриэль мертва, — сказал я. — Утонула в озере. Похоже, вас это мало волнует, а?

— Я эту женщину почти не знала, — ответила она, пожимая плечами. — Она жила очень замкнуто. И в конце концов…

— Вам известно, что она когда-то работала медсестрой у доктора Элмора?

Теперь вид у нее был совсем ошеломленный.

— Я никогда не ходила на прием к доктору Элмору. Пару раз была в гостях у Элморов, очень давно. Я… о чем вы, собственно, говорите?

— Мюриэль Чесс на самом деле звали Милдред Хэвиленд, она была медсестрой доктора Элмора.

— Странное совпадение, — сказала она задумчиво. — Я вспоминаю, Билл встретил ее в Риверсайде. Не знаю, при каких обстоятельствах и откуда она взялась. У доктора Элмора, говорите? Но какое это имеет значение?

— Никакого, — сказал я. — Я думаю, это просто совпадение. Такие вещи случаются. Ну, теперь вы видите, что мне надо было с вами поговорить. Мюриэль нашли в озере, вы уехали, и Мюриэль оказалась Милдред Хэвиленд, которая некогда была связана с доктором Элмором. Так же, как и Лэвери, хотя на иной лад. А Лэвери живет напротив доктора Элмора, через улицу. У вас не было впечатления, что Лэвери раньше знал Мюриэль?

Она задумалась, закусив верхнюю губу.

— Он видел ее, когда приезжал к нам на озеро, — сказала она наконец, но, судя по его виду, я бы не подумала, что он знал ее раньше.

— Он так и должен был себя вести, если учесть, что он был за человек.

— Я не думаю, чтобы Крис имел какое-то отношение к доктору Элмору, возразила она. — Вот жену доктора он знал, но с самим доктором вряд ли был знаком. Тем более, откуда ему было знать медсестру доктора?

— Ну, что ж, боюсь, что все эти сведения мало помогут мне, — сказал я. — Но вы хоть видите, что мне было необходимо поговорить с вами? Пожалуй, я теперь могу отдать вам деньги.

Я достал из кармана конверт, подошел к ней и положил ей на колени. Она не дотронулась до него. Я снова сел.

— Вы играете эту роль бесподобно, — улыбнулся я. — Такая выбитая из привычной колеи женщина с легким оттенком горечи и отрешенности. Как все-таки заблуждаются люди в оценке вашего характера! Они считают вас маленькой дурочкой, лишенной самообладания и способности трезво мыслить.

Однако они действительно заблуждаются…

Уставившись на меня широко раскрытыми глазами, она ничего не говорила.

Потом уголки ее губ приподнялись в лукавой улыбке. Она взяла конверт, похлопала им по колену и положила на стол рядом с собой. Все это время она не отводила от меня взгляд.

— Вы прекрасно сыграли и роль миссис Фальбрук. Сейчас, оглядываясь назад, я нахожу, что вы слегка переиграли. Но в тот момент я поверил абсолютно. Эта красная шляпка, которая на блондинке могла бы показаться даже красивой, на этих же темных волосах выглядела кричаще безвкусной, эта косметика, нанесенная неумелой и неуклюжей рукой, эти мелкобуржуазные истерические интонации. А когда вы протянули мне револьвер, я был готов, можно сказать, влип как мальчишка!

Она рассмеялась и спрятала руки в карманах пальто. Ее каблуки легко постукивали по полу.

— Но почему вы вернулись? Для чего вам понадобился этот отчаянный поступок? При свете дня, в такой час, когда вас могли увидеть?

— Значит, вы считаете, что я убила Криса Лэвери? — спросила она спокойно.

— Я не считаю. Я это знаю.

— Почему я вернулась? Вам действительно хочется это узнать?

— Ну, вообще-то это не так уж важно, — уклонился я от ответа.

Она снова засмеялась. Это был холодный, резкий смех.

— У него находились все мои деньги. Он дочиста выпотрошил мой кошелек. Даже серебро забрал. Поэтому я и вернулась. В этом не было ничего опасного. Я знаю, как он жил. Даже надежнее было еще раз вернуться. Например, чтобы убрать в дом молоко и газеты, оставленные разносчиками на крыльце. В таких ситуациях большинство людей теряет голову. Только не я. Сама не знаю, почему. Если не теряешь голову, то чувствуешь себя гораздо увереннее.

— Понимаю. Вы, конечно, застрелили его накануне ночью. Мне сразу следовало это понять, хотя это не бросается в глаза. Он был выбрит, ведь некоторые молодые люди с жесткой растительностью на лице, ожидая даму на ночь, вторично бреются перед свиданием. Верно?

— Мне приходилось об этом слышать, — ответила она почти весело. — Итак, что же вы собираетесь предпринять?

— Вы самая хладнокровная бестия, какую мне приходилось видеть. Что я буду делать? Передам вас полиции — что же еще? Мне это только доставит удовольствие!

— В этом я не сомневаюсь. — Она говорила теперь быстро, слова почти обгоняли друг друга. — Вас удивило, что я отдала вам пустой револьвер. А почему бы нет? У меня в кармане был второй. Точно такой же!

Ее правая рука появилась из кармана.

Я улыбался. Возможно, это была не самая веселая улыбка в мире, но все же улыбка.

— Вот такие сцены мне всегда казались фальшивыми, — сказал я. — Детектив разоблачает убийцу. Убийца достает револьвер и целится в детектива. Убийца рассказывает детективу всю историю своего преступления, собираясь после этого его убить. Так растрачивается впустую ценное время, даже если дело и кончается выстрелом. Но убийца никогда не делает этого выстрела. Всегда случается что-нибудь, что мешает ему исполнить задуманное. Даже боги не любят таких сцен. Они что-нибудь предпринимают, — и вся сцена идет насмарку.

— Но на этот раз, — сказала она нежным голосом, встала и подошла ко мне поближе, — на этот раз мы сделаем немножко по-другому. Например, я не стану ничего вам рассказывать, не произойдет, также ничего непредвиденного, и я убью вас.

— Тем более не вижу, что могло бы мне в этой сцене понравиться.

— Во всяком случае, вы не трусите! — Она медленно облизала губы, придвигаясь поближе. Ее шаги по ковру были неслышными.

— Нет, я не трушу, — солгал я. — Сейчас поздняя ночь, окно открыто. Выстрел наделал бы слишком много шуму. До выхода из гостиницы далеко, до него еще надо добраться! Кроме того, стрельба — не самая сильная ваша сторона. Можете с первого раза промазать. Ведь стреляя в Лэвери, вы промахнулись трижды!

— Встаньте! — приказала она. Я встал. — Я буду стрелять с такого близкого расстояния, что не промахнусь. — Она прижала дуло к моей груди. — Вот, видите? Ведь так я не промахнусь, а? Теперь стойте тихо. Поднимите руки вверх и не двигайтесь. Если вы хоть мизинцем шевельнете, я немедленно спущу курок.

Я поднял руки и посмотрел вниз на револьвер. Мне казалось, что мой язык распух, но я еще мог им ворочать.

Левой рукой она ощупала меня и не нашла оружия. Она опустила руку и прикусила губы. Револьвер вдавливался мне в грудь.

— Теперь вам надо повернуться, — сказала она вежливо, как портной на примерке.

— Во всем, что вы делаете, есть какая-то фальшивая нота, — услышал я свой голос. — Вы обращаетесь с оружием как жалкий дилетант. Во-первых, стоите слишком близко ко мне, и, во-вторых, — мне противно это говорить, такой банальной шуткой это выглядит, — но ваш револьвер стоит на предохранителе! Как же это вы не заметили?