Санкция «Айгер». Две мертвые китаянки - Треваньян

— Тебя, надо полагать, оберегают?

— Естественно.

— Где он?

— Позади тебя. У стойки.

Джонатан повернулся и пробежал глазами вдоль стойки. И лишь на дальнем конце он увидел блондинистую гориллу весом, должно быть, фунтов в двести двадцать. Джонатан решил, что этому типу лет сорок пять, несмотря на красноватый загар, явно приобретенный под лампой, и длинные выгоревшие волосы, падающие на воротник. Это был типичный бывший борец или спасатель из тех, которых Майлз таскал с собой отчасти как телохранителей, отчасти как любовников, если не подворачивалось ничего получше.

— И это вся твоя охрана? — спросил Джонатан, возвращаясь к виски.

— Девейн очень силен, Джонатан. Он был чемпионом мира.

— Все они были чемпионами мира.

— Если Девейн действует тебе на нервы, я его отошлю.

— Он не производит на меня особого угрожающего впечатления.

— На это не надейся. Ему очень хорошо платят, и он мне полностью предан. — Майлз показал свои великолепные зубы в кинематографической улыбке, водя остатки льда по стенкам бокала соломинкой. Потом неуверенно, словно приноравливаясь, начал: — Тебя, наверное, удивляет, что я искал тебя и нашел, а не стал дожидаться, пока в один прекрасный день ты подойдешь ко мне поближе и избавишь от бремени существования.

— Твой подбор слов дает ответ на все вопросы, которые могли бы у меня возникнуть.

— Да, я устал чувствовать холод под ложечкой всякий раз, как завижу кого-нибудь, похожего на тебя. — Он улыбнулся. — Ты не представляешь себе, как губительно это сказывается на моей хваленой выдержке. — Скоро все кончится.

— Так или иначе. И думаю, у меня хорошие шансы на сделку.

— И не подумаю.

— Даже не любопытно?

— Только в одном смысле. Как ты узнал, что я здесь?

— Помнишь, мы еще говаривали: цировские тайны отличаются от общеизвестного лишь тем, что общеизвестное…

— …узнать трудней. Да помню.

Майлз остановил на Джонатане взгляд своих больших ласковых глаз.

— Знаешь, я ведь на самом деле не убивал Анри.

— Но ты подстроил ему ловушку. Ты был его другом, и ты его продал.

— Но непосредственно я его не убивал.

— Возможно, и я тебя не убью — непосредственно.

— Лучше быть мертвым, чем таким, как Грек, которого ты опоил дурманом.

Джонатан улыбнулся с тем вкрадчиво-беззлобным видом, который всегда принимал перед схваткой:

— Я ведь непосредственно и дурмана не готовил. Заплатил за эту работу другому.

Майлз вздохнул и опустил глаза, прикрыв их длинными ресницами.

Потом он поднял взгляд и попробовал новый подход:

— А ты знаешь, что Анри был двойным агентом?

На самом деле Джонатан узнал об этом спустя несколько месяцев после гибели Анри. Но это не имело никакого значения.

— Он был твоим другом. И моим.

— Опомнись, Джонатан. Это же был только вопрос времени: обе стороны хотели, чтобы его не стало.

— Ты был его другом.

Майлз заговорил раздраженно:

— Надеюсь, ты поймешь, если я сочту эти твои вечные рассуждения на темы морали чересчур безапелляционными для наемного убийцы?

— Он умер у меня на руках.

Майлз мгновенно смягчился:

— Я знаю. И мне искренне жаль.

— Ты помнишь, как он всегда шутил, что умрет с хорошей хохмой под занавес? В последнюю минуту он так и не придумал ничего стоящего и умер, чувствуя себя идиотом. — Джонатан явно начинал терять самообладание.

— Извини, Джонатан.

— Чудесно! Тебе очень жаль? Ты просишь извинения? Ну в таком случае, разумеется, все в полном порядке!

— Я сделал все что мог. Я устроил Мари и детям небольшую ренту. А ты — что сделал ты? В первую же ночь вставил ей свой болт!

Рука Джонатана мелькнула над столом, и Майлза вместе с креслом развернуло в сторону от сильнейшей пощечины, нанесенной тыльной стороной ладони. И тут же блондинистый борец немедленно соскочил с табуретки бара и устремился к их столику. Майлз с ненавистью посмотрел на Джонатана глазами, полными слез, потом, с трудом овладев собой, поднял руку, и борец замер на месте. Майлз печально улыбнулся Джонатану и кончиками пальцев отослал телохранителя назад. Экс-чемпион мира, обозленный, что его лишили добычи, с секунду гневно попыхтел, но вернулся к стойке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Джонатан понял, что в первую очередь ему придется поубавить прыти у телохранителя.

— Я, должно быть, сам виноват, Джонатан. Мне не следовало тебя провоцировать. Насколько я понимаю, щека у меня красная и не очень привлекательная на вид?

Джонатан сердился сам на себя, что позволил Майлзу подначить себя на преждевременные действия. Он допил «Лафрейг» и махнул официанту.

Пока официант не отошел от стола, ни Джонатан, ни Майлз не проронили ни слова. И не взглянули друг на друга, пока уровень адреналина не снизился до нормального. Майлз даже отвернулся, не желая, чтобы индеец-официант видел его пунцовую щеку.

Затем он кроткой улыбкой показал Джонатану, что прощает его. Он не вытер слезы с глаз, полагая, что они усилят его аргументацию.

— В знак примирения я дам тебе кой-какие сведения. Джонатан не отреагировал.

— Человек, который вел со мной денежные расчеты по поводу смерти Анри, — Клемент Поуп, драконовский мальчик на побегушках.

— Сведения, конечно, полезные.

— Джонатан, скажи… А если бы Анри меня продал?

— Он никогда не поступил бы так с другом.

— Но если бы? Ты бы и его преследовал, как меня?

— Да.

Майлз кивнул.

— Так я и думал. — Он устало улыбнулся. — И это сильно портит мне дело. И все же я не собираюсь дать себя убить, принести себя в жертву твоему извращенному поклонению великим традициям дружбы. Ни рай, ни переселение душ меня не привлекают. Первое скучно, второе нежелательно. Поэтому я чувствую себя обязанным защитить свою быстротечную жизнь всеми имеющимися у меня средствами. Даже если для этого придется убить тебя, мой милый Джонатан.

— А что еще тебе остается?

— Вряд ли я пришел бы на торжище, не имея никакого товара.

На площадке появился Биг Бен. Со своей обычной широкой улыбкой он направился было к Джонатану, но увидел Майлза и, переменив решение, уселся за стойку бара, уставившись на борца с заметным отвращением.

— Ты мог бы, по крайней мере, уделить мне внимание, Джонатан.

— Пришел мой друг.

— А он сознает, какую цену ему, возможно, придется заплатить за привилегию быть твоим другом?

— Мы попусту теряем время, Майлз.

На устах Джонатана вновь появилась ласковая боевая улыбка.

— Когда я ушел из ЦИРа, Джонатан, я занялся бизнесом в Сан-Франциско. Занимаюсь перевозками. Перевожу товар с одного места на другое и там его распределяю. Самый разный товар. Чрезвычайно прибыльное дело. Но жизнь у меня не такая уж сладкая — всюду мерещится твоя тень.

— Ужасно.

— И вот в начале этого месяца я получил заказ перевезти кой-какую информацию из Монреаля в… в другое место. Для получения этой информации пришлось убить одного агента. Я в этом убийстве участия не принимал, поскольку, в отличие от тебя, кровожадностью не отличаюсь. — Он посмотрел на Джонатана, ожидая реакции. Никакой реакции не последовало. — Но я знаю, кто участвовал в убийстве. Одного из них вы вскорости шлепнули. А теперь охотитесь за вторым. Дракон сказал тебе, что ко времени санкции его люди точно установят личность. Может быть. А может быть, и нет. Я знаю, кто это был, Джонатан. А пока этих сведений нет у тебя, ты в большой опасности.

— Как так?

— Если я скажу этому человеку, кто ты и что, дичь превратится в охотника.

— Но ты готов выдать этого человека мне?

— В ответ на обещание перестать преследовать меня. Это очень выгодная сделка — не упускай же ее.

Джонатан посмотрел из окна на девушек, собравшихся в кружок возле бассейна. Они смеялись и визжали, весело терзая бедного и такого ранимого шпица, который отчаянно кружился на одном месте, стуча когтями по кафелю. Джонатан повернулся и посмотрел на телохранителя, который все еще сидел за стойкой, приглядывая за Майлзом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})