Живописец смерти (СИ) - Лукарелли Карло

Том Александер позвонил Миллеру домой.

— Атропин, — сказал он.

— Что?

— Он отравился атропином.

— Что это за дерьмо?

Получают из белладонны. Слышали о таком растении?

— Да, слышал.

— Бывают разные варианты. Смесь атропина и чего-то, что называется обидоксимом, даже дают военным, чтобы приглушить болевые ощущения.

— Скажи мне кое-что, Том, — сказал Миллер и почувствовал, что патологоанатом колеблется. — Он сильно мучился?

— То есть?

— Ему было очень больно?

— Он принял большую дозу, детектив, очень большую. Он знал, что умрет. После такого не выживают. Эта штука ускорила сердечную деятельность. Его сердце билось в восемь-десять раз быстрее обычного, а потом остановилось. Я не могу сказать, что он чувствовал, но думаю, что ему было несладко.

Миллер молчал.

— Знаете, почему он так называется? — спросил Александер.

— Что?

— Атропин. Почему он так называется.

— Нет, — ответил Миллер. — Понятия не имею.

— Назван в честь Атропы, одной из трех мойр. Это древнегреческая мифология. Атропа была мойрой, которая решала, как человеку умереть.

Миллер закрыл глаза. Он слышал биение собственного сердца.

— Увидимся, — сказал Александер. — Я решил, что вы захотите знать… насчет Роби. Поэтому позвонил.

— Спасибо, Том. Большое спасибо.

Послышались короткие гудки.

Миллер повесил трубку.

Среда, ранний вечер. Конференц-зал во втором участке. Присутствовали Ласситер и Нэнси Коэн. Миллер увиделся с Росом только за полчаса до собрания. Они перекинулись парой слов. Им и надо было перекинуться лишь парой слов. Миллер спросил, как дела у Аманды и детей. С ними все было в порядке.

— Джона Роби не существовало, — негромко сказал Ласситер.

Миллер посмотрел на Нэнси Коэн, потом на Роса.

Ласситер пожал плечами и попытался улыбнуться.

— Конечно, он существовал… он был реальной личностью… — Он замолчал и посмотрел на Нэнси Коэн.

— Это официальная позиция, — сказала Коэн. — Он прислал кое-какие документы всему чертовому правительству: конгрессменам, сенаторам, газетчикам… — Она помолчала и взглянула на Ласситера. — И в Верховный суд.

— Не продолжайте, — попросил Миллер. — Верховный суд наложил запрет на публикацию этих материалов.

Коэн не ответила.

— Конгресс проведет расследование… — начал Ласситер.

Миллер перебил его:

— Мне не нужны объяснения.

Ласситер и Коэн молчали.

— Я возьму неделю отпуска, — сказал Миллер. — Если можно.

Ласситер кивнул.

— Конечно, возьми неделю, а можешь и две.

Миллер встал.

Нэнси Коэн тоже поднялась со стула.

— Чем больше ложь…

Миллер улыбнулся.

— Тем быстрее в нее поверят.

— Так что вы будете делать? — спросила она.

— С чем? С этим делом? С Роби? — Миллер покачал головой. — Ничего. Вот что я буду делать. И не потому, что мне так хочется, а потому, что считаю, что нельзя больше губить людей из-за этого.

— Я вынуждена с вами согласиться, — ответила Нэнси, протянула руку и прикоснулась к его плечу. — Берегите себя.

— Попробую, — сказал Миллер.

Он распахнул дверь и вышел в коридор.

Глава 60

— Как и любой, кто его знал, — сказал Миллер.

Сара Бишоп покачала головой.

— Это так грустно… — прошептала она.

Они сидели за тем же столиком в столовой комплекса, что и в прошлый раз.

Теперь Сара казалась Миллеру совсем другим человеком, человеком с прошлым.

— Он был еще молод… то есть он был… с ним как будто все было в порядке.

— Наследственное, наверное, — предположил Миллер. — Слабое сердце. Я не знаю, что сказать. Он был хорошим человеком… И много думал о вас.

Сара кивнула, но промолчала. Она посмотрела на белый конверт, лежащий на столе. На конверте было ее имя. Из конверта выглядывал краешек банковского чека.

Миллер достал из кармана визитку.

— Здесь три номера. Телефон в участке, мой домашний и сотовый. Если что-нибудь понадобится, звоните. Джон просил меня присматривать за вами.

— Это как-то странно… За все годы знакомства мы разговаривали от силы десяток раз. Он мало рассказывал о себе. Я даже не знаю, что скажут родители…

— Вы можете сказать им, что он был щедрым человеком, у которого не было семьи, и что он хотел поддержать ваши надежды по поводу олимпиады.

— Вы действительно так думаете? Потому что я не могу найти ни одной причины, по которой он оставил бы мне столько денег.

Миллер пожал плечами.

— Я не знаю. Он не сказал.

Сара взяла конверт.

— Вы поедете со мной? Родители не были с ним знакомы. Они, наверное, будут в шоке, понимаете? Они совсем потеряют голову, когда увидят это.

Миллер положил руку ей на плечо.

— Конечно, — сказал он. — Я поеду к вашим родителям.

Она улыбнулась и на секунду отвернулась. Когда она снова посмотрела на Миллера, в ее глазах он заметил что-то, похожее на понимание или осознание, но оно тут же исчезло.

Глава 61

— Тяжелая работа, — сказала Хэрриет. — Роберт тяжело работает, но я уверена, что он будет за это вознагражден. — Она улыбнулась и положила ладонь на руку Мэрилин Хэммингз.

— Да все мужики такие, — ответила Мэрилин. — Долгосрочные инвестиции с сомнительными дивидендами.

— Посмотри на Зальмана, — сказала Хэрриет. — Мы женаты пятьдесят два года, и все равно… Ох, не знаю, что и сказать. Мы делаем, что можем.

В дверях возле лестницы появился Миллер.

— Что такое? — спросил он.

Мэрилин Хэммингз удивленно приподняла брови.

— Видишь, а он молодец, правда? — спросила Хэрриет.

— Что происходит? Вы что-то замышляете?

— Довольно! — отрезала Хэрриет, встала со стула и подошла к Миллеру. — Она хорошая женщина, — прошептала она. — Не будь глупцом, не упусти ее.

Миллер неодобрительно нахмурился.

Мэрилин Хэммингз поднялась и поправила юбку.

— Ты готов? — спросила она.

— Он готов как никогда, — сказала Хэрриет. — Так что ступайте и хорошо проведите время, ладно? Я уже уйду, когда вы вернетесь. Если вы вернетесь.

— Хэрриет! — прорычал Миллер.

Мэрилин улыбнулась и протянула руку.

— Была рада с вами познакомиться.

Хэрриет пожала ей руку.

— Аналогично, дорогая. А теперь идите и радуйтесь жизни. У меня дела.

Миллер и Мэрилин направились к машине.

— Хорошие люди, — сказала она.

Миллер кивнул.

— Да, это так.

— Она беспокоится о тебе.

Миллер улыбнулся и распахнул пассажирскую дверцу. Обойдя машину с другой стороны, он уселся на водительское сиденье.

— Так куда мы едем? — спросила Мэрилин.

— Поедем пообедать, но по дороге надо кое-куда заехать, — сказал Миллер. — Если ты не против. Мне надо кое-кого увидеть. Я быстро.

Мэрилин кивнула.

— Конечно.

В дороге они почти все время молчали. Мэрилин не чувствовала себя от этого неловко. Даже напротив. Ей было уютно. Неожиданно для себя она обнаружила, что ей приятно находиться в обществе Миллера.

Смерть Джона Роби осталась позади. С тех пор прошло уже почти две недели. Жизнь шла своим чередом. Миллеру пора было возвращаться на работу. Он наконец смог передохнуть и собраться с мыслями. Мэрилин ему не звонила, не желая мешать.

Он позвонил ей в этот день с утра. Как обычно, он говорил чуточку небрежно, но Хэммингз не обижалась.

— Привет.

— И тебе привет.

— Как жизнь?

— Нормально. А у тебя?

Миллер замялся.

— Я много сплю.

Это заставило ее улыбнуться.

— Я звонил…

Тишина, но не неловкая. Словно он придумал, что сказать, но потом решил, что это прозвучит не очень к месту.

— Да, ты звонил, — отозвалась она.

— Я хотел спросить… ну, ты понимаешь…

— Чем я занимаюсь?

— Да, чем ты занимаешься.