Танго смерти по-киевски - Александр Афанасьев

стать продажной тварью. С другой стороны — вон, стоит. Нашел себя в Приднестровье, а в городе-герое Одессе у него и связи остались, и агентура, и обязанные ему люди, и компра есть. Вот его Шериф и подобрал. А чо? Все правильно. Все так как и должно по жизни быть…

Я скосил взгляд на волкодавов, которые меня контролировали. О многом можно догадаться по оружию — оружие это сама по себе политика, его просто так у первого встречного не закупают, за редкими исключениями. Так вот — у волкодавов Шерифа были не наши Витязи, Бизоны или Кедры — а новенькие, вороненые МР5 германского производства. Это — само по себе симптом, Германия ничего в непризнанную республику не продаст, они очень щепетильны в вопросах экспортных контрактов. Значит — договорились. По крайней мере, с Шерифом — договорились…

Тем временем — Масляк закончил говорить с теми, с кем он говорил по спутниковому, и подошел ко мне. Вид у него был здоровый, довольный.

— Свободны…

Волкодавы отошли, но всего лишь на несколько шагов. На мне были наручники, а у Масляка на боку — висел такой же МР5.

Масляк достал початую пачку Мальборо (я пригляделся — без акцизной марки, тоже все понятно), предложил мне.

— Э…

— Нет — я отрицательно качнул головой

Масляк со вкусом подкурился, сунул пачку обратно в карман. Мы оба не знали о чем говорить — потому что слова, которые мы должны были сказать друг другу — нам обоим были хорошо известны. И нам не хотелось разыгрывать постылый, дешевый спектакль, ни для себя, ни для других.

— Не поможешь? — наконец спросил я

— Извини… — серьезно ответил Масляк, — не могу. Ты сам накосячил — не надо было тебе всю биографию свою вываливать. Так — помог бы, а сейчас — извини. Уж очень серьезных людей ты интересуешь.

— С той стороны — я кивнул на восток

— Ага. С нее самой…

Мы помолчали. Масляк посмотрел на часы

— Как сам то? — спросил я

— Нормально. Бабки башляют, работа, в общем, знакомая — бери больше, кидай дальше, пока летит — отдыхай. Знаешь, как говорят — была бы шея, а хомут найдется. Верно?

— Нет. Была бы шея, а топор найдется.

Масляк хохотнул

— Хрен.

— Нет, все так.

— Да ни хрена не так. Кто с топором то — эти? Ну, вот подумай — того, кого с тобой принимали — он ведь одесский замнач, верно? Ну и чо? Два года — и он сдриснул. А учился в Польше, участник Майдана — и що, б…?! Та же рожа, только в профиль. Не так?

— Я вот думаю — сказал я — мы как свиньи. Нагадим в одном углу, спим в другом. Загадили другой — спим в третьем. Но ведь углов — только четыре.

— Углов на наш век хватит. Я вот никак не думал, что валить придется. Свалил, переехал — то же самое. Система везде одна. Поверь мне. Система везде одна. Не мы строили, не нам и ломать. Вот и все…

— Да нет… не одна.

…

— Как меня приняли? Только честно.

— Как? Да все просто. Работаем. Мы то — в отличие от всей этой ш…ы работать умеем. И ты это знаешь, нас не шесть месяцев учили, да? Вот лично у меня — три ножевых, могу показать. Ты думал, что такой на джипах в республику на пальцах въедешь — и ничего? Прокатит? Не… дорогой, не прокатит.

Нда… Вот в этом то — и главная трагедия — Украины… и не только ее. Есть те, кто могут, но не хотят. И есть те, кто хотят, но не могут. А те, кто и может и хочет — тех нету. Ведь тот же Валера… я в чем-то его понимаю. Шесть месяцев полицейской учебки — это разве образование для криминального детектива? В милиции, или полиции, как ты ее не называй — должна быть преемственность поколений. Сотрудников, оперов — надо годами выращивать. Чтобы старшие передавали накопленный опыт младшим, чтобы были традиции, табу, понимание, что правильно, а что — нет. В советской милиции, при всех ее недостатках — это было. А сейчас — этого нет. Систему просто сломали. Натравили на милицию народ, как будто только милиция виновата во всех бедах. А потом и вовсе — решили сменить систему целиком, набрать новых людей. Как будто милиция — это отдел продаж не работающий. Только милиция — это не прокладками торговать, и не мерчендайзинг Сникерсов, там так не получается.

И вот представьте себе — приходит толпа пацанов с шестью месяцами образования, и сразу — во всю грязь. И подсказать, что делать, подать пример — некому. Просто — некому. Раньше — они бы несколько лет поработали на подхвате у старших, поучились бы — не на конспектах, а на реальном живом деле. А тут — нет старших, некому опыт передать. А преступность — ждать не будет. Да еще и начальником — назначили опытного «говнюка». Это я считаю, едва ли не главная ошибка — говорю, как человек изнутри. Со смены начальства — реформу надо было начинать, а не заканчивать. Рыба с головы гниет.

И постепенно — энтузиазм начинающего проходит, а на смену приходит четкое ощущение, что тебя в очередной раз поимели. И остается — только безграничный цинизм и желание отомстить. Как? А в том числе и взяточничеством. Я ведь всех знаю, тот набор, что приходил — не было там изначально гнилых. И если Валера стал таким — не в последнюю очередь сыграло роль желание как то отомстить кинувшему его обществу и все стране. Не только жадность…

— А не опасаешься — сказал Масляку я — ты же понимаешь, кто я и откуда. Думаешь, за меня спросить некому?

— Пусть спрашивают — отмахнулся Масляк — спросят, ответим. Мы тут — сами по себе. И со всеми уже договорились, без России. Где то мы им, где-то они — нам. Сам же понимаешь, насколько выгодно существование никем не признанного государства на самой границе с ЕС. Объяснять тебе не надо.

— Понимаю.

— А раз понимаешь, то должен и другое понимать. Хозяевам — надо показывать лояльность, не на словах, а на деле. Оказывать услуги. Вот ты и будешь — той самой услугой, которую мы окажем. Так что извини — но отпустить я тебя никак не смогу…

С востока — послышался ритмичный гул винтов

— Летят…

* * *

Вертолетом — оказался Сикорски-61 в версии НН-3, редкий гость в