Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход - Раймонд Чэндлер

— Сюда, мисс Мэйфилд.

Она шла рядом. Мы прошли через фойе. Я уже чувствовал себя здесь как дома.

Бетти Мейфилд злобно глянула на двух головоломщиков.

— Ненавижу гостиницы, — сказала она. — Вернись сюда через пятнадцать лет — и увидишь тех же людей, в тех же креслах.

— Да, мисс Мэйфилд. Знаете ли вы человека по имени Клайд Амни?

Она покачала головой.

— А что, стоило бы?

— Элен Вермильи? Росса Гобла? — Она вновь покачала головой.

— Хотите выпить?

— Спасибо, не сейчас.

Мы вышли из бара и пошли по дорожке к машине. Я придержал дверцу «олдса», чтобы она могла сесть. Выехал со стоянки и проехал прямо по Гранд-стрит в сторону холмов. Она нацепила на нос солнечные очки в блестящей оправе.

— Я нашла чеки, — сказала она. — Вы необычный сыщик.

Я сунул руку в карман и вернул ей снотворное.

— Вчера ночью я побаивался за вас, — сказал я. — Пересчитал таблетки, но, сколько было там сначала, я не знал. Вы сказали, что приняли только две. С вас сталось бы раскачаться и на пригоршню-другую. — Она взяла флакон и сунула его в карман плаща.

— Я перепила. Алкоголь и барбитураты не идут вместе. Я отключилась. Вот и все.

— Я не был уверен. Чтобы умереть, нужно принять не менее тридцати пяти гранов этого средства, и тогда это занимает несколько часов. Я не знал, что делать. Пульс и дыхание были в норме, но это ничего не значило. Если бы я вызвал врача, мне пришлось бы многое объяснять. Если вы приняли смертельную дозу, парни из уголовной полиции узнали бы об этом, даже если бы вы выкрутились. Они расследуют попытки к самоубийству. Но если бы я ошибся, вы бы сегодня не ехали со мной. Что бы я тогда стал делать?

— Это — мысль, — сказала она. — Не могу сказать, что меня это безумно беспокоит. Кто эти люди, которых вы упомянули?

— Клайд Амни — адвокат, который нанял меня следить за вами, по указаниям адвокатской конторы из Вашингтона. Элен Вермильи — его секретарша. Росс Гобл — сыщик из Канзас-Сити, который говорит, что ищет Митчелла. — Я описал его.

Ее лицо окаменело:

— Митчелла? Зачем ему нужен Ларри? — Я задержался на углу Четвертой и Гранд-стрит: старик в инвалидной коляске поворачивал налево со скоростью пять километров в час. В Эсмеральде таких полно. — Зачем ему понадобился Ларри Митчелл? — спросила она горько. — Почему все не могут оставить всех в покое?

— Ничего мне не рассказывайте, — сказал я, — только задавайте вопросы, на которые у меня нет ответов. Это полезно для моего комплекса неполноценности. Я сказал вам, что мое задание окончилось. Почему я здесь? Это понятно. Я целю на эти пять кусков по второму заходу.

— Поверните на углу налево, — сказала она, — мы поедем в горы. Там открывается восхитительный вид. И множество шикарных домов.

— Черт с ними, — сказал я.

— И место тихое. — Она вынула сигарету из пачки и прикурила.

— Уже вторая за два дня, — сказал я, — круто вы на них налегаете. Я сосчитал ваши сигареты прошлой ночью. И спички тоже. Я обшмонал вашу сумочку. Я становлюсь пронырой, когда мне вешают лапшу на уши. Особенно когда клиент вырубается и оставляет меня держать младенца.

Она повернула голову и посмотрела на меня:

— Это, должно быть, снотворное и выпивка, — сказала она. — Я была немного не в себе.

— В «Ранчо Дескансадо» вы были в отличной форме. Тверже гвоздей. Мы должны были смыться в Рио и жить в роскоши. Видимо, и в грехе. Все, что мне нужно было сделать, — избавиться от трупа. Что за лажа! Трупа нету.

Она все еще смотрела на меня, но мне надо было следить за дорогой. Я остановился и свернул влево. Я въехал в тупик с ржавеющими трамвайными рельсами.

— Поверните налево, вверх. Внизу какой-то коттедж.

— Кто и в кого стрелял?

Она сжала виски краями ладоней.

— Я думаю, кроме меня, было некому. Я, наверно, спятила. Где он?

— Пистолет? Он в целости и сохранности. На всякий случай, если сон станет правдой и мне придется его предъявить.

Мы подымались вверх. Я поставил ручку переключения скоростей в такое положение, чтобы «олдс» оставался на третьей скорости. Она посмотрела с интересом. Затем на сиденья, покрытые светлой кожей, на приборы щитка.

— Как вы можете себе позволить такую дорогую машину? Вы не так уж много зарабатываете, не так ли?

— Они все дороги в наши дни, даже дешевые. Можно с тем же успехом иметь машину, которая еще и едет к тому же. Я где-то читал, что сыщику нужна простая незаметная, темная машина, на которую не обратят внимания. Этот парень, видимо, никогда не бывал в Лос-Анджелесе. В Лос-Анджелесе, чтобы на тебя обратили внимание, нужно ездить на «мерседесе» с солнечной площадкой на крыше и с тремя кралями в купальных костюмах.

Она хихикнула.

— И еще, — развивал я тему, — это хорошая реклама. Может, я мечтал уехать в Рио. Я мог бы продать ее там дороже, чем здесь она обошлась мне новая. На грузовом судне перевезти не накладно.

Она вздохнула:

— Ох, хватит язвить. Мне не так-то весело сегодня.

— Видали своего дружка? — Она застыла.

— Ларри?

— У вас есть и другие?

— Вы могли иметь в виду Кларка Брандона, хотя я с ним едва знакома. Ларри был очень пьян вчера вечером. Нет, я не видела его. Видимо, он отсыпается.

— Он не отвечает на звонки.

Дорога раздваивалась. Белая линия свернула налево. Я поехал прямо, без всякой причины. Мы проехали мимо старых испанских особняков, построенных высоко на горе, и нескольких современных вилл пониже, с другой стороны.

Затем дорога плавно поворачивала налево. Покрытие казалось новым. Дорога шла к мысу и тут же завершалась широким кольцом. Друг против друга, с двух сторон кольца, стояли два больших особняка. Их украшали тонны керамики, а выходящие на море окна сверкали зеленым стеклом. Вид был потрясающий. Я смотрел не отрываясь целых три секунды. Затем остановился у обочины и выключил мотор. Мы были на высоте триста метров. Весь город раскинулся перед нами, как на аэрофотоснимке.

— Может, он болен, — сказал я. — Может, он уехал. Может, он умер.

— Я уже сказала… — Ее трясло. Я взял у нее из рук окурок и положил в пепельницу. Поднял стекла машины и положил руку ей на плечи, притянул ее голову и положил себе на плечо. Она расслабилась, не сопротивлялась, но по-прежнему дрожала.

— С тобой уютно, — сказала она, — но не торопи меня.

— В бардачке есть виски. Хочешь глоток?

— Да.

Я достал бутылку и исхитрился сорвать железный