Генри Кейн - Кровавый триптих

Но это не помогло.

Я вернулся в постель, принял исходное положение под одеялом, прикрыл глаза и уже начал было проваливаться в сон — но тут разверзся ад… Затрубил дверной звонок, и чья-то могучая рука стала выделывать на дверной панели снаружи барабанную дробь.

Я отшвырнул одеяло и, ругаясь на чем свет стоит, побежал к двери, распахнул её и — мой гнев тотчас испарился при виде скорбного выражения лица мисс Миранды Фоксуорт, моей секретарши.

— Вы? — только и спросил я.

— Я.

Миранда Фоксуорт, невысокая, крепенькая, пухленькая и запыхавшаяся от торопливой прогулки.

— Вы, уж кому-кому но вам-то должно быть известно, что я не люблю, когда ко мне врываются в столь ранний час…

— Уже пол-четвертого!

Взгляд на часы подтвердил её правоту.

— Бежит же время… И ни на миг не остановится. Ладно. Только не смотрите на меня так укоризненно. Входите. — Закрыв за ней дверь, я натянул пижаму. — Кто остался в лавке?

— Никого.

— Великолепно! Ваш босс всегда считал вас отличной секретаршей, а теперь вы пришли и все разрушили. Я же могу нанять другую секретаршу, вам это известно?

— Когда я могу взять расчет?

Ну вот, только этого мне не хватало. Я быстро спустил пары.

— Простите, Миранда. Что-то я разворчался. Вы же понимаете понедельник. Утро.

— Уже половина четвертого.

— Ну я и говорю, вы же понимаете, понедельник, время к вечеру. Что-то очень срочное — раз вы бросили офис и пришли к мне?

— В этом не было бы необходимости, если бы вы подходили к телефону. Она оглядела комнату, подошла к креслу, освободила телефон из узилища, положила трубку на рычаг и водрузила аппарат на надлежащее место. — Звонил Адам Вудвард.

— Кто?

— Адам Вудвард.

Я тупо уставился на нее, ничего не понимая, но когда до меня дошло, я запрыгал на одной ноге, точно со мной случился припадок буйного помешательства.

— Говорите, Адам Вудвард?

— Именно.

— Тот самый?

— Есть только один влиятельный Адам Вудвард.

— И что ему надо?

— Вы.

Я нашел сигареты, вскрыл пачку, закурил и затянулся.

— Миранда, как же так — Питеру Чемберу звонит не кто-нибудь, а сам Адам Вудвард, а я сплю как бревно среди дня. Я вынужден просить прощения у вас, у Адама Вудварда, у всего света.

Ее голос подобрел.

— Вы с ним знакомы?

— Никогда в жизни не встречал. Странно, как это он узнал о моем существовании. Когда он звонил?

— В полдень.

— В полдень, — простонал я. — Всемирно известный клиент — вполне вероятно, что клиент — а я дрыхну без задних ног.

— Он уже два раза перезванивал.

— Но что ему надо? Миранда, он не говорил, по какому вопросу?

— Я была сама вежливость Я сказала, что вы занимаетесь очередным расследованием, что вас нет на месте, но я постараюсь вас найти. Еще я сказала, что вы скорее всего сами ему позвоните.

— И что он?

— Сказал, чтобы вы позвонили. Сказал, что это очень срочно. Сказал, что хотел бы просить вас заняться его делом. Сказал, что у него на примете есть ещё три частных детектива, но что список возглавляете именно вы, и что он готов подождать до четырех, но больше ждать не станет, и что если к четырем вы не проявитесь, он будет вынужден обратиться к другому…

Я одним прыжком оказался у телефона.

— Он оставил номер?

— Оставил.

Она назвала номер и я набрал цифры. В трубке послышался женский голосок, я попросил мистера Вудварда и когда голосок спросил, кто его просит, я ответил: «Питер Чемберс» — и голосок прощебетал: «Одну минутку», после чего наступила пауза, а потом хрипловатый мужской голос произнес:

— Мистер Чемберс?

— Да, это Питер Чемберс.

— Вы звоните из офиса, мистер Чемберс?

— Нет, сэр.

— Тогда откуда же?

— Из дому.

— Ладно. Повесьте трубку. Я перезвоню.

— Вам назвать мой номер?

— Не надо.

— Но он не значится в справочнике.

— Повесьте трубку. Я сейчас перезвоню. Не занимайте линию.

Он дал отбой, а я положил трубку и сказал Миранде:

— А клиент-то чем-то обеспокоен. Даже я у него вызываю недоверие.

— Что вы имеете в виду?

Я передал ей наш с ним разговор.

— Что-то я не понимаю, — удивилась Миранда.

— Он обеспокоен. Меня он не знает. Когда он звонит мне в офис, он уверен, что к телефону подойду я. Когда я сам ему звоню, он понятия не имеет, кто звонит. Я ему говорю, что я дома. Вот он и проверяет. Для таких больших шишек, как он, не существует незарегистрированных телефонных номеров. Сейчас он про меня все узнает, а потом позвонит. И будет знать наверняка, что к телефону подойдет нужный ему человек.

Вызвать у Миранды восхищение столь же непросто, как получить согласие миллионера на брак его единственной дочери с нищим, но она одарила меня кивком, вздернутой бровкой и легким подобием улыбки — для Миранды это очень много. Миранда в грош не ставит современную разновидность частного дознавателя. Миранда — почитательница Шерлока Холмса. Но сполна упиться самодовольством мне не удалось. Зазвонил телефон.

Я схватил трубку.

— Алло?

— Мистер Чемберс?

— Да.

— Это мистер Вудвард. Я звоню вам вот почему…

— Я знаю.

— Вы так думаете?

Я ему вкратце сообщил.

— Замечательно. Вы молодец. Я бы хотел вас видеть у себя в офисе.

— Когда?

— Как можно скорее. Дом 20 по Уолл-стрит. Кабинет 1901. Но туда не входите.

— А куда?

— В моем кабинете есть несколько приемных, с разных сторон. Когда я обсуждаю сугубо личные дела, я предпочитаю не сообщать своим секретарям, кто ко мне придет. Мой кабинет расположен у угла коридора. За углом есть дверь с табличкой 1910. Дверь ведет прямо в мой кабинет. Позвоните мне снизу из фойе, предупредите о своем приходе, а потом вы постучите в 1910, и я вам сам открою дверь. Вы меня поняли, мистер Чемберс?

— Да, сэр.

— Когда вас ждать?

— В течение часа.

— Отлично. Чем скорее, тем лучше. Тогда до встречи.

— До встречи.

Дом 20 по Уолл-стрит выглядел так, как и должно было выглядеть подобное здание: сооружение из стекла и бетона, устремленное в небо. Облицованный мрамором парадный подъезд, людской поток, текущий в обе стороны через массивные вертящиеся двери, обшитые бронзой, сотни окон, пылающих отблеском закатного солнца. Я позвонил ему из фойе и был вознесен на роскошном лифте к девятнадцатому этажу, потом совершил путешествие по длинному Г-образному коридору и, очутившись перед дверью 1910, постучал. Дверь мне открыл лично Адам Вудвард. Описывать его внешность нет нужды: вы же сами видели её в кинохронике: высокий, долговязый, голова увенчивает длинное туловище. Длинный тонкий нос, выдающийся подбородок, кустистые брови. Но меня поразила моложавая энергия его движений, пронзительные подвижные глаза, гладкая кожа лица.

— А вы Чемберс. Вы, оказывается, моложе, чем я думал, — заметил он. Ну, проходите.

Он сел за стол и сунул сигарету в мундштук. Я дал ему прикурить.

— Благодарю. Мне вас рекомендовали как весьма дельного специалиста…

— Кто, позвольте спросить?

— Фогерти, из Вашингтона.

— О, исключительный человек этот Фогерти, — отозвался я.

— Да, просто подарок судьбы для тех, на кого он работает, золотая голова, но это все лирика, давайте-ка перейдем к нашему делу.

— Давайте, сэр.

— Садитесь. Я узнавал о ваших обычных расценках. Я заплачу вам больше того, что вы обычно получаете.

— За что?

— Я хочу чтобы вы… стали моим телохранителем, что ли. Я хочу, чтобы вы были моим телохранителем до дальнейших распоряжений. Мне потребуется все ваше время, двадцать четыре часа в сутки. Я понимаю, что оторву вас от прочих дел — вот потому-то я и намерен платить вам сто долларов в день, начиная с этого вот момента. Вы согласны?

— Ну…

Он полез в левый карман брюк, достал бумажник, вынул оттуда семь сотенных и протянул мне.

— Недельное жалованье в виде аванса. Хорошо, мистер Чемберс?

Попробуйте сами отказаться от семи сотен наличными! Я не отказался и только смиренно сказал:

— Я работаю на вас, сэр. Позвольте узнать, в чем будет заключаться работа?

— Я вам вкратце сейчас изложу. Я разоблачил коммунистического агента, но не совсем обычного. Я полагаю, это будет весьма шумной сенсацией, безумно шумной сенсацией. Я задумал серию статей, основанных исключительно на фактах, которые постепенно подведут читателя к заключительной статье, где я во всеуслышанье обнародую имя агента. К тому времени я уже передам весь собранный компромат в соответствующие инстанции и тогда-то, полагаю, тут его губы искривила угрюмая усмешка, придавшая ему сходство с сытым волком, — я более не буду нуждаться в ваших услугах.

— В таком случае я могу предположить, что лицо, которое вы намерены разоблачить, подозревает о вашем намерении.