Спарринг- партнеры - Гришэм Джон

– Это очень мягко сказано. В любом случае, мои навигационные навыки не впечатлили Герми. Он сказал, что нет, я не могу поехать в Мемфис одна. Я решила не уступать ему, поскольку он должен меня уважать. Вскоре нам с Хелен предстоит жить у него под пятой, и я не могу это представить. Он не мой отец и не будет мной командовать!

Мак не мог не улыбнуться. Что за девчонка!

– Так что у нас был скандал.

– И кто одержал верх?

– В семейном скандале не бывает победителей, и ты должен это знать. Все проигрывают. Я встала сегодня утром и вышла из дома. Потом остановилась на площади, позвонила маме и сказала, что еду в Мемфис. Она просила меня быть осторожной, и мы сказали друг другу «я тебя люблю».

– Выходит, твои бабушка и дедушка не знают?

– Ну, уверена, что они уже в курсе. Пойми меня правильно, Мак. Я люблю своих бабушку и дедушку, но не могу представить, что буду с ними жить. Я молюсь каждый день, чтобы мама продержалась еще несколько месяцев. Знаю, это эгоизм, но ведь большинство молитв такие, ты так не считаешь?

– Наверное.

Перед ними поставили две большие тарелки с чизбургерами и картофелем фри, и какое-то время они возились с приправами. Официант был очень внимателен и явно не прочь пофлиртовать с Марго. Мак смерил его недобрым взглядом и уже готов был сорваться.

Когда официант исчез, Мак спросил:

– Ты уверена, что никто не знает о нашей встрече, да?

– Ну, я никому не говорила. Про тебя – не знаю.

– Ничего подозрительного?

– Ничего. Я имею в виду, что месяц назад все только и говорили о тебе, но потом все как-то сошло на нет. Слышала, как Герми вчера вечером говорил Хани, что, по его сведениям, в Клэнтоне тебя никто не видел. – Она откусила от отрезанного кусочка и прожевала, как подросток. – Так ты живешь в Мемфисе?

– В данный момент.

– И какие у тебя планы, Мак?

– Не знаю, есть ли они у меня. Я подожду немного, удостоверюсь, что тут безопасно.

– Безопасно? А это как?

– Я хочу убедиться, что меня никто не ищет. У меня есть секреты, и я бы не хотел, чтобы их раскрыли.

– Я так и думала. Ты украл кучу денег и исчез, верно?

– Именно так. И я не горжусь этим.

– Но ты сохранил деньги, я права? Почему бы тебе просто не вернуть их тем, у кого ты украл?

– Это не так просто.

– С тобой все непросто, Мак. Все очень сложно.

Чтобы уйти от ответа, Мак откусил большой кусок бургера и обвел взглядом ресторан. Два парня из колледжа в баре пялились на его дочь.

– Да, Марго, мне отлично удалось усложнить себе жизнь. Лучше не будем ворошить мое прошлое, а поговорим о твоей жизни, колледже и всем таком. Это гораздо интереснее.

– Ты когда-нибудь расскажешь мне правду?

– Да, когда тебе исполнится двадцать один, я приеду к тебе в колледж, и мы устроим долгий ужин с выпивкой, тогда и расскажу тебе обо всех нехороших вещах, которые я сделал. Так тебя устроит?

– Наверное. К тому времени мне, наверное, уже будет все равно.

– Будем надеяться, что нет. Ты выбрала колледж?

– Пока в поиске. Родс может быть прикольным, но он слишком близко к дому. Когда Герми бесился вчера вечером, он дал ясно понять, что «семья», как он любит называть нас всех сейчас, будто он главный и принимает все важные решения за нас, поскольку мама находится на смертном одре, не будет платить за обучение в частном учебном заведении. Он говорит, что это смешно, когда в Миссисипи так много хороших государственных университетов. Я же думаю, настоящая причина в том, что у него нет денег оплатить обучение в частном кол– ледже.

– В это трудно поверить.

– Говорю тебе, Мак, с деньгами туго, и становится все труднее. Там все напряженно. И я понимаю. Их дочь умирает. И им придется заботиться о двух девочках-подростках, которые на самом деле никому не нужны. На Герми давят конкуренты. И вместо планирования достойного выхода на пенсию они размышляют о том, что их ждет в предстоящие годы, и им это точно не нравится.

– А вариант жизни с Петтигрю вообще не обсуждался?

Марго закатила глаза и ответила:

– О, я тебя умоляю! Да я, скорее, отправлюсь в приют для бездомных. Эти люди невозможны.

Она положила в рот ломтик картошки, и Мак заметил, что ее глаза снова увлажнились. У бедной девочки нервы были точно на пределе.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Все отлично, Мак. Это так прекрасно – знать, что ты никому не нужна. Когда мама умрет, нам придется покинуть единственный дом, который мы когда-либо знали, и поселиться в чужом. И ты в этом тоже виноват, Мак.

– Да, я знаю, и мы уже это обсуждали.

Марго, глубоко вздохнув, стиснула зубы, вытерла щеку и сказала:

– Да, обсуждали. Извини.

– Не надо извиняться.

– Думаю, ты не сможешь вернуться и спасти нас, я права?

– Не смогу, во всяком случае, сейчас. Я не могу жить в Клэнтоне, не уверен, что это безопасно. Кроме того, Герми наймет всех адвокатов в городе, чтобы держать меня подальше.

– А тебе когда-нибудь нравился Герми?

– Я бы не сказал.

Она лишь надкусила свой гамбургер и положила в рот несколько ломтиков картофеля фри, но больше есть не стала. Отодвинув тарелку к середине стола, Марго осмотрелась и, понизив голос, произнесла:

– Мне нужно тебе кое-что сказать, Мак. Маме нравится бывать у родителей и сидеть там на террасе под вентиляторами. Это ее не так угнетает, как пребывание дома, так что мы часто туда ездим. Я привожу ее, и она с Хелен и Хани часами сидит на крыльце, а время идет. Герми тоже крутится где-нибудь рядом, и за последнюю неделю я дважды слышала, как он упоминал ФБР. Я понятия не имею, в связи с чем.

Мак, с трудом сглотнув, тоже огляделся.

– А с кем он разговаривал?

– Не знаю. Он разговаривал по телефону и не знал, что я дома. Немного странно, да?

– Полагаю, тут есть над чем подумать.

– Я буду держать ухо востро.

Любое упоминание о ФБР беспокоило Мака. Он не выглядел встревоженным, но есть перестал.

Марго взглянула на часы:

– Наверное, мне пора. У меня назначена встреча на час дня.

– А хочешь, я поеду с тобой?

– Ты имеешь в виду, как настоящий папа? Отец и дочь отправились посмотреть университетские городки?

– Типа того.

Она улыбнулась:

– Конечно, пап, для меня это будет честью.

– Тогда машину поведешь ты. Я хочу посмотреть, как ты справишься с движением в большом городе.

– Уж получше тебя.

– Посмотрим.

Марго вернулась через семь часов после отъезда из дома, но ей казалось, что она отсутствовала несколько дней. Она не могла вообразить, что простая неспешная поездка в Мемфис и обратно может оказаться такой волнующей и в то же время умиротворяющей. Въехав в округ Форд, она сбавила скорость до пятидесяти миль в час и не обращала внимания на возмущение водителей, двигавшихся позади нее. В городе Марго заехала в закусочную и поискала знакомых, но никого не встре– тила.

Уже несколько месяцев ее жизнь определяло присутствие в доме смертельно больного человека, и тяжкое испытание еще не закончилось. Как же ей не хотелось в этот субботний день сидеть в их мрачном жилище и ждать неизбежного. Семья наконец-то смирилась с тем, что Лизе не поправиться, хотя врачи сделали все возможное и в итоге сдались. Ожидание было жестоким; незнание, когда все это закончится; постоянная потеря веса и смертельная бледность больной; ужас приближения самого близкого человека к могиле; панический страх жизни без матери. Изменения происходили странным образом: только в прошлом месяце Лиза еще сама ездила за рулем; только на прошлой неделе она возилась на кухне и пекла печенье, а вчера еле встала с постели. Вскоре они пошлют за сиделкой, пожилой медсестрой, которая будет заботиться о ней в последние дни. Баннинги уже об этом договорились. Марго и Хелен должны позвонить и сообщить бабушке и дедушке, когда этот момент настанет.

Хелен сидела в гостиной и смотрела фильм. Приглушенным тоном она сказала: