Остросюжетный детектив. Выпуск 6 - Алистер Маклин

плясать под свою дудку тысячи марионеток. Этот садист наслаждается пляской смерти!

— Не может быть! — вырвалось у Ван Гельдера. Он казался ошеломленным.— Это же доктор Гудбоди! Наш почтенный пастор...

— Этого человека зовут Ингатиус Катанелли. Интерпол давно охотится за ним. У нас заведено на него досье. Он — бывший член «Коза Ностры». Но даже члены мафии ненавидели его. По уставу мафия убивает только по деловым соображениям. Бесцельных убийств она не совершает, а Катанелли — садист, он убивал потому, что обожает смерть. Ребенком он наверняка отрывал крылья мухам. А когда вырос, ему понадобились более сильные ощущения. Мафия вынудила его покинуть Штаты.

— Это ложь! Это наглая ложь! — крикнул, наконец, Гудбоди, но щеки преподобного отца были белее мела.— Вы ответите...

— Успокойся!—приказал я.— У нас есть отпечатки пальцев и твой черепной индекс! Здесь у него все шло как нельзя лучше. Прибывающие в Голландию суда оставляли героин в запечатанном контейнере у определенного буя. Потом к бую подплывала баржа, вылавливала контейнер и доставляла на остров Хайлер. Там героин попадал на кустарную фабрику, изготовляющую кукол, которые потом поступали на этот склад. Все совершенно невинно! Героин закладывали только в некоторые, особо отмеченные куклы.

— Вы ничего не докажете! — крикнул Гудбоди.

— Мне ничего не нужно доказывать, потому что через несколько минут я убью тебя. Забыл сказать, что у Катанелли была целая организация: на него работало множество людей, от шарманщиков до исполнительницы стриптиза в ночном клубе. Применяя шантаж и угрозы, а также наркотики, этот человек заставлял этих людей хранить гробовое молчание.

— Они работали на него? — удивился де Грааф.— Но как?

— Одни продавали, другие распределяли наркотики. Какое-то количество героина оставалось в Амстердаме и рассылалось в куклах по магазинам. Девушки, работающие на Гудбоди, покупали кукол совершенно легально, ориентируясь по пометкам, и пересылали их мелким поставщикам или наркоманам. Продавали кукол и на тележках в Вондель-Парке. Наиболее дешево продавали кукол шарманщики, и покупали их наркоманы, настолько опустившиеся, что их не пускали в приличные места, если только можно назвать приличным грязный притон вроде ночного клуба «Балинова».

— Но почему же мы ничего не знали? — воскликнул Ван де Грааф.

— Одну минуту! Я еще не все сказал относительно распределения. Героин пересылали, и довольно крупными партиями, в библиях — тех самых библиях, которые преподобный отец бесплатно распространял по всему Амстердаму. У некоторых из них сделано внутри углубление. И молодые девушки и юноши, которых отец Гудбоди по своей христианской доброте старался спасти от участи, которая хуже смерти, приходили в его церковь с библиями в руках, причем некоторые переодевались в монашеские одежды. Надо ли говорить, что они уходили из церкви с библиями, начиненными наркотиками, а потом развозили их по ночным клубам? Но основную партию наркотиков отправляли в Кастель Линден... Как, преподобный отец, я ничего не упустил?

Судя по выражению его лица, я высказал все. Но он промолчал. Я слегка поднял руку с пистолетом и сказал:

— Нам пора, Гудбоди!

— Никому не позволено вершить здесь правосудие!— резко сказал де Грааф.

— Но вы же видите, что он делает попытки к бегству! — возразил я, хотя тот стоял совершенно неподвижно и, видимо, не мог пошевелить даже пальцем.

И тут вторично за этот день чей-то голос сказал:

— Бросьте пистолет, мистер Шерман!

Я медленно обернулся и выронил пистолет. Да, видимо, любой человек мог приказать мне бросить его, и я повиновался. Теперь таким человеком была Труди. Она вышла из темноты и остановилась в трех футах от меня. Рука ее твердо и решительно держала большой револьвер.

— Труди!—изумленно и испуганно воскликнул де Грааф, не отрывая глаз от золотоволосой девушки, па лице которой сияла улыбка счастья.— Господи! А вам- то что здесь...

Не закончив фразы, он вскрикнул от боли, так как Ван Гельдер резко ударил его по руке стволом пистолета. Ван де Грааф выронил пистолет, и тот со стуком упал на пол. Полковник обернулся, чтобы посмотреть, кто ударил его, и лицо его выразило недоумение.

Гудбоди, Моргенстерн и Моггенталер опустили руки, владельцы склада выхватили пистолеты. Эти тучные люди не нуждались, как я, в искусном портном, чтобы скрыть под одеждой оружие. Гудбоди вместо револьвера вытащил платок и вытер им лоб, на котором давно уже выступили крупные капли пота, и ворчливо упрекнул Труди:

— Что-то ты не очень спешила!

— Зато я так радовалась, предвкушая эту сцену! — она рассмеялась беспечным и счастливым смехом.

— Трогательная парочка, правда? — шепнул я Ван Гельдеру.— Молоденькая девушка и ее почтенный приятель. Вот тебе и невинный младенец!

— Заткнись,— холодно сказал Ван Гельдер. Он ощупал мои карманы, ища револьвер. Но не нашел его.— Садись на пол и держи руки так, чтобы они были у меня на виду. И вы тоже, де Грааф!

Мы послушно сели на пол. Я сел по-турецки, уперев локти в бедра и спустив кисти рук до щиколоток. Де Грааф с недоумением смотрел на меня.

— Я как раз хотел перейти к самому важному,— оправдывался я.— Хотел объяснить, почему вам не удавалось выследить источник поступления наркотиков. Об этом тщательно заботился ваш надомный помощник Ван Гельдер!

— Ван Гельдер!?— Вопреки наглядным доказательствам, де Трааф не верил, что старший офицер полиции Ван Гельдер — предатель.— Это невозможно!

— Но ведь он держит вас под прицелом настоящего, а не игрушечного пистолета,— спокойно заметил я.— Ван Гельдер — главарь этой шайки, их мозговой центр, а Гудбоди— просто чудовище, над которым он потерял контроль. Я прав, Ван Гельдер?

Злобный взгляд, брошенный Ван Гельдером на Гудбоди, не предвещал тому ничего хорошего. Впрочем, я не верил, что у такого мерзавца может быть будущее. Я неприязненно посмотрел на Труди.

— Что касается этой Красной Шапочки, господин Ван Гельдер, вашей юной, прелестной любовницы, то...

— Любовницы? — де Грааф был настолько выведен из равновесия, что, казалось, не понимал меня.

— Да, любовницы. Только сдается мне, что он уже успел охладеть к ней. Не так ли, Ван Гельдер? Слишком уж она и преподобный близки по духу.— Я повернулся к де Граафу.— Этот розовый бутончик отнюдь не страдает наркоманией. Гудбоди отлично умеет имитировать уколы от инъекций. Он сам признался мне в этом. И рассудок ее — это не рассудок восьмилетнего ребенка, как старался нас. убедить Ван Гельдер. Эта малютка старше самого греха. И вдвое страшнее!

— Я ничего не