Чарльз Вильямс - Частный детектив. Выпуск 1

— Как он здесь очутился? — поинтересовался вскользь.

— У него есть ключ, — пояснил мой недавний собеседник, вставая. — Неплохо бы его обыскать — мало ли что.

— Встаньте! — скомандовал Бэррэтт.

Поднимаюсь. Он подходит сзади и ощупывает одежду. Находит револьвер и вытаскивает его из кобуры под мышкой. Затем приходит черед появиться на свет коробке.

Он отходит, рассматривая ее содержимое, и поворачивается, на его губах играет саркастическая улыбка.

— Богатая идея! — оценивает он. — И куда же вы намеревались это пристроить?

— Ну какое это имеет сейчас значение? В конце концов вы не обладаете монополией на подбрасывание ложных улик. Во всяком случае, насколько мне известно…

Он швыряет коробку на стол, приближается ко мне, наставив мой же револьвер мне в спину.

— Как вам удалось войти?

— Я взял ключ. Внизу на доске… Вы что, не знали о нем?

Он еще раз обшаривает мои карманы, достает ключ и тоже отправляет его на стол. Затем смотрит на Дедрика:

— Наверняка все врет. Несомненно, ключ дал ему Макси. Ну что ж, я не прочь рассчитаться и с Макси.

Бэррэтт достает серебряный портсигар, приклеивает сигарету к нижней губе, прикуривает — проделывает он все это, ни на секунду не спуская с меня глаз:

— За мной числится должок, Мэллой, — напоминает он. — Но я благодарный должник — вы в этом убедитесь!

— Я не очень хорошо понимаю, о чем речь, — говорю, — но я вам верю.

— Так что будем делать? — интересуется Дедрик.

Бэррэтт останавливается перед зеркалом, укрепленным над камином, и откровенно любуется собой.

— Разумеется, отвезем его на шахту, самое что ни на есть подходящее место. Я тебе обещаю, нам достанет времени расплатиться с ним.

Лицо Дедрика исказилось гримасой.

— А не лучше ли просто пулю в висок? Перспектива опять спускаться в подземелье меня не только не прельщает, но даже бесит.

— Ты будешь делать так, как тебе велят, — отрезает Бэррэтт, поглаживая пальцем тонкие усики. — Свяжи ему руки.

Дедрик выходит и тут же возвращается, неся моток изоляции.

— И без шуточек! — предупреждает меня Бэррэтт, наводя револьвер. — Руки за спину!

За неимением выбора подчиняюсь. Дедрик наматывает ленту вокруг моих запястий. Делает он это умело.

— Зажми ему также рот, — командует Бэррэтт.

Дедрик запечатывает мой рот липкой лентой.

Бэррэтт останавливается передо мной со злобной улыбкой.

— Вы еще ой как пожалеете, что потоптались в моем огороде, — обещает он и резко бьет, рассчитанно и сильно.

Я отшатываюсь, кресло ударяет меня под коленки и я валюсь с грохотом.

— Тише, — призывает растерянно Дедрик. — Не хватало еще кому–нибудь заявиться сюда.

Бэррэтт с каким–то хрюканьем бьет меня ногой по ребрам. Удар силен — я слышу, как хрустнули мои кости. Затем он поворачивается к Дедрику.

— Ладно, можешь уводить его, но смотри… ни малейшей оплошности… В случае чего — прикончи его!..

— Что это ты придумал? Я не хочу сам заниматься этим делом!

— А почему бы и нет? Мне еще надо рассчитаться с Макси, а затем сматывать удочки. Что ты себе ломаешь голову, если он начнет выпендриваться, пристрелишь его.

— Чтобы все сыщики устремились потом по моим следам?!

— А ты и с ними расправься, — советует хохоча Бэррэтт.

Дедрик какое–то время еще колеблется, ну а затем пожимает плечами:

— Ты не дашь мне пальто, чтобы прикрыть его руки? Я верну, как только покончим с этим.

Бэррэтт уходит в ванную комнату и тут же приносит легкое пальто.

Дедрик поднимает меня:

— Поедем на вашей колымаге, — констатирует он. — Но если вздумаете шутки шутить со мной — пристрелю.

Бэррэтт накидывает мне на плечи пальто и укутывает шелковым шарфом нижнюю часть моего лица так, чтобы не видно было изоляции.

— Мы больше с вами не встретимся, Мэллой, — говорит он на прощанье. — Я‑то вас, может быть, еще и увижу, но вы меня уж точно нет… — затем подталкивает меня к Дедрику. — Идите.

Дедрик хватает меня под руку и выводит в коридор.

Никто не видел, как мы вошли в кабину лифта. Мы спустились в подвал и Дедрик приставил револьвер к моему боку.

— Помните: чуть что — и я вас прикончу, — обещает он.

Пот струится по его щекам. На улице две девчонки шли по направлению к нам по тротуару, но лишь скользнули безразличным взглядом. Дедрик распахнул заднюю дверцу “бьюика”.

— Залазьте!

Я наклонился к машине и тотчас Дедрик чем–то сильно ударил меня по затылку.

III

Когда я оклемался, мне казалось, что я то ли выкарабкался из глубокого колодца, то ли очнулся после запойной ночи. В голове болезненно пульсировало. Открываю глаза и выясняю, что лежу на спине, а прямо в лицо мне бьет луч электрического фонарика. Я что–то бормочу и поворачиваю голову, пытаясь сесть. Чья–то рука толкает меня в грудь.

— Лежать! — со злобой в голосе командует Дедрик. — Сейчас я вас обработаю!

Он берется двумя пальцами за конец липкой ленты, залепившей мой рот, чуть оттягивает, а затем резко дергает, полностью срывая. Было очень больно, и я застонал.

Свет фонаря беспокоил меня, но холодная тьма, царившая вокруг, тревожила еще больше.

Я поинтересовался:

— И что же дальше?

— Об этом вы скоро узнаете.

Чувствую, что что–то больно сдавливает живот. Наклоняю голову и вижу, как Дедрик накручивает вокруг моего пояса массивную цепь, на конце которой висячий замок. Над головой различаю грубо обтесанные каменные стены, подпертые почерневшими балками.

— Где это мы? В шахте?

— Точно, — подтвердил Дедрик, — пятьдесят метров под землей. — Он закончил греметь замком и, распрямившись, отступил на шаг. — Это не моя идея, Мэллой. Но вы же слышали, что сказал Бэррэтт? Мне, собственно, нет до вас никакого дела. Если бы я должен был решать, то пустил бы вам пулю в лоб — и вся недолга, но завтра он притащится сюда полюбоваться на вас.

— Он что, намерен держать меня здесь, пока я не умру от голода?

(Пытаюсь ослабить связанные за спиной руки, но тщетно).

— Вы не умрете с голоду, — отвечает он. И замолкает, чтобы закурить сигарету и тут я замечаю, что руки у него дрожат. — Вы даже не успеете проголодаться.

— То есть?

— Скоро сами увидите. Если вы пообещаете вести себя паинькой, я развяжу вам руки. Хоть защищаться сможете…

Меня постепенно охватывает панический страх.

— Но если у меня окажутся свободными руки, то, мне кажется, я этим воспользуюсь, чтобы вас задушить, — угрожаю я. — Я легко утрачиваю самообладание, но не до такой же степени.

— Не болтайте. Вы ведь не знаете, что вас здесь ожидает. Повернитесь, я развяжу вам руки.

Поворачиваюсь, он становится на одно колено и снимает изоленту. Затем скоренько отходит в сторону, до того, как я успел бы его схватить.

Мне удается сесть, но и все — удерживающая меня цепь слишком коротка. Впрочем, я счастлив уже тем, что могу пользоваться руками.

— Я оставлю вам фонарь, — в каком–то благом порыве говорит Дедрик. — Но это предел того, что я могу для вас сделать.

— Похоже, вас мучают угрызения совести.

С интересом рассматриваю его, массируя свои одеревеневшие запястья:

— Что меня ждет?

— Не знаю…

Он повернулся в сторону мрачного туннеля, поднял свой фонарь и послал его луч в непроглядную ночь.

— Взгляните сами и вы поймете все без моих объяснений.

Луч сфокусировался на чем–то, имеющем отдаленное сходство с грудой тряпья. Я пытался хоть что–то рассмотреть. Мне даже показалось, что я заметил лохмотья какого–то пиджака.

— Под этими тряпками валяется скелет, — в дыхание Дедрика ворвался какой–то присвист. — Труп находился здесь десять–двенадцать часов — и вот что от него осталось: тряпье да кости.

— Кто это? — поинтересовался я сиплым голосом.

— Не имеет никакого значения.

Подумав, что это может быть только Лют Феррис, я спросил:

— Это Феррис?

— Скажем так: это был человек, который совал свой нос в то, что его совсем не касалось, — ответил Дедрик, вытирая лицо носовым платком. — Растерзан неизвестно кем. — Он с беспокойством вглядывался в окружающий нас мрак. — Скорее всего какой–нибудь зверь ютится здесь. Быть может рысь.

Дедрик достал из кармана еще один фонарь и швырнул его мне:

— Это вам поможет скоротать досуг. Вдруг вы услышите, что приближается Бэррэтт, спрячьте фонарь, он меня убьет, если только узнает, что его оставил вам я…

— Спасибо и за это, — сказал я, направляя свет моего фонаря ему в лицо. — Но почему вы не хотите сделать доброе дело до конца. Вы не хотите освободить меня? Ведь ваши занятия не приносят вам ничего, кроме отвращения, Дедрик… Вот и появился шанс освободиться от него. Если вы меня сейчас отпустите, я сделаю все возможное и даже невозможное, чтобы помочь вам.