Двадцать невымышленных историй - Глазов Григорий Соломонович

Лаврух жил один. Пристальный обыск в его доме не дал никаких результатов. Было решено разделиться на две группы. Одна с Коршуном во главе остаётся в селе, в засаде возле дома Лавруха, а вторая, возглавляемая Щупаком, выедет в райцентр. Если Дубняк прячется во Львове и решится приехать в село, то райцентр ему не миновать.

Усиленным постам регулировщиков было приказано пристально проверять транспорт, который будет идти в Ивано-Франковский район. С фотографией Дубняка, которая была в документах, все были ознакомлены.

Лейтенант Щупак и его группа ждали возле автобусной остановки. Заканчивался день. Чёрной безлюдной лентой выглядывало шоссе, окроплённое мелким дождиком. Прибыл предпоследний автобус. Из обеих его дверей высыпали пассажиры и начали расходиться, но Дубняка среди них не было.

Небольшая площадь, где остановился автобус, опустела.

Прошло некоторое время. Из автобуса высунулся человек и быстрыми шагами пошёл в густой, покрытый сумерками скверик. Неизвестный, миновав его, свернул в узкую боковую улицу и вышел оттуда на полевую дорогу. Это был Зенон Дубняк, который и не подозревал, что за ним следят.

«Надо дать ему выйти в открытое место», – решил Щупак и, вскочив в коляску мотоцикла, скомандовал:

– Заводи!

Спрятаться в поле негде. Дубняк понял это сразу, когда увидел быстро приближавшиеся к нему мотоциклы. Бандиту казалось, что он всё верно рассчитал: отказался от такси, чтобы не привлекать внимание, выбрал вечерний автобус, на котором возвращалось в райцентр много людей; оставалось только затемно добраться до села, где живёт Лаврух. Дубняк не сразу вышел из автобуса, а ещё долго сидел в нём, притворившись, что спит, пока его не растолкала девушка-кондуктор. Он хотел таким образом усыпить бдительность тех, кто, возможно, ждёт его здесь. Но ничего не помогло.

В тот же вечер Дубняка привезли во Львов.

На допросе грабитель и убийца сообщил, что скрывался под фамилией Гарькавый у работника завода автопогрузчиков Василия Ружинского. Во время обыска на квартире этого Ружинского были найдены наган Дубняка, орудия взломщика – «гусиная лапа» и «бензорез», паспорт и военный билет на имя Гарькавого. Портфель с деньгами бесследно исчез.

Рассматривая наган, Щупак обнаружил в его патроннике плотно пригнанную гильзу и не мог понять, каким образом она из барабана попала туда. Ответ на этот вопрос дал сам Дубняк. Сначала он признался только в побеге. Но во время допросов, когда ему предъявили акт экспертизы, подтверждающий, что пуля, вынутая из головы убитого старшины Егорова, была выпущена из нагана, найденного у него, Дубняка, бандит заговорил. Он рассказал, что, не имея патронов к нагану, расточил его с тем, чтобы пользоваться патронами от пистолета «ТТ». Пулей из такого патрона и был им убит Егоров. И лишь теперь Щупак понял, почему тогда не была найдена гильза: она плотно засела в патроннике нагана, а выбить её оттуда Дубняк не смог или забыл.

Вечером у себя на квартире был задержан и бандитский пособник Василий Ружинский. Этот трус, вытащивший из кармана спецовки рабочего Ромейко его пропуск, сразу же узнал матросские штаны, ботинки и пиджак Дубняка, в который был одет бандит Лаврух, а также кепку, которую Зенон Дубняк, убегая, потерял на заводе. Биологическая экспертиза установила, что волосы, прилипшие к подкладке кепки, принадлежали Дубняку.

Припёртый точными фактами и документами, бывший оуновец, грабитель и убийца Зенон Дубняк начал отвечать на все вопросы, которые интересовали следствие.

– Ну, вот мы и встретились, Богдан! – прищурившись, Дубняк смотрел Лавруху в переносицу. Он уже узнал, что Лаврух освобождён, отыскал его и несколько дней наблюдал, – кто знает, в какую сторону подался бывший дружок по заключению. С волчьей осторожностью Дубняк выследил Лавруха в станционном буфете и решился, наконец, поговорить.

– Ты что, тоже освобождён? – спросил Лаврух.

– Как видишь – гуляю, – уклончиво ответил Дубняк.

Распив бутылку водки и несколько кружек пива, друзья стали более откровенными. Низко склонившись над столом, они перебрасывались короткими предложениями, как будто всё ещё прощупывали друг друга. И когда, наконец, поняли, что ничего не поменялось у каждого во взглядах на жизнь, Дубняк, отодвинув кружки, приблизил своё лицо к Лавруховому и зашептал:

– Не освобождён я. Сбежал. Понял, Богдан? В Воркуте у одного пьяного техника вытащил документы и – сюда. Живу нелегально по этой липе во Львове. Моя фамилия теперь Гарькавый. – Он замолчал, ожидая, какое это произведёт впечатление на собеседника.

Лаврух кивнул головой и ответил:

– Хорошо, Зенон. Чем смогу, помогу тебе. Но жить нам под одной крышей нельзя. Не подумай, что я трус. Ко мне, возможно, ещё присматриваются. Ты можешь влипнуть.

Они оглянулись на дверь. В буфет вошло несколько парней и девушек. Громко разговаривая и смеясь, они сели за столик. На груди у одной девушки блеснул орден Ленина.

– Вишь, веселятся. А ты знаешь, я им иногда завидую, – грустно улыбнулся Дубняк, уставившись глазами в лицо девушки с орденом.

– А я думал, что ты идейный, – вскипел Лаврух, – ведь наши люди ещё есть. Ты, я...

– А ещё кто? – криво улыбнулся Дубняк, – Не будь идиотом. Идеи! К чёртовой матери наши идеи! Кому они нужны? Им что ли? – Он кивнул на группу молодёжи. – У них, Богдан, уже свои идеи. Вот на что пошли наши идеи, – он достал из кармана отмычку. – Нам с тобой надо деньги доставать, чтобы с голоду не сдохнуть! Ты мне лучше дай идею, как взять хорошую квартиру или сейфик с деньжатами.

Они посидели ещё с полчаса и договорились, что Дубняк возвращается во Львов и вызовет Лавруха к себе, когда наметит объект для грабежа.

Встреча их состоялась через две недели во Львове на квартире В. Ружинского.

– Вот что, Богдан, – сказал Дубняк откровенно Лавруху, – Тогда я тебе не все изложил. Проверял тебя. Не сердись. Сам понимаешь. Смотри сюда, – он достал из–под стола портфель и вытащил из него несколько толстых пачек сотенных в банковской бандероли. – Это я взял на заводе автопогрузчиков. Ещё до встречи с тобой. Он помог: у одного рабочего из спецовки пропуск вытащил, – Дубняк кивнул на Ружинского. – Две тысячи я тебе за это дал, так, Василий? – Он похлопал Ружинского по спине. – Видишь, мы оделись и выглядим, как все порядочные люди.

Лаврух грустно слушал Дубняка.

– Да ты не хмурься, – подмигнул ему Дубняк, – Это дело лучше, чем наши идеи. За них теперь и сухаря не дадут, а тут, видишь, – он потряс портфелем, – ещё тысяч двадцать есть. Так-то, Богдан! На первое время я тебе пару тысяч одолжу.

– Оружие есть? – коротко спросил Лаврух.

Дубняк пожал плечами.

– А ты думал как? Голыми руками? И о тебе позаботился. – Дубняк вытащил из кармана пистолет «ТТ» и протянул его Лавруху. – Бери. И будь начеку. Чтобы достать его, я стража порядка на тот свет послал... Тут мы для тебя одно дело обдумали... Завтра платят деньги. Надо забрать деньги у кассирши первого строительного управления. Она понесёт получку на строительный участок. Там её ты и встретишь. Этой штуковиной, – он кивнул на пистолет, – пользуйся смело. А закончишь дело, сюда не приходи. Отправляйся прямо к себе в деревню. А я туда приеду. На всякий случай переоденься. Надень моё. Вот матросские штаны, ботинки и этот пижонский пиджак. Понял?

Лаврух кивнул. Однако не догадывался он о настоящей причине, почему Дубняк решил его переодеть в свой костюм, в тот, в котором его могли видеть после убийства Егорова и на заводе автопогрузчиков. Хитрил Дубняк со своим дружком. «Если с ним что-то случится», – думал он, – «пусть думают, что всё делал один Лаврух. Пусть на него все спишут.»

«По правде говоря, Зенон прав», – думал тем временем Лаврух, направляясь к строительному управлению, чтобы выследить кассиршу, изучить её маршрут и выбрать место, где бы удобнее напасть на неё завтра. – «Да, Зенон прав. Наши идеи смешны уже и неуместны. Малейшая попытка начать всё сначала вызовет у населения только злобу и отпор. Слишком много получил народ от новой власти...»