Генри Кейн - Кровавый триптих-2

На губах у него появилась ироническая улыбка.

— А зачем мне понадобилось ему это говорить?

— Да чтобы наверняка знать, что он дотронется до дверной ручки.

Эта фраза его потрясла. Наконец-то я добился от него какой-то реакции. Улыбка увяла и губы сомкнулись в тонкую ниточку.

— А ты хитер. Куда хитрее, чем я думал.

— Продолжать?

— Валяй все выкладывай. Может возникнет повод для сделки.

— На твоем месте я бы не стал на это надеяться. На сделку.

— Я слушаю, друг мой!

— Ладно. Уэйн пришел в пять. А ты позвонил Кларку в «Уолдорф» и сказал, что срочно хочешь его видеть по очень важному делу. Тот тут же приехал сюда, потому что этот парень был не из пугливых, но он был слишком умен, чтобы понять: ты не стал бы вызывать на встречу помощника окружного прокурора в свою квартиру и там его убивать. Но ты — убил! Он пришел, а ты его угрохал. Но ты воспользовался не тем стволом, на который у тебя есть разрешение, ты стрелял из другого.

— Прошу прощения. Тут необходимо внести маленькое уточнение. Помнишь парафиновый тест? Ладони у меня оказались чисты.

— Я прокручу это кино для тебя на замедленной скорости. Я устрою для тебя следственный эксперимент высшей пробы. Прежде всего надень-ка перчатки. Серые замшевые перчатки.

— Как ты… — он задохнулся. — Как…

— Когда буду готов, я перейду и к этим «как». Серые замшевые перчатки. Ты угрохал его. Он упал под письменный стол. Ты выбросил перчатки в мусоропровод. Потом тут же покинул квартиру, но ты снял замок с предохранительной личинки, чтобы Уэйн не смог попасть к тебе.

— И все?

— Нет, сэр, не все. Ты протер дверную ручку гипохлоритом натрия.

И тут Марта подала голос — спросил сдавленным голосом:

— Но зачем он это сделал?

— Это было частью его плана двойной подставки. Этот недоумок где-то вызнал, что гипохлорит натрия дает положительную реакцию на парафиновый тест. Это точно. Любой полицейский вам об этом скажет — или должен знать — а я только сегодня прочитал об этом в химическом фолианте, который нашел в лаборатории судмедэкспертизы. Достать этот реактив несложно. Его используют в прачечных. И вот Уэйн приходит сюда к запертой двери, дергает за ручку, гипохлорит остается у него на ладони — и обрекает себя на то, что тест покажет положительную реакцию, а этот настоящий убийца, работавший в перчатках — получит отрицательную реакцию.

— Ну и что? — спросил Слотер. — Да, и подумай хорошенько насчет сделки, которая у нас с тобой может состояться.

— На этом грязная работа закончилась. Пришла пора делать генеральную уборку. Ты не стал выбрасывать свой ствол — это понятно. Ты куда-то отправился с ним и разобрал его, как делают все умные убийцы. Если ты выбросишь пушку, ее внезапно могут найти и использовать против тебя. Но если пистолет разобрать, можно разбросать его части по всему городу — и ищи ветра в поле!

— А дальше? — прохрипел он.

— Потом ты вызвал Пэтси, вернулся сюда и — о ужас, ты обнаруживаешь трупик в своей квартире и посылаешь Пэтси за мной. А почему за мной? Скажу: ты платишь частному сыщику две штуки. Частный сыщик бросается на поиски злодея и захлопывает для тебя эту ловушку. Он находит повод, которым мог руководствоваться Уэйн. Он добывает тебе Уэйна, чья ладонь дает положительную реакцию на парафиновый тест, он добывает тебе Уэйна, в чьем кармане лежит ключ от твоей двери. Это стоит двух штук — послать на охоту сыскаря, чтобы тот захлопнул расставленные тобой силки. А если ты вдруг допустишь промах и сыскарь, нанятый тобой, это обнаружит, с ним можно будет договориться на шершавом языке доллара. Ты даже умудрился так все подстроить, чтобы я вышел на работу после восьми вечера.

— Почему?

— Да потому что тебе известно, что печь, где сжигают мусор в вашем доме, раскочегаривается в восемь — а там прощай улики, обратившиеся в пепел. Но тут-то у тебя и вышел прокол.

— А что такое?

— Да воскресенье сегодня.

— Ну и что?

— А то, что мистер Уэллс по воскресеньям не разжигает свою печурку.

— Но…

— Никаких «но». Ты замечательно провел разведку, все разузнал — и то, что печь разжигают в восемь, да только забыл выяснить одну маленькую деталь — что по воскресеньям у вас мусор не сжигают. А теперь угадай, что произошло? Любопытный паренек залезает в печь и выуживает из горы мусора пару мужских перчаточек, дверную ручку и носовой платок… Все это уже лежит на столе в полицейском управлении.

— Платок?

— Я могу перечислить твои действия шаг за шагом. Вернувшись сюда с Пэтси, ты, открыв дверь, обтер дверную ручку. Очень хитро ты поступил — стер гипохлорит, чтобы Пэтси оставался в неведении. Потом послав его за мной, ты снова воспользовался платком, отодрал дверную ручку и выбросил ее в мусоропровод, а смотрителя попросил поставить новую.

В его глазах я заметил искорку восхищения. Он стал расхаживать по комнате. Я отпил из своего стакана. Слотер подошел ко мне.

— И что известно полиции?

— Немного. Пока.

Теперь в его взгляде появилось удовлетворенное выражение.

— Хорошо. Хорошо для бизнеса. — Он стоял почти вплотную ко мне. — И когда… у тебя началось все это проясняться?

— Когда Паркер нашел у Уэйна ключ. Никакой убийца не стал бы носить при себе такую… страшную улику. Я все никак не мог понять, как же ключ оказался у Уэйна. Теперь понял.

— Ну и как же, черт тебя дери?

— Мне все известно, — грозно произнес я. — Вот сидит малышка, попивает свой джин с тоником. Вы ведь с ней всегда были в дружеских отношениях — ты даже фигурировал в качестве ее доверенного лица на бракоразводном процессе. Вот ты и заставил ее — возможно, угрозами — незаметно подбросить ключ Уэйну. Что, вероятно, объясняет причину стрельбы около моей квартиры час назад.

— Это что-то новенькое, тоже хочешь мне пришить.

— Нет, все то же. Бытовое убийство. Да только остался один конец, который надо было обрубить. Марта Льюис подбросила ключ Уэйну. Марта Льюис — свидетель! Ты не мог избавиться от нее на Шестьдесят девятой улице, но там стояла твоя машина, и когда мы сели в такси, ты поехал за нами, вывернул лампочки у меня на лестничной клетке и — пиф-паф! А ты мазила, приятель.

Бокал с джином ударился о зубки Марты.

— А я считала, что пули предназначались тебе, а не мне. Тебе!

— У тебя не было времени, чтобы разобрать эту пушку, Мясник, — продолжал я. — Полагаю, она где-то тут в комнате и в магазине как раз недостает двух патронов. И я уверен, что когда пули выковыряют из моих стен, баллистическая экспертиза подтвердит, что стреляли из твоей пушки. Я уверен, что она все еще у тебя.

У нас обоих возникла одна и та же мысль одновременно. Нам обоим позарез нужен был этот ствол, и мы бросились за ним, сцепившись как два разъяренных кота. И он врезал мне в промежность, я повис на нем и мы покатились на пол. Левой рукой я сразу полез к его кобуре на поясе, а правую сжал в кулак и стал бить ему прямо по роже. Наконец он ослабил захват, но я уже завладел кобурой и, отодрав ее от ремня, зашвырнул далеко в угол, а он уже опять вцепился в меня. Марта вскочила на ноги и завизжала, а потом резким движением бросила в него бокал. Тяжелый бокал попал ему точно в лоб и рассек кожу. Кровь залила ему глаза и ослепила. Он облапил меня, придавив всем своим весом. А я тыкал пальцами ему в глаза, лупил по щекам, пытаясь свалить его с ног. И тут прямо передо мной оказался его незащищенный подбородок, и я расплющил о него костяшки пальцев. Его голова дернулась назад, но он стоял, размахивая кулачищами. Я отступил на шаг и вмазал ему в живот, перебив дыхание. И тут же, оттолкнувшись левой ногой, врезал ему еще раз, вложив в удар правой всю оставшуюся во мне силушку. От этого прямого в челюсть удара, он завибрировал, точно корабль, рвущийся с якоря, и с глухим стуком рухнул на пол.

Марта подбежала ко мне, шепча:

— Я боюсь, боюсь…

— Тебе придется дать показания против него…

— Говорю тебе — я боюсь.

Я поднял кобуру, расстегнул ее, вытащил револьвер и показал ей: в барабане отсутствовало два патрона.

— Если дашь показания, будешь в безопасности, — сказал я. — Ты покончишь с ним раз и навсегда. С твоими показаниями следствие будет быстро завершено, передано в суд и его надолго упрячут за решетку. В любом другом случае он обязательно разыщет тебя и убьет.

Я подошел к телефону на столе, но Марта вцепилась мне в локоть.

— Обними меня, милый! Я боюсь. Смертельно боюсь!

Был такой психиатр по имени Кинзи, кажется, он как-то выпустил научный труд, посвященный сексуальной психологии женщин, и там он упомянул о таком факте: многие психологические проявления склонности к браку аналогичны психологическим проявлениям чувства страха и между обоими существует несомненная взаимосвязь. Марта Льюис безусловно могла бы стать потрясающим объектом исследования для этого ученого мужа. Я с трудом вырвался из ее объятий и, добравшись до стола Слотера, сел в кресло, но Марта тут же вспорхнула мне на колени. И так, обвив левую руку вокруг ее осиной мягкой талии, ощущая ртом ее трепещущие горячие губы, я пальцем правой руки набрал «0» и соединился с телефонисткой, после чего мне пришлось-таки вырваться на свободу — хотя и в ходе сладостного поединка, — чтобы поговорить с детективом-лейтенантом Луисом Паркером.