Кто-то третий - Николай Иванович Леонов

дури, Лева! Он вооружен и неизвестно чем. Он Кириллова завалил, а тот был моложе и крепче нас обоих. Что за геройство?

— Вот поэтому я один и пойду. Ты же понимаешь, что третий этаж — это не проблема для нормального человека. А Фадеев одержимый, он и с десятого спустится, спасаясь и вынашивая свои планы. Ты снаружи меня подстрахуешь.

— Нет, Лева, — покачал головой Стас. — Я тебя одного не отпущу. Можешь на меня рапорт написать, можешь перестать считать меня другом, но один ты не пойдешь.

— Вот ты упрямый, — помолчав, рассмеялся Гуров. — Ладно, пошли.

— Все неправильно делаем, — ворчал Крячко за его спиной. — Без прикрытия, без спецназа, не выяснив планировки квартиры, не выяснив, кто и сколько человек там проживает. Хоть бы один бронежилет на двоих.

— Много ты набегаешь в бронежилете, — бросил через плечо Лев. — Мы с тобой не собираемся в огневой бой вступать, у нас силовое задержание впереди, а оно требует ловкости и подвижности.

Домофон на входной двери подъезда не работал. Гуров выразительно посмотрел на напарника. Относительно новая дверь, и домофон на нем не старинный, а вполне современный, видно, что недавно ставили и что он находится на сервисном обслуживании. Но дверь открылась свободно. Гуров пошел вперед, заглядывая вверх в узкую щель между бетонными маршами ступеней. В подъезде было тихо.

Они почти беззвучно поднялись на третий этаж. Дверь нужной квартиры была второй справа. Значит, как и предполагалось, хотя бы одно окно выходило на улицу. Однокомнатная квартира — это всего два окна. Крячко удержал руку Гурова, когда тот собрался нажимать на кнопку звонка, и жестом показал, что говорить будет сам. Лев кивнул, полагаясь на смекалку и артистические способности друга. В квартире, кажется, было тихо. Он повел носом и ощутил запах птичьего помета, наверное, на последнем этаже люк, ведущий на чердак, а там всегда много голубей.

В квартире после нажатия кнопки отчетливо послышался звук звонка. Сыщики настороженно стали прислушиваться к звукам за дверью. Не прошло и нескольких секунд, как послышались шаркающие шаги. Так ходят в разношенных домашних тапках-шлепанцах.

— Кто там? — раздался неприятный высокий женский голос.

Чувствовалось, что его обладательница быстро переходит в случае конфликта на крик и впадает в истерику. Гуров вопросительно глянул на Крячко, но тот усмехнулся, выпятил для образности нижнюю челюсть и голосом завзятого зануды начал бубнить:

— Регинка, твою мать, затапливаешь меня! У тебя что там в санузле течет?.. У меня уже потолок крошится на башку!

— Чего? — судя по голосу, сразу завелась хозяйка квартиры.

Щелкнул замок. Крячко правильно рассчитал, что для этого типа женщин характерна реакция, когда после самого незамысловатого «наезда» здравый смысл у них сразу отходит на второй план. Регина тут же кинулась обвинять, ругаться и выяснять отношения. Дверь распахнулась, и в проеме сыщики увидели худощавую женщину в застиранном домашнем халате и больших мужских тапках. Открыв было рот, она замерла на полуслове, увидев перед собой двух мужчин в костюмах и при галстуках. Но никто больше не успел произнести ни слова. В квартире вдруг с грохотом разбилось стекло, что-то покатилось на пол, а потом пронзительно закричала девочка.

Оттолкнув в сторону Опарину, Крячко первым ринулся внутрь. Гуров, выхватив пистолет из кобуры, бросился следом за напарником, едва не споткнувшись о Регину, которая с вытаращенными от ужаса глазами тоже побежала в комнату. Первое, что бросилось в глаза, это мужчина в трико с вытянутыми коленями и синей майке, который лежал на полу, держась за окровавленный бок. Еще один мужчина в «толстовке» с капюшоном схватился за кровать у стены, намереваясь ее отодвинуть. Оттуда, из-под кровати, слышался детский крик.

Опарина как фурия влетела в комнату, что-то визгливо крича, она бросилась на мужчину в капюшоне, вцепившись в него ногтями. Выстрел грохнул неожиданно, и Гуров сначала подумал, что стрелял Крячко, но тут на пол посреди комнаты полетел пистолет, а мужчина вскрикнул, отдернув руку, в которую женщина вцепилась зубами. Стас медленно сползал по стене, стиснув пальцами плечо чуть выше локтя и оставляя кровавый след на обоях. Лев рванулся было вперед, но тут борьба между убийцей и Региной Опариной перешла в новую фазу. Фадееву нечего было терять, и он наотмашь ударил женщину по лицу, а потом резко развернул ее к себе спиной, прижал к груди и приставил к горлу нож.

— Назад! — хриплым голосом прокричал он. — Назад все или я ей горло перережу!

— Фадеев, остановись! — недобро процедил Гуров, продолжая держать убийцу под прицелом и подходя к Крячко.

— Спокойно, — прошептал Стас. — Пустяки. Царапина. Не отвлекайся.

— Пропусти меня к двери! — потребовал Фадеев. — Пропусти или еще будет труп! Мне все равно, выродков меньше будет, воздух чище.

— Не вздумай причинить женщине вреда, — с угрозой проговорил Лев, отходя к другой стене и освобождая Фадееву проход к двери. — Я тебя пропущу. Но еще одна капля крови — и тебе не жить!

— А мне и так не жить, — голосом безмерно уставшего человека отозвался Фадеев. — Я давно уже труп.

Крячко попытался пошевелить раненой рукой, в которой был зажат пистолет, но не смог. Гуров посмотрел на напарника и отрицательно качнул головой — не надо. Фадеев пятился, стараясь не выпускать полицейских из вида и успевая оглядываться на входную дверь. Он не видел опасности, думая только о двух полицейских. Но лежащий в луже крови человек в майке дотянулся до пистолета, сгреб его непослушными пальцами и дважды нажал на курок.

Грохнул выстрел, потом второй. Взвизгнула Регина, а Фадеев, отпрянув назад, ударился спиной и локтем о торец дверного полотна. Выругавшись, он попытался схватить снова вырвавшуюся женщину, но не успел. Регина метнулась в комнату и крепко обхватила руками девочку, которая уже выбралась из-под кровати. Фадеев зарычал от бессилия и бросился вниз по лестнице.

— Возьми его! — крикнул вслед Крячко. — Я помогу здесь, вызову «Скорую»!

На ступенях были хорошо видны крупные капли крови. Кажется, муж или сожитель Регины, кем он там был на самом деле, все же попал Фадееву в ногу. «Далеко ты, раненый, не уйдешь, — подумал Гуров. — Но есть и неприятная сторона этого факта: раненый будет метаться, психовать и попытается снова взять заложника. Могут пострадать люди. Нет опаснее зверя, чем зверь, загнанный в угол! Нельзя загонять Фадеева в угол в людном месте, нельзя его пускать к людям. Еще бы знать, как не пускать!»

Фадеев передвигался, несмотря на ранение, довольно быстро. Наверняка ему помогало отчаяние. «Только бы Стас успел позвонить нашим и предупредить, — подумал Лев. — Если сейчас спецназ будет блокировать район, то меня