Борис Бабкин - Когда закон бессилен

—    Вот это да, — заменив обойму, сказал вслух капитан. Слева от него снова затрещали замолкшие было выстрелы. — Кто же там такой смелый? — вы­дохнув, он выскочил и, стреляя, бросился в сторону вспыхнувшей перестрелки.     

—. Что с тобой? — подбежав к закричавшему Графу, Ирина наклонилась над ним.

—    На кой хрен я сюда полез?! — прорычал он. — Их тут до едрени фени! Где же менты? Мать их за ногу и об стенку! Ведь так и шлепнуть могут! Он зло взглянул на Ирину. — Это ты, стерва, виновата! «Валентина Анатольевна там», — передразнивая ее, пропищал он. — А чего же не сказала, что здесь рота со стволами?!

Ответить возмущенно открывшей рот Ирине по­мешал выскочивший из-за угла парень с автоматиче­ским карабином.

—    Лапы гору! — крикнул он. — Шустро!

 Вскинув руки, Ирина испугано прижалась к мед­ленно поднимавшему руки Графу.

—    Сейчас с вами поговорят, — усмехнулся па­рень. — И я вас лично кончу. А с тобой, киска, в любовь поиграем.

—    Ты в штаны не кончи, — спокойно предосте­рег Виталий.

—    Чего? — парень взмахнул прикладом. Взвизг­нув, Ирина оттолкнулась ногами и врезалась ему в живот головой. Парень упал. Подхватив булыжник величиной с большой яблоко, Граф навалился на него и с размаха ударил его по голове. Еще, и еще раз.

—    Так и убить можно, — появившийся сзади Феоктистов поймал вновь занесенную для удара руку.

—    Сергей! — радостно воскликнула Ира.

—    Ты здесь какого черта делаешь? — сердито спросил он. — Все свою учительницу разыскиваешь? Так, — он взглянул на схватившего автомат Гра­фа. — А это кто? — стараясь говорить спокойно, спросил он.

—     Виталий Суворов, — порывисто обняв Феок­тистова, Ирина звонко чмокнула его в щеку. — Он тоже Валентину Анатольевну спасать пришел.

—     Привет, — капитан кивнул направившему на него автомат Графу. — Жарковато здесь, — он по­вернулся к даче, вскинул пистолет и выстрелил. Отту­да по кустам защелками пули. Приподнявшись, Граф полоснул длинной очередью по стрелявшим в них от дачи троим парням. Двое упали. Последний, прихра­мывая, забежал за угол.

—    Так это вы войну начали, — понял Феокти­стов и наклонился к Ирине. — Обо мне больше ни слова, — быстро прошептал он.

—    Товарищ капитан, — рядом с ним на траву упал Василий. — Я позвонил в отдел. Тут...

—     Ша, мусор! — направив ствол автомата на Фе­октистова и Коровина, выдохнул Граф. — Вот это компашка подобралась, — усмехнулся он, готовый в любой момент нажать на курок.

—    Успокойся, — посоветовал ему капитан. — Если ты нас шлепнешь, — поймав руку Василия с пистолетом, крепко сжал ее, — тебя эти, — он кив­нул на дачу, — живьем съедят. И крайним пустят. Так что ты уж потерпи нас некоторое время. С нами оно спокойнее.

 Пронзительный крик Ирины и три выстрела пре­рвали его. Развернувшись в сторону выстрелов, Граф вскинул автомат и нажал на курок. Заматерившись, отбросил его и схватил валявшийся рядом наган. Фе­октистов и Коровин, закрывая собой Ирину, стреляли по приближающимся к ним боевикам Зяблова.

—    Да когда же они приедут! — сбив на землю пытавшуюся вскочить Ирину, процедил Феоктистов.

—    Кента твоего завалили! — трижды выстрелив, крикнул Граф.

Обернувшись, Сергей увидел уткнувшегося лицом в траву Василия.

—    Васька, — бросился он к нему. Неожиданно со стороны ворот загремели автоматные очереди.

—    Внимание! — перекрывая шум перестрелки, прокатился над садом металлический голос. — Пре­кратить стрельбу! Всем... — так же внезапно голос стих.

—     Наконец-то, — обрадовался капитан. Вспом­нив об уголовнике, обернулся. — Где он? — не уви­дев Графа, спросил он бледную Ирину.

—    Туда побежал, — она махнула рукой на дом. Капитан достал новую обойму, кивнул на Василия. — Перевяжи его чем-нибудь. Он ранен, — и, вскочив, бросился к даче.

Рахим с непроницаемым лицом опустил снайпер­скую винтовку.

—    Это конец, — сжавшись в кресле, закрыв лицо руками, лепетал Зяблов. — Конец. Это конец, — по­вторял он.

—    Пойдемте, — силой, ухватив за руку, Рахим поднял Зяблова.

—    Куда? — пропищал он. — Ты слышал? Там...

—     Вниз, — Рахим потащил егогк двери. Из окон дачи по приближающимся перебежками омоновцам стреляли боевики Зяблова. Кое-где в саду вспыхивали короткие перестрелки и рукопашные схватки. Вправо от дачи у высокого каменистого склона тоже гремели выстрелы. Несколько парней, отстреливаясь от пре­следующих их милиционеров, быстро уходили вверх, пытаясь прорваться к лесу.

Граф ударил выскочившего из окна парня ножом и схватил его пистолет. Он вбежал в приоткрытую дверь. Теперь Граф думал о себе. Уходить сейчас с территории дачи он не стал. Наверняка все окружено. Поэтому решил попасть в здание и дальше действо­вать по обстановке. Он начал спускаться по ступень­кам. Уловив короткий шум движения слева, развер­нулся и принял на свою руку с ножом. Стволом пистолета сильно ткнул противника в живот. По­том рукояткой ударил его по затылку и двинулся дальше.

Феоктистов подбежал к даче и быстро огляделся. Не увидев Графа, приглушенно выругался. Над ним, отрикошетив от стены, просвистели пули. Он упал на землю. В парадный вход ворвались омоновцы. После короткой перестрелки отбросили пытавших остано­вить их боевиков в столовую для обслуги. Из-за ко­лонн зала, с лестницы и с площадки второго этажа люди Зяблова открыли стрельбу по омоновцам.

—     Прекратите сопротивление! — в мегафон по­требовал рослый капитан. — Все равно никто не уйдет!

—    Чего они сопротивляются? — меняя рожок, спросил омоновец человека в штатском.

—    Терять нечего! — выстрелив из пистолета, зло объяснил тот. — Хозяин их всех с потрохами сдаст.

—    Что там? — взволнованно спросила Валентина Анатольевна забравшегося наверх по ржавой батарее Георгия.

—     Стреляют, — хрипло отозвался он. — Вроде уже в доме, — спрыгнул вниз и застонал схватив­шись за голову. Дверь со скрипом отворилась. Все трое встревоженно повернулись к. ней. В комнату вбежал парень с автоматом в руках.

 — Нет! — отчаянно закричала Валентина Ана­тольевна и, метнувшись вперед, закрыла собой дочь.

—    Тихо! — угрожающе бросил парень. В ком­нату шагнул бледный, покрытый липким потом Зяб­лов.

—    Я все время был с вами, — дрожащим голосом заговорил он. — Меня схватили...

—   Да не скули ты! — прервал его вбежавший следом Феликс. — Дернешься, — направив пистолет на Георгия, предупредил он, — пристрелю!

—    Что, сволочь, — оттолкнув мать, закричала Валентина. — Помощи просишь! А как же свадьба? Женишок ты мой старенький, — насмешливо прого­ворила она. Шугин кулаком сбил ее с ног. Георгий схватил его за ноги, сильным рывком свалил на пол и ухватил за горло. Подскочивший Рахим коротко и резко ударил Георгия прикладом винтовки по голове. Георгий ткнулся лицом в пол. Феликс трижды вы­стрелил ему в грудь.

—    Жора! — пронзительно закричала Валентина Анатольевна.

Всадив нож под левую лопатку человека с писто­летом, Граф рванулся в дверь. Закрыл, задвинул засов и шумно выдохнул.

—     Сука, — приглушенно проговорил он. — С ментом в одной команде в освободителей играл. При­дурок хренов!

Схватил со стола бутылку минеральной воды и сделал несколько жадных глотков.

«Наверное, хана, — подумал он. — Не свалить мне отсюда. Тем более, мент знает, что я здесь. И я, черт комолый, пулю в ПМГ оставил, дубина стоеро­совая».

Вдруг из-за фанерной перегородки грохнул вы­стрел. И сразу же раздался громкий женский крик:

—    Жора!

Подскочив к перегородке, Граф прислушался.

— Прекрати! — визгливо воскликнул какой-то мужчина.

—    Успокойтесь, Валентина Анатольевна, — тут же заискивающе проговорил он, — с вами ничего не случится. Только вы будьте так добры...

—    Что же ты делаешь, гад? — с болью сказала Валентина Анатольевна. — Как же тебя земля носит? Ведь ты, Константин, законченный негодяй. Ты про­сишь меня сказать что-то в твою защиту, чтобы ты снова мог убивать людей и калечить души молодых парней, которые сейчас убивают, защищая тебя. Что же ты не с ними? — презрительно спросила Валенти­на Анатольевна. — Ты всегда был подлым трусом. Даже когда смотрел мне в лицо на суде, не мог сказать правду. Ты...

—    Я сделал это только потому, — закричал Кон­стантин Федорович, — что любил тебя! И если бы ты тогда дала мне возможность объяснить тебе все, я бы с радостью женился на тебе!

«А ведь Иринка права, —услышав из подвально­го окошка слова: "Успокойтесь, Валентина Анатоль­евна", — удивленно подумал Феоктистов. — Дейст­вительно ее Зяблов взял. Ну все, гнида! — мысленно обратился он к Зяблову. — Теперь тебе хана!»

Уперевшись ногой в раму окошка, надавил на него.