Человек-тень - Хелен Сара Филдс

к запястью Элспит. Ее пульс бился, хотя и еле-еле, и сердце Конни замерло. Она решилась искоса взглянуть на маньяка, но он уставился в могилу, которая начинала заполняться водой.

Конни повернулась к Мэгги и одними губами произнесла:

– Она жива.

У Мэгги открылся рот, и она бросилась к Элспит, но Конни остановила ее, предостерегающе подняв палец.

Остается тридцать секунд до того, как убийца начнет настаивать на том, чтобы она заплатила ему долг. Испытывая одновременно и радость, и ужас, Конни с силой еще раз вдохнула воздух в легкие Элспит. Непрямой массаж сердца можно прекратить, поскольку теперь сердце Элспит ожило, но ее легкие еще не работают, и надо заставить маньяка поверить, что Элспит уже не помочь.

Осталось двадцать секунд, и теперь убийца смотрел прямо на Конни, его щеки покраснели, немногие оставшиеся у него зубы блестели, составляя хищный контраст с бурой землей вокруг его рта. Его превращение из живого человека в ходячий труп было завершено.

Конни наклонилась еще раз и, глотая воздух и вдувая его в легкие Элспит, одновременно нащупывая ее нитевидный пульс и мысленно умоляя ее продолжать бороться, старалась внушить ей надежду.

Десять секунд – еще вдох и выдох. Шесть секунд – мир по краям поля зрения Конни был уже не просто серым, он угасал… еще вдох и выдох… Осталась одна секунда. Дыши, Элспит, дыши. Дыши без меня, подумала Конни. Дай мне возможность остаться сильной. Еще вдох и выдох, последние.

– Теперь я, – сказал Фергюс или Харрис.

– Нет! – завопила Мэгги и больно вцепилась в плечи Конни.

– Дорогая, ты должна отпустить меня. Со мной все будет хорошо.

Конни отцепила от себя руки девочки и усадила ее на землю.

– Не уходи, – рыдала Мэгги. – Я не смогу позаботиться о ней…

– Она умерла, – усмехнулся убийца. – Но теперь нам нужна ты.

Конни судорожно прижала руку ко рту, почувствовав, что грудь Элспит шевельнулась. Она всмотрелась. Нет, это не иллюзия – Элспит дышала.

– Просто делай, что он говорит, Мэгги, – попросила Конни, отведя взгляд от Элспит.

Кто знает, что этот псих может сделать, если поймет, что ей удалось вернуть Элспит к жизни.

– Не буду. – Мэгги замотала головой.

Фергюс вскочил на ноги и сделал шаг к девочке. Лицо его было искажено яростью.

– Она поможет, – остановила его Конни. – Я ее уговорю. – Пройдя мимо него, она обняла Мэгги и, нагнувшись к уху девочки, тихо прошептала: – Элспит дышит. Делай, что он говорит, а потом беги и приведи кого-нибудь на помощь.

Мэгги посмотрела на Конни огромными испуганными глазами.

– Я устала, – пробормотала она.

– Я знаю. Теперь осталось уже недолго. – Конни погладила девочку по голове. – Не бойся. Со мной все будет хорошо.

Фергюс или Харрис протянул ей руку, как молодожен на свадьбе, приглашающий свою жену на танец впервые после церемонии бракосочетания.

– Давай сделаем это, – сказала она, вложив ладонь в его руку.

Мэгги зарыдала.

Конни всмотрелась в лицо убийцы. Его глаза горели, выступивший на лбу пот размывал грязь вместе с дождем. Он выпятил грудь, вздернул подбородок. Жалкий человечек – хотя он был опасен и тогда, когда Конни только увидела его, – исчез. Его сменил маньяк, светящийся счастьем от сознания того, что долгожданная награда так близка. Конни подавила свой страх. Сейчас не время бояться.

Перед тем как ступить в гроб, в который уже набралась грязная вода, Конни скинула с ног кроссовки, вынула все из карманов своих джинсов и сняла плащ. В этом тесном пространстве и так мало места для двоих взрослых людей.

Мэгги сидела на земле, раскачиваясь взад-вперед, и рыдала.

– Пожалуйста, не надо, не ложись туда, – хныкала она.

– Делай, что тебе говорят, – резко приказала ей Конни. – Быстро.

Мэгги бросила на нее взгляд, полный обиды, но, кажется, наконец-то очнулась.

Глядя на Элспит и видя, что ее грудь чуть заметно вздымается и опускается, Конни сказала себе, что поступает правильно, спасая Элспит и Мэгги. Фергюс или Харрис лег в гроб и прижался к ней. Его смердящее гнилью дыхание обдавало ее лицо. Она лежала правом боку, он на левом, и их волосы плавали в воде. По их лицам хлестал дождь, и их одежда, возможно, теперь была выдержана в буро-коричневой гамме, под цвет земли, которая вот-вот поглотит их.

– Закрой гроб крышкой. Я хочу, чтобы ты спрыгнула вниз и ногами набросала на него землю. Он должен быть зарыт, ты меня поняла? – велел убийца.

Мэгги не сдвинулась с места, злобно глядя на него.

– Если ты этого не сделаешь, я встану и вернусь за тобой, и ты окажешься здесь и будешь тонуть и задыхаться. И умрешь так же, как она. Ты хочешь, чтобы я положил тебя обратно в гроб?

Мэгги посмотрела на Элспит, затем на Конни, и та чуть заметно кивнула. Девочка подползла к разрытой могиле и подтащила к ним крышку гроба, закусив дрожащую губу.

Конни смотрела на яростное небо, уже плачущее по ней. Было темно, но скоро ей станет еще темнее. Холод воды под ней, грязь, впитывающаяся в ее одежду, руки психопата на ее теле, тихие звуки усталого дыхания Мэгги, которая закрывала гроб крышкой. Слабеющий свет, светло-серый, средне-серый, темно-серый, не тающий до тех пор, пока дерево скребло по дереву.

И мир исчез.

Глава 41

Конни лежала, сжав кулаки. Когда она легла в гроб, ее охватила паника, и теперь она должна подавить в себе это чувство, прежде чем думать о том, как сразиться с маньяком. На крышку гроба спрыгнула Мэгги, и у Конни на миг мелькнула надежда, что ноги девочки расколют доски и план Фергюса будет сорван.

Сколько у них кислорода? Немного для двух взрослых. Фергюс дышал не просто тяжело, он пыхтел.

– Как это называется? Когда ты переходишь с этого света на тот… это такое священное переживание… как это называется? Я не помню, – сказал он, и его голос показался Конни грохотом.

На крышку со стуком упал первый ком земли, и сердце Конни неистово забилось, загудело, как аппарат МРТ.

– Экстаз, – ответила Конни. – Это то, что ты чувствуешь?

– Да, – ответил маньяк, и его дыхание смердело червивым мясом. – Ты тоже?

– Да, – подтвердила Конни. – У нас мало времени для разговора, но у меня есть теория, которая отвечает на вопрос о том, почему мы с тобой так идеально подходим друг другу. Ты хотел бы услышать ее?

– Да, любовь моя, – мечтательно ответил убийца.

По крышке гроба стучали комья земли, и Конни помолилась о том, чтобы девочка делала то, что ей сказали,