Евгений Монах - Смотрю на мир глазами волка

Все-таки в наш «Жигуль» не вместились, и мы рискнули пару тюков привязать на машину сверху, задрапировав брезентом.

— Куда сейчас, шеф? — спросил Цыпа. — К барыге в Екатеринбург?

— Верно. Но в аэропорт.

— Там же ментов полно!

— А мы — спецназ. Ворон ворону глаз не выклюет. Гони, кончай пустой треп. Все идет по плану.

Когда подъезжали к порту, протянул Могильщику наган.

— Если произойдут неприятные неожиданности, у нас в наличии два ствола…

— Недооцениваешь ты нас, Монах! — оскалился Цыпа и, открыв бардачок, засветил двадцатизарядный пистолет-пулемет Стечкина. Ухмыляющийся Киса расстегнул куртку. За брючный ремень был заткнут вороненый «ТТ».

— Ну, тогда не о чем базарить, — почему-то расстроился я. — Любую группу захвата разменяем.

Свернули на бетонную дорожку, ведущую к складам-ангарам, составлявшим мини-городок.

У высоких двустворчатых ворот крайнего ангара сидел на табуретке субъект лет пятидесяти в коричневом замшевом пальто и такой же кепочке, смотревшейся довольно легкомысленно.

При моем приближении Леонид Исакович вытаращился так, будто увидел черт те знает кого, а не давнишнего лагерного знакомого. Он даже привстал с табурета, но тут же обессиленно плюхнулся обратно.

— Леня, веди себя прилично, — хлопнул я его по плечу. — Или у тебя условный рефлекс выработался — при виде спецназа в штаны накладывать?

— Монах?! Так это ты?

— Гарантирую. Товар привез, как условились. Куда сгружать?

— А кто это с тобой? Хотя не говори — морды, кажись, знакомые. Тоже с «двойки», что ли?

— Не твое дело. Долго порожняк гнать будем?

Достойный сын Исака бодренько вскочил и утащил табуретку в глубь склада.

— Загоняйте сюда, — крикнул оттуда уже без мандража в голосе.

Разгрузились споро. Неплохие грузчики из ребят могли выйти, но они избрали иную судьбу. И куда она их заведет — один Бог знает. Если трезво смотреть на вещи — скорее всего к «стенке». Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.

— Ты и накладные обещал, — напомнил Леонид Исакович, теребя в руках кепку.

— Держи на память, — я протянул ему пачку бумаг. — Когда расчет?

— Как договаривались. Вечерком подкатывай. Посидим по-человечески. Жену я как раз к теще спровадил. А сейчас отчаливайте. Мне еще рассортировать да перепаковать все это хозяйство надо.

— Хочу надеяться, что ты не поволокешь товар в город сегодня? На дорогах могут быть кордоны.

— Да понимаю я все! — замахал маленькими, словно детскими, ручками Леонид Исакович. — Товар в городе и не появится. Уже нынче улетит в неизвестном направлении.

— Это по-деловому, — похвалил я. — Тогда до вечера.

Возвращались в Екатеринбург объездной дорогой. По пути переоделись и поставили на «Жигуль» родные госномера.

Договорились встретиться у Могильщика в семь часов и разошлись.

Добравшись до комнатенки, которую снимал на Сакко и Ванцетти, остаток дня потратил на изготовление разборного глушителя к «Марголину». Все необходимое у меня было припасено. Латунную трубку заполнил пятью титановыми шайбами с постепенно уменьшающимися диаметрами отверстий таким образом, чтобы выходное отверстие было под калибр. Спилил мушку и разверткой на конце ствола нарезал мелкую резьбу. Уложил между шайбами тонкие прокладки из войлока, и дело было в шляпе. Тут же испробовал, всадив две пули в том «Советской энциклопедии». Пули застряли в середине книги. Ясное дело, глушитель гасил в себе чуть не половину убойной силы, но и такого удара вполне достаточно, чтобы, к примеру, прострелить человеческую голову навылет. Звук выстрела выходил глухим, каким-то кашляющим. Я остался им доволен, хотя немного и позавидовал западным коллегам, не имеющим проблем с приобретением фирменных бесшумных пистолетов. При стрельбе из таких «игрушек» звуковой выхлоп начисто отсутствует и слышен лишь удар бойка о капсюль.

Я подбодрил себя мыслью, что с укреплением рыночных отношений, возможно, и в России скоро свободно станет гулять моя давняя мечта — натовская «Астра» — компактный малокалиберный бесшумный пистолет-пулемет, имеющий двадцатизарядную обойму разрывных пуль с цианистым калием.

Нарисовавшись в семь вечера у Могильщика, обнаружил всю группу в сборе. Решили для страховки ехать к Исаковичу всем скопом.

Жил он на шестом этаже девятиэтажки по Энгельса. Увидев мой внушительный эскорт, кладовщик нахмурился, но все же, поколебавшись, снял дверь с цепочки и выдавил радушно-слащавую улыбку:

— Прошу, господа. Будьте как дома.

Я здесь уже бывал, а вот мои ребята чувствовали себя явно не в своей тарелке, оказавшись в столь помпезно-роскошной квартире.

Вместо привычных обоев или ковров на стенах была драпировка из розового шелка, рубинно отражавшаяся в многочисленных висюльках огромной хрустальной люстры. Видеодвойка, музыкальный центр, телефон с автоответчиком — все западных образцов. Видеотека составляла около тысячи кассет. Об обстановке кабинета и двух спален можно было лишь догадываться.

Мы расположились в уютной нише-«фонаре» рядом с балконом. Там легко умещался круглый стол по соседству со шведским камин-баром, инкрустированным слоновой костью.

— Банкуй, Монах, — открывая бар, сказал хозяин квартиры. — А я вас на минутку покину. Дело превыше всего.

Он скрылся в кабинете и тут же вернулся с потрепанным кейсом.

— Тут тридцать три миллиона. Возраст Христа… Прошу проверить, чтобы не возникло в дальнейшем недоразумений.

— Всегда считал, что евреи в Христа не верят, — я передал кейс Кисе. — Глянь, не на цветном ли ксероксе отшлепаны.

— Мы не верим в Иисуса как в сына Бога, — чему-то усмехнулся Леонид Исакович. — Но что был он величайшим экстрасенсом в земле иудейской — признаем.

— Тридцать три пачки десятитысячными. Как в аптеке, — довольно рассмеялся Киса, закончив бухгалтерскую ревизию.

— Ну, раз с делами покончено к полному удовлетворению сторон, предлагаю отведать мой фирменный напиток собственного изобретения. — Леонид взял из бара пузатенький графинчик темного стекла и наполнил всем рюмки.

— Первым пусть отведает хозяин, — полушутя предложил я. — А то недавно меня уже пытались обрадовать мышьяком.

Под моим насмешливым взглядом Могильщик покраснел. Это обнадеживало. Пока человек умеет краснеть — он еще человек.

— Это слабая настойка лауданума, — пояснил кладовщик, отправляя содержимое рюмки в золотозубую пасть. — Очень рекомендую.

— Опий мы не употребляем! — пресек я попытку Кисы последовать примеру хозяина квартиры. — Цыпа! Принеси из кухни стаканы. Я тут присмотрел вполне приличную водку «Зверь».

— Закусывайте, — сын иудейского народа достал из бара овальную коробку конфет. — Так как жена отсутствует, ничего более аппетитного предложить не могу.

Водка была приятно-мягкой, но недостаточно охлажденной.

Исакович, слегка обидевшись за свой фирменный напиток, придвинул к себе наши рюмочки и времени не терял — две из них уже были пусты. Расслабленно откинувшись на спинку кресла, он дымил «Кэмел» и быстро стекленел глазами.

— По-моему, тебе достаточно, — заметил я, наблюдая, как он опорожняет очередную рюмку опийно-спиртовой смеси.

— Не лезь, Монах, в чужой монастырь! — противно заблеял наркоман, совсем сейчас не похожий на серьезного «делового», каким я воспринимал его прежде. — Ступай в свой монастырь и читай проповеди монашкам. И мне выдели одну, но чтобы жопка на луну полную смахивала…

Мне понадобилось время, чтобы переломить в себе что-то, принимая единственно верное решение.

— Киса, проверь комнаты. Может, кто из врожденной скромности не вышел. Перчатки надень.

Не удивившись, Киса встал из-за стола, натягивая лайковые перчатки. Франт, что тут скажешь.

Из спальни он вышел с филигранной шкатулкой в руках.

— Никого. Вот ларец надыбал. Женские побрякушки, есть и «рыжие», — выжидающе уставился на меня.

— Поставь, где взял. На ограбление не должно походить. Банальный несчастный случай…

Киса подчинился, но явно нехотя.

— Цыпа, ступай на кухню стаканы мыть.

Я провел ладонью перед сузившимися зрачками хозяина квартиры. Тот никак не реагировал, уже полностью провалившись в нирвану. Сунув пустую водочную бутылку в карман, протер платком подлокотники кресла. Уже все поняв, ребята проделали то же самое со своими креслами.

Открыв балкон, убедился, что подъезды с другой стороны.

— Все складывается удачно. Наркоманы часто выпадают… Могильщик, давай оправдывай кликуху…

Могильщик перевалил податливое тело Леонида через перила балкона. Летя в жуткую пустоту, тот даже ничего не понял, так как не закричал.

Прихватив со стола кейс, вышли из квартиры. За спиной лязгнул, защелкиваясь, английский замок.