Борис Бабкин - Когда закон бессилен

«Черт возьми, — недовольно подумал Фили­мон. Мне это совсем ни к чему. Но без него убийца Зимина будет неизвестен, а этого допустить нельзя».

—    И что ты хочешь? — вслух спросил он.

—     Поговорю с ней, — пожал плечами Вита­лий. — Я давно хотел найти Валентину Анатольевну. Понимаешь, — он вздохнул, — я вырос в детдоме. И единственная, кого помню хорошо с школьных лет это она, Валентина Анатольевна. В то время она была для меня всем и всеми, — Граф тепло улыбнулся. — Единственным человеком, при котором я не мог сде­лать того, что ей не понравилось бы. Конечно, я понимаю. Сейчас все уже не так. Я преступник, и она, наверное, знает это. Но я давно хочу увидеть ее. Если что нужно, помогу. Ведь сейчас жизнь тяжелая. Особенно для тех, кто на свои кровные живет. Я уверен, она не занимается спекуляцией. Впрочем, сейчас и спекулянтов нет, — усмехнулся он. — Ком­мерция.

—    Но, черт возьми, — недовольно проговорил Филимон, — может, сначала давай сделаем дело, а потом будешь искать свою учительницу.

—    Конечно, — согласился Виталий. — Сейчас с ней перебазарю, и вперед. Она наверняка знает адрес Валентины Анатольевны.

—    Феоктистов объявился! — возбужденно прого­ворил вошедший в кабинет Зимин.

—    Неужели? — насмешливо посмотрел на него Зяблов.

—    Да! Он сегодня был в больнице...

—    А я думаю, куда он пропал, — засмеялся Кон­стантин Федорович, — даже волноваться начал.

—    Подожди, — расслышав в его голосе насмеш­ку, нахмурился майор, — ты знал, где был все это время Феоктистов?

—    Конечно, — Зяблов засмеялся громче. — Он выбрал удобное место для наблюдения. Не думал, что в органах учат подобным вещам.

—    Что ты имеешь в виду? — не понял Зимин.

—     На другой день после того, как ты сообщил, что Феоктистов уехал из города, мои люди обнаружи­ли его. Он наблюдал за моей дачей, — открыв рот, майор замер. — Именно поэтому я ни с кем, кроме тебя, — сказал Зяблов, — в эти дни не встречался. Из-за этого я не мог покончить с московской гостьей и ее матерью. Хотя, — многозначительно заметил он, — это, выходит, и к лучшему. Я нашел прекрас­ный вариант.

—     Но Феоктистов занимался самодеятельно­стью! — воскликнул Зимин. — Если я доложу об этом...

—    Ты будешь молчать! — резко прервал его Зяб­лов. — Хотя бы потому, что он видел, как старшая Валентина приехала ко мне. А так он будет молчать.

Все получается просто превосходно, — он довольно потер руки. — Басов в больнице. Феоктистов за три дня наблюдения не заметил ничего, что могло бы вызвать интерес уголовного розыска. А со своими незваными гостями...

—     Но если Феоктистов узнает фотографию учи­тельницы? — воскликнул майор. — Ведь Ивачев сей­час опрашивает всех, кто мог ее видеть, — Зяблов вскочил.

—     Рахим! — крикнул он. Узкоглазый бесшумно появился в открытой двери. — Феоктистов должен умереть! Сегодня! Крайний срок — завтра.

—    Его давно можно было убить, — тихо сказал Рахим. — И если нужно, я убью его сейчас.

—    Как это? — в один голос спросили майор и хозяйн.

—    Я докладывал, что Феоктистов наблюдает за дачей. Он и сейчас там. Если он должен умереть, я...

—    Нет! — торопливо отменил свое распоряжение Константин Федорович.

Пошли кого-нибудь к Волошину, — напомнил майор, — потому что...

—    Я все сделаю сам, — парировал Зяблов, — как и когда захочу. Затвердев взглядом, процедил. — И не надо советовать мне что-то. Или тем более требовать, понял?

Граф вышел из комнаты.

—    Да спит она! — увидев вопрос в глазах Фили­мона, буркнул он. — Таблетки какие-то выпила и вырубилась.

—    Она, как ты сам сказал, — наливая в блюдеч­ко чай, спокойно напомнил Хирург, — сбежала из психиатрического отделения. Так что понятно, какие таблетки.

—     Эта хата чья? — подойдя к окну, спросил Ви­талий.

—    Одной пожилой женщины, — Филимон от­хлебнул чай.

—     Пойду вымоюсь, — расстегивая рубашку, Ви­талий пошел к ванной. Поставив блюдечко, Филимон недовольно вздохнул. Судя по всему, этот бандит действительно хочет узнать адрес учительницы. Ведь вмешался он только после того, как поднял фотогра­фию.

—     Сентиментальный сейчас бандит пошел, — пробормотал Хирург. Он удивился, услышав в голосе Графа нежность, когда тот говорил о своей учитель­нице. Правда, это здорово ломало его планы, но что делать. Придется ждать, пока Граф не переговорит с этой девицей. Как он понял, она тоже бывшая детдо­мовка. Это женщина говорила, уже засыпая. Когда Граф вошел в спальню, куда они ее поместили, Фи­лимон мягко подошел к двери и прислушался. Но понял только то, что Ира, так зовут ее, бывшая детдо­мовка, а учительница приехала в Саратов, чтобы по­мочь ей. В чем, договорить она не успела. Филимон снова отпил чай. От дома, где Граф убил милиционе­ра, он ушел довольно легко, потому что раньше наве­щал квартиру Зимина и тщательно изучал пути отхо­да. К тому же милицейская машина еще не успела среагировать на выстрел и труп своего сотрудника. Через две автобусные остановки, загнав такси на ка­кую-то стройку, Филимон тщательно вытер все, где он или Граф могли оставить отпечатки. Хотя соблазн оставить «пальчики» уголовника и был. Если бы обна­ружилось, что Граф в Саратове, милиция начала бы активную проверку. А раньше времени Филимон не мог этого допустить. Женщину тоже придется убить, со вздохом сожаления констатировал он. Она была опасным для него свидетелем. Квартиру Хирург на­шел почти сразу. В этом он имел приличный опыт. Филимон постелил себе на полу и лег.

—     Значит, надо ехать самим? — недовольно спросил Федор.

—    Конечно, — кивнул Игла. — А то он, сука, нам роги приделает. Скажет, что все ништяк, а сам с Валюхой перебазарит и нас на попа поставит. Ведь она говорить умеет.

—     Ехать надо, — добавил Пират, — это точно. Но одним рисоваться туда стремно. Ведь в тех краях мы азиатов делали. Может, этот Зяблик, козел, нас под сплав пустить хочет? Приедем, а он нас и отдаст узкоглазым.

—    А чего? — Игла пожал плечами. — Запросто. Но и не ехать нельзя. Вдруг Зяблик по натуре хочет Валюху сделать и с тобой коны навести, — посмотрел он на Федора.

—     Может, так! — зло процедил тот. — Может, этак. Если из-за Вальки туда ехать, то это в кайф. Я с клиентами базарил, они морду, суки, воротят, ее ждут. Хорошо хоть Растогин ее бабки отдал мне. С ним вроде сердечный приступ случился. Впрочем, надо с предложением Зяблова решать. Ехать или не ехать?

—    А может, нам со Слоном перебазарить? — спросил Игла. — Он вроде как хочет с нами работать. Не зря же этих налетчиков отдал.

—    А что? — оживился Федор. — Это неплохая мысль. Возьмем у него ребятишек и в Саратов. Если Зяблов правду говорит, то класс! Сделаем Вальку, и тогда к рулю я встану. Тут-то уж хрен кто против попрет. Не хотите — идите к черту!

—    А вот насчет руля, — решился высказаться Пират, — это, по-моему, тебе на хрен не надо.. Ведь ты в этих делах не варишь ничего. Так что...

—    Заткнись! — прикрикнул Федор. — Чего тут варить-то? Для этого существуют бухгалтерия и про­чая бумажная публика. Мое дело — бабки получать.

—    Это на словах все просто, — возразил Пи­рат. — Пахан твой уж на что голова в этих делах был, и то постоянно туда-сюда названивал. Курс доллара, котировка акций и прочие дела. Лично мне эта воло­кита и на хрен не нужна.

—    Тебе? — усмехнулся Федор. — Да кто же тебе доверит? Ты ведь...

—    Хорош вам, — опасаясь ссоры, вмешался Игла. — Надо решать, что делать. Едем или нет?

—    Сейчас звякну Слону, — решил Федор. — Пусть приедет.

—    А не зря мы к нему за помощью обращаться будем? — предостерег приятелей Пират. — Ведь многие только и ждут, когда банки твоего отца разва­ливаться начнут. А без Валюхи им точно кранты при­дут.

—    Да ты чего? — взвился Федор. — За Вальку?!

—    Я думаю, без нее нам хана придет, — сказал Пират.

—     Свое я хапануть успею, — усмехнулся Фе­дор. — А уж потом будь что будет. Звоню Слону.

—    А с тульскими что? — спросил Игла. — Ведь они нам стволы не все дали.

—    Это, если все путем будет, потом сделаем, — набирая номер, отмахнулся Федор. — Сейчас глав­ное — момент с Валькой не упустить. И Хрипатого мне выцепить хочется!

—    Что с ним? — остановив врача, коротко спро­сил Стае.

—     Извините, — удивленно взглянул на него врач, — о ком вы говорите?

—     Растогин Павел Афанасьевич, — процедил тот. — Он к вам вчера поступил, сердечный приступ. Что с ним?

—     Растогин лежит в палате интенсивной терапии. Его лечащий врач Нина Андреевна Судакова. Больше я ничего не знаю.

—    Так узнай, — грубо бросил стоявший позади Стаса Роман.

—     Вам лучше поговорить с Ниной Андреев­ной, — испуганно взглянув на него, ответил врач, — а мне нужно идти, извините.