Испытательный полигон - Майкл Коннелли

увидеть на ступенях федерального суда целую армию журналистов. В итоге пришли только те, кто и так освещал процесс, — и один внештатный видеооператор, который работал в этом здании уже лет двадцать. Я знал его просто как Стикса.

Он всегда таскал с собой складной штатив — ставил на него камеру, хотя в медиа уже лет десять царили ручные камеры с гиростабилизаторами. Стикс, возможно, и был старой школы и не числился за каким‑то одним телеканалом, но у него были надёжные выходы на все федеральные новостные кабельные сети. Это делало его самым важным репортёром среди присутствующих.

Я надеялся, что Виктор Вендт вернётся на своём «Джи‑файв», чтобы предстать перед прессой. Но это было бы слишком большим оптимизмом в отношении человека, который в итоге послушал своих адвокатов и согласился на урегулирование, чтобы избежать возможного девятизначного вердикта, способного похоронить его слияние.

«Тайдалвейв» на пресс‑конференции представляли Эллен Бромли, специалист по управлению репутационными потерями, и близнецы Мейсон. Им предстояло публично пройти через унижение: объявить, что они урегулировали дело, потому что не рискнули довести его до вердикта.

Пресс‑конференцию откладывали дважды, пока я ждал, когда деньги поступят на мой клиентский депозитный счёт. Угроза Вендта «не платить Бренде Рэндольф ни цента» звучала у меня в ушах так отчётливо, что я не собирался выходить к прессе, пока не увижу подтверждение перевода.

Когда банк подтвердил получение средств, СМИ уведомили в третий раз, и мы все собрались на ступенях здания суда.

Бромли начала:

— Меня зовут Эллен Бромли. Я возглавляю отдел корпоративных коммуникаций компании «Вендт Текнолоджиз», материнской компании «Тайдалвейв Текнолоджиз». Мы собрались здесь сегодня по делу «Рэндольф против «Тайдалвейв», чтобы объявить о справедливом для всех сторон завершении этого разбирательства.

Она сделала паузу и продолжила:

— Мы выражаем глубочайшее сожаление в связи с произошедшим. Осознаем трагическую потерю молодой жизни и горе матери, лишившейся единственного ребенка. Признаем, что были допущены ошибки, которые компания уже исправляет и будет продолжать работать над их устранением. Этот инцидент служит важным уроком для всей развивающейся сферы искусственного интеллекта. Мы осознаем свою ответственность и обязуемся работать более эффективно, чтобы обеспечить безопасность всех, и в первую очередь – наших детей, как наиболее уязвимой категории. Мы подвели их и приносим искренние извинения. Мы потерпели неудачу и глубоко раскаиваемся.

Я положил руку Бренде Рэндольф на плечо. Она прижала салфетку к глазам, услышав то, чего так долго ждала.

Текст заявления Бромли переписывали и правили все стороны. Это было не то всеобъемлющее, человеческое извинение, которое хотела услышать моя клиентка. Это было корпоративное признание ошибок, выдержанное в тоне «мы извлекли уроки». Но в нём была одна строка, которую я сочинил и настоял включить: «Мы потерпели неудачу и глубоко раскаиваемся».

— Подробности соглашения останутся конфиденциальными — по договорённости всех сторон, — продолжила Бромли. — Но мы попытаемся ответить на несколько вопросов.

Журналисты такой щедрости явно не ожидали. Но я настоял, чтобы с их стороны был не только монолог, но и вопросы.

Сначала повисла странная пауза. Потом заговорил Стикс.

— Вы были в самом разгаре судебного разбирательства, — сказал он. — Почему вы решили урегулировать дело? Всё выглядело не так уж плохо.

Бромли посмотрела налево, на Мейсонов, прикидывая, готов ли кто‑то из них выйти вперёд. Митчелл неохотно сделал шаг.

— В любом процессе вы каждый день оцениваете своё положение, — сказал он. — Взвешиваете риск продолжать дело или урегулировать его. Мы дошли до точки, где риск стал слишком велик. Мы решили пойти на мировое соглашение. Дело так и не было передано присяжным, так что мы никогда не узнаем, каким был бы вердикт. Защита даже не успела представить свои аргументы.

Звучало так, будто Митчелл сожалел о сделке.

Но прошлой ночью именно он звонил мне и просил сказать «да».

— Виктор Вендт одобрил соглашение? — спросил Стикс.

— М‑м… мистер Вендт участвовал в обсуждении, которое привело к урегулированию, — сказал Митчелл. — Он с самого начала был глубоко вовлечён в это дело. Он говорил, что если «Тайдалвейв» был неправ или где‑то перешёл черту, мы должны это признать, сделать выводы и двигаться дальше. Собственно, этим мы сейчас и занимаемся.

«Ну да, конечно», — подумал я, слушая, как Митчелл Мейсон пытается выдать своего клиента за человека, отстаивающего правильные решения.

Стикс не отставал:

— Натан Уиттакер продолжает работать в «Тайдалвейв» после всего, что вскрылось вчера в суде? — спросил он.

Ответила Бромли. Она шагнула вперёд и положила руку на руку Митчелла, прежде чем он успел открыть рот.

— Мы внимательно изучим показания, прозвучавшие в суде, и примем необходимые меры, — сказала она.

— Можно услышать мнение миссис Рэндольф? — спросила журналистка с Пятого канала.

Я наклонился к Бренде и тихо спросил, готова ли она отвечать. Она кивнула. Я проводил её к передвижной трибуне, вокруг которой стоял лес микрофонов.

— Я знаю, вы не можете раскрывать подробности, — сказала та же журналистка. — Но довольны ли вы соглашением?

Бренда снова вытерла глаза и заговорила:

— Слово «счастье» мне больше не знакомо, — сказала она. — Я одобрила соглашение, потому что оно означает признание компанией «Тайдалвейв» своих ошибок и намерение сделать наши технологии и наших детей более защищёнными. В связи с этим я объявляю о создании фонда «Центр технологического надзора имени Ребекки Рэндольф». Его директором станет Джек Макэвой, который сыграл очень важную роль в этом деле.

Она обернулась и указала на Джека, стоявшего рядом со мной. Он неловко улыбнулся и кивнул.

— Чем будет заниматься фонд? — спросил кто‑то ещё.

— Его миссия — сделать так, чтобы то, что случилось с моей дочерью, не повторилось ни с одним другим ребёнком, — сказала Бренда.

После нескольких уточняющих вопросов пресс‑конференция закончилась, и люди потянулись к лестнице, к тротуару и машинам.

Братья Мейсон ушли, не сказав мне ни слова.

Бромли подошла ко мне и сообщила, что наши обязательства друг перед другом исчерпаны: деньги перечислены, публичное заявление сделано.

— Приятно было иметь с вами дело, — сказала она.

— И вам – всего хорошего, — ответил я.

Этот обмен репликами оставил меня в лёгком недоумении.

Я подошёл к Стиксу — хотел узнать, как он собирается использовать только что снятое видео.

— Первый заход — на «Си‑Эн‑Эн», — сказал он. — Думаю, Джейку Тэпперу это понравится.

— Отлично, — сказал я. — Я уже был у него в эфире. Могу связаться, если