Брайан Гарфилд - Кто следующий?

Двое коммандос Орра скользнули по направлению к машине, освещавшей полосу, на которую садился самолет. Если в машине находился водитель, они должны были подождать. Если же он был снаружи, они получили приказ установить на машину «пищалку». Предполагалось, что он выйдет из машины, чтобы встретить Бен Крима и перенести багаж.

В машине, вероятно, сидел Ренальдо или Корби. У него должно было находиться одно из этих устройств — магнитофон с передатчиком, — которое предназначалось, чтобы донести до американцев еще одну серию указаний — куда доставить «вашингтонскую семерку».

Дело Бена Крима состояло в том, чтобы человеку Стурки доложить «из первых рук» о прибытии семерки в Женеву и забрать магнитофон-передатчик, потом полететь назад в Эль-Джамилю, оставить «Каталину», доехать до Алжира, купить билет до Мадрида, Парижа или Берлина, где он подключит передатчик к еще одному маленькому банальному часовому механизму, с тем чтобы Бен Крим был на полпути обратно в Алжир, когда эта штука пошлет на весь мир сообщение.

Лайма лишь слегка интересовало содержание этих указаний. В любом случае, когда Бен Крим полетит обратно в Эль-Джамилю, он будет задержан, и люди Джильямса проанализируют ленту.

Тем временем на машине установят источник сигнала, и Лайм будет следовать за Корби или Ренальдо в логово Стурки. Это должно было сработать. Впервые он почувствовал это — спокойную уверенность, что Стурка у него в руках.

В ночной тишине самолет сделал великолепную «бочку», заходя на посадку, и остановился в сотне футов от ждущих его огней машины. Фары погасли. Кто-то вышел из машины и пошел к самолету, и Бенъюсеф Бен Крим вылез из слабоосвещенной кабины навстречу курьеру. Глядя в бинокль «Марк Системз», Лайм увидел, как в сумерках тихо проплыли две тени.

Встреча была короткой. Света оказалось достаточно, чтобы разглядеть силуэты, и Лайм был совершенно уверен, что встречал Бен Крима Сезар Ренальдо. Не такой большой, как Корби, и не такой худой, как сам Стурка.

«Интересно, — подумал он, — а если бы это был Стурка? Арестовать его на месте и отыскать остальных? Или, имея его в своих руках, дать ему уйти, чтобы он мог привести тебя назад, к ним?» Ренальдо не интересовал Лайма, он даст ему уйти; Лайму не нужен был Ренальдо как таковой. Но если бы это был Стурка?

Ренальдо сел обратно в машину, завел ее, включил фары, сделал небольшую дугу, огибая самолет, проехал почти милю и остановился, чтобы сделать разворот. Сквозь прозрачный воздух ровной пустыни ее огни мерцали, как звезды. Бен Крим забрался в самолет, и пилот запустил один мотор. Сильно притормаживая одним колесом, он развернул неуклюжую машину на участке размером в ее собственную длину. Самолет остановился на мгновение, когда заговорил второй мотор, затем он поехал, пробивая темноту узкими лучами своих фонарей и мигая красными боковыми огнями на концах крыльев.

Лайм смотрел на то место, где раньше стояла машина Ренальдо, и его мозг снова напряженно работал. «Машина, — подумал он. — Не джип и не «Лендровер». Машина. Один из старых «Мерседес-седанов», конечно же. Горбатый и круглый».

Итак, их берлога находится на дороге или возле нее. Не в голой пустыне. Это подтверждало еще одно предположение.

Лайм смотрел, как самолет скрывается из виду, а машина удаляется по дороге в пустыню, на северо-восток. Он похлопал Орра по плечу и сказал:

— О'кей, давай двигаться.

— Мы поедем за ним? Я имею в виду, он увидит наши фары. Становится слишком темно, чтобы двигаться без огней.

— Нет нужды следовать за ним, — ответил Лайм.

— Потому что на нем «пищалка»?

— Потому что я знаю, куда он едет.

Они дошли до «Лендровера», и Лайм включил скремблер.

— Джильямс?

— Да, сэр.

— Достаньте мне караван.

— Что?

Это было одним из преимуществ, которое получаешь, имея в распоряжении неограниченное количество долларов и людей.

Верблюжьи караваны являются тысячелетней традицией в Северной Африке. Это более, чем способ перевозок, — это образ жизни, цель и средство одновременно. Каждый караван насчитывает от дюжины до двух сотен верблюдов и делает в год один поход, но это поход продолжительностью в целый год: он начинается где-нибудь по течению Нигера. С грузом шкур, соли, сушеного мяса и ремесленных изделий они медленно движутся на север, торгуют по дороге грузом и верблюдами и через шесть месяцев достигают Атласских гор, где забирают новый груз промышленных товаров, фиников, керосина, пороха, после чего поворачивают назад и возвращаются. Караван — это дом: в караване рождаешься и живешь, в караване же и умираешь.

Обычно в этих местах всегда кочевал какой-нибудь караван. Отсюда было недалеко до северной конечной точки. Независимо от того, по какому пути они пришли с юга, все они сходятся там, где идет цепочка городков у подножия гор к югу от Алжира. Для Джильямса не оказалось сложным делом обнаружить один из них к западу от Туггурта и оплатить его услуги. Все можно купить или хотя бы нанять.

После вызова Лайма караван шел менее двух часов. В то же время маленький конвой Лайма, состоящий из «Лендровера» и грузовика, отправился в пустыню на рандеву с ним.

То, что Ренальдо был в обычном автомобиле, точно указало Лайму место, где они скрывались. Из вади шла только одна пригодная дорога. Она же вела на северо-восток до старого форта иностранного легиона в Дзиуа, а затем поворачивала точно на восток и тянулась девяносто миль по пересеченной местности до Туггурта и главной дороге на Бискру.

Старый форт все еще использовали как штаб-квартиру местной администрации. Но, как и в каждой полностью оборудованной крепости, там одно время была цепочка сторожевых дотов, расположенных на расстоянии однодневного перехода друг от друга. В тридцати милях южнее Дзиуа находился небольшой дот, заброшенный со второй мировой войны. Пару раз в пятидесятых Лайм посещал это место и находил очевидные доказательства того, что кто-то пользовался им: бандитские группы или партизаны из ФНО. Предположительно, Стурка до сих пор использовал его как опорный пункт. Сооружение имело высоту порядка двухсот футов, являлось прекрасной позицией для наблюдения или обстрела — и находилось в нескольких сотнях футов от дороги. Это было идеальное место для содержания Фэрли — к нему невозможно было приблизиться незамеченным.

Американские самолеты и вертолеты с личным составом приземлились в Туггурте, в шестидесяти милях от дота, и должны были быть готовы к тому времени, когда Лайм присоединится к каравану. Там был врач, несколько литров крови третьей группы с отрицательным резусом, десятки снайперов, связистов и множество различных приспособлений. Лайм собирался использовать скорость и огневую мощь. Он не мог прокрасться внутрь крепости Стурки украдкой или исподтишка.

Риск был громаден: риск в отношении Фэрли. В случае провала Лайму могли предъявить обвинение в преступной ошибке и найти способ упрятать его подальше на весь остаток жизни, если вообще позволят ему остаться в живых. Но любые действия влекли за собой риск. Он мог оставить в покое Стурку и наблюдать, что случится после освобождения и отправки в надежное убежище «вашингтонской семерки». Однако не существовало способа заставить Стурку сдержать слово и освободить Фэрли; таким образом, риск был одинаково высок. В некотором отношении атаковать казалось предпочтительнее, поскольку люди, находящиеся со Стуркой, не являлись профессионалами; они не были натренированы убивать не задумываясь, и единственное, о чем ему действительно следовало беспокоиться, — это как удержать Стурку подальше от Фэрли, пока он не сможет до него добраться. У остальных отсутствовало инстинктивное сознание того, что надо делать, и при их замешательстве у него был хороший шанс прорваться.

«Лендровер» подпрыгивал на кочках и выбоинах, фары отбрасывали вокруг пятна света; Лайм крепко вжался в сиденье, яростно курил и начал потеть.

СРЕДА, 19 ЯНВАРЯ

4:15, северо-африканское время.

Она лежала в лодке, скользящей по спокойному озеру. Голубое небо, мягкое теплое солнце, стеклянная гладь воды и слабое течение, легко несущее лодку. Больше ничего не было, стояла тишина. Она не поднимала головы, чтобы осмотреться, но знала, что озеро впадает в глубокий туннель, и рано или поздно лодка скользнет в него и тихо унесет ее в теплую темноту.

— …Пегги. Эй.

— М-м.

— Давай живей. Мне что, шлепнуть тебя по щеке?

— Хорошо, хорошо. — Теперь она проснулась, отбросила в сторону одеяло. — Который час?

— Чуть больше четырех.

— Четыре утра?

— Что-то неладное с этим боровом. Тебе следует взглянуть на него.

Эти слова мгновенно привели ее в чувство.

— Что с ним случилось? — Она протянула руку к чадре и халату.