Смерть в вишневой «девятке» - Николай Иванович Леонов

Дядя Миша так и стоял, глядя наверх. Пауза повисла в воздухе, и Гуров почти физически ощутил неловкость. Остальные тоже притихли, кое-кто старательно прятал взгляд, у кого-то на лице застыла вежливая улыбка — все лучше так, чем реагировать честно. «Приперлись, твою мать, — раздраженно подумал Гуров. — Зачем? Для чего мы тут?»

— Что молчишь? — спросила Диана у мужа.

— Да вот, смотрю и понимаю, что ремонт нужен. Натяжной потолок больше заказывать не буду, ну его.

Все присутствующие, включая Гурова, автоматически посмотрели вверх.

— Ребят, ну чего вы? — веселым голосом спросила Маша. — Диана, тост отличный. Дядя Миша, давай уже, среагируй как-нибудь.

Дядя Миша вымученно улыбнулся.

— Твое здоровье, дядя Миша! — произнесла Маша, шагнула к продюсеру и как-то по-детски взяла за руку. Все с облегчением подняли свои бокалы. Не отпуская руки дяди Миши, Маша выпила шампанского и потянула носом воздух.

— Пахнет шашлыками? Или мне кажется?

— Виктор, что там с мясом? — вскинулся дядя Миша.

— Жду сигнала, — ответил Виктор. — Все готово, босс.

— Тогда тащи уже, мать твою! — весело прогремел продюсер. — Какие, к черту, сигналы? Остынет же все.

— Через минуту все будет, — пообещал Виктор и скрылся за дверью, через которую недавно зашли хозяин дома с супругой.

Виктор не обманул — прошло буквально несколько минут, и на столиках появились подносы с красиво разложенными кусками шашлыка, тронутыми черными подпалинами. К шашлыку прилагались свежайшие овощи и толстые пшеничные лепешки, разрезанные на большие ломти. Разноцветные болгарские перцы, огромные розовые помидоры и нарезанные лодочками огурцы теснились вокруг огромного количества зелени, искрящейся водяными брызгами. Воздух наполнил знакомый аромат, напоминающий о чем-то давно прошедшем, но безумно приятном.

Гости расселись за одним столиком и, как ни странно, сумели разместиться так, чтобы никто никому не мешал. Виктор наполнял тарелки, скрупулезно исполняя желания каждого. Алексей и Алла, к примеру, затребовали только шашлык, отказавшись от остального. Помощник режиссера Александр, который провел в уборной немного больше времени, чем ожидалось, тоже был тут и собирался попробовать все и помногу. Его киношный начальник Ефим Бурчак, забыв про тарелку, с удовольствием тыкал вилкой в общее блюдо, а потом ел прямо с этой вилки, подставляя под нее ладонь, чтобы не закапать штаны.

— Лева? — Маша вопросительно взглянула на мужа, указывая на мясо.

— Попозже.

— Я бы не рискнул откладывать, — с набитым ртом сказал Бурчак. — Это не шашлык — это что-то невероятное! Мне уже мало, а я даже не все съел.

С большого ломтика помидора, который он собирался положить себе в рот, сорвалась на стол большая капля воды. Недолго думая, Бурчак собрал ее кусочком лепешки и съел этот кусочек. Маша протянула ему бумажную салфетку, которую режиссер тут же спрятал в карман.

Сам Гуров так и не мог расслабиться. Просто… не получалось. Он ощущал внутреннюю тревогу и не знал, к чему готовиться дальше. Он не мог настроиться на отдых, не мог раскусить дядю Мишу и не понимал, как себя вести дальше. Все здесь было чужим, и как ни пытался настроиться Гуров на данный сабантуй, все равно все казалось ему каким-то спектаклем, причем плохим, наспех слепленным, но со скрытым смыслом. Спич Дианы в честь мужа воспринимался не как поздравление, а как вынужденная и временная капитуляция, но с явным посылом, адресованным всем, кто поднимает бокалы: все не так хорошо, как вам кажется. Дураку понятно, что в семье дяди Миши не все гладко, но зачем выносить это из кулуаров в ярко освещенный зал? Ну выпила, ну бывает. Диана, кстати, к угощению даже не притронулась. После того как Виктор накрыл на стол, она уселась на диван и пребывала там в одиночестве. В ее руке невесть как снова оказался бокал с шампанским. Но дядя Миша не обращал на нее никакого внимания. Он сидел рядом с остальными, угощался шашлыком, подливал гостям спиртное. На красном лице выступил пот, хотя в помещении было совсем не жарко благодаря работающему кондиционеру.

Гуров уже не раз ловил на себе его внимательный взгляд, но так и не мог угадать его намерения, однако был уверен в том, что его пригласили не просто так. И скоро его догадка получила подтверждение. Дядя Миша вынул из кармана пачку сигарет и выразительно посмотрел на Гурова.

— Покурим, Лев Иванович?

Алексей с интересом посмотрел на Гурова. Его дядя Миша курить не позвал.

— Покурим, — согласился Гуров.

Он вышел из-за стола и пошел к балкону, на ходу вынимая из кармана свои сигареты. Дядя Миша знает его имя. Как интересно.

— Витюш, включи музыку, — попросил он помощника. — А то чего вам в тишине-то сидеть…

Музыка и вправду уже давно умолкла. Виктор кивнул и снова куда-то убрался. Гуров окинул взглядом стол с гостями. Маша увлеченно разговаривала с Александром, а неожиданно посвежевший Бурчак тоже внимательно ее слушал и машинально кивал. Алла и Алексей были заняты своими айфонами. Отлично. Значит, временное отсутствие одного человека все переживут легко и безболезненно.

А вот Дианы на диванчике уже не было. Когда и куда она ушла, никто, кажется, и не заметил. Однако это никого не волновало, включая ее мужа, ради которого все здесь и собрались.

Закурили на ходу, едва ступив на балкон. Дядя Миша сел в одно из плетеных кресел.

— Падайте, Лев Иванович, — пригласил он Гурова последовать его примеру. — Будем любоваться на закат. Он тут у меня исключительно прекрасный. Специально к соседям ходил, чтобы сравнить вид из окна в эту сторону. Ни у кого ничего похожего.

Гуров и посмотрел. На самом деле солнце уже исчезло за горизонтом, оставив после себя непонятного цвета широкую полосу в небе. То ли розовато-сиреневого, то ли фиолетового оттенка. Это и закатом было сложно назвать, но зрелище все равно впечатляло.

Гуров сел. Дядя Миша наклонился и выудил из-под столика чугунную пепельницу в форме ежика. Окурки предполагалось тушить в той ее части, где должна была находиться ежиная спинка, но сама она отсутствовала.

— Надо же, — искренне изумился Гуров, глядя на пепельницу. — Какой раритет. Помню, помню этих ежиков. Давно таких не видел. Думал, их больше не изготавливают. Или это старая вещь?

— Старая, как и я, — с удовольствием произнес дядя Миша. — Люди сейчас бездумно расстаются со старыми вещами, а зря. Кое-что вполне еще в порядке. Пепельница эта еще в одной коммуналке на кухне стояла, а я в той коммуналке вырос. Когда съезжал, то с радостью украл ее оттуда. А вот эти кресла я приобрел с рук у одного военного пенсионера, а он их, в свою очередь, привез из Италии