Человек-тень - Хелен Филдс

прекрасна наша планета. Когда я была ребенком, мои родители как-то свозили меня в Большой каньон. Мне тогда было, наверное, лет десять, и мне подарили мой самый первый фотоаппарат. Я тогда мнила себя фотохудожником и делала только черно-белые снимки. Мои родители взяли тот из них, который нравился мне больше всего, увеличили его, вставили в рамку и повесили в моей комнате. И пока я взрослела, я засыпала, глядя на это фото. И, боже мой, как же я жалею о том, что сделала его нецветным. Ведь это мое единственное воспоминание о Большом каньоне. Это чертово черно-белое фото. Большой каньон – это одно из самых красивых мест на Земле, а я не помню, как он выглядит в цвете. Это парадокс, достойный отражения в каком-нибудь стихотворении, вы не находите?

– А мне бы недоставало блеска шерсти моего рыжего сеттера, когда на него падает свет, – отозвался Барда.

Конни рассмеялась:

– Великолепный образ. А как его зовут?

– Таппервер. Кличку ему выбрала наша четырехлетняя дочь – мы позволили ей это сделать это, и это была ошибка. Тогда название этого магазина посуды было ее любимым словом. Но обещание есть обещание. Чем больше мы уговаривали дочку выбрать какую-нибудь другую кличку, более подходящую для собаки, тем больше она упрямилась.

– О боже, значит, вам приходится гоняться за рыжим сеттером по парку, крича «Таппервер»? Никогда не слышала ничего более занятного.

– Сейчас мне удается бывать дома и видеть пса и моих детей не так часто, как хотелось бы. – Голос Барды зазвучал тише.

– Почему?

– Ну, сами понимаете, такова жизнь.

– Вздор! Жизнь может помешать тебе поиграть в гольф, или навестить твою родню со стороны супруга, или сходить к хиропрактику, но твоя семья – это и есть твоя жизнь. Что может мешать общению с ней?

Инспектор пожал плечами:

– У моей жены сейчас роман. Она честно мне все рассказала. Не делала никаких попыток скрыть от меня свою связь, за что я ей благодарен. Я рассудил, что будет легче не докучать ей моим присутствием, пока она пытается уразуметь, чего хочет.

Конни и глазом не моргнула:

– Вы все еще любите ее?

– Думаю, да.

– А вам известно, с кем у нее роман?

– Да, с одним из сотрудников отдела специальных расследований. Так что ситуация довольно щекотливая. Возможно, именно поэтому все и были так рады, когда меня спровадили сюда.

– Черт возьми, Барда! – Конни присвистнула. – А вы, случайно, не прячете гнев за своим безупречным поведением?

– Никакого гнева. По-видимому, я не удовлетворял потребности жены, она ясно давала мне это понять, так что чего еще я мог ожидать? Я должен признать, что часть вины лежит и на мне.

– С такими вещами надо быть осторожным, – заметила Конни. – Беря на себя вину за решения другого человека, ты позволяешь ему оправдать свое отклонение от норм морали, причем без всяких сдержек и противовесов. Вы хотите вот так просто отпустить жене все ее грехи?

– Вы не знаете ее и не знаете меня.

Конни посмотрела на инспектора. Его шея была напряжена, руки крепко стискивали руль.

– Простите, это было грубо. Я вообще-то никогда не бываю грубым. Надеюсь, вы сможете…

– Перестаньте, – перебила инспектора Конни; она говорила так тихо, что ее голос едва-едва перекрывал гудение двигателя. – Это я должна просить у вас прощения. Давайте на сегодня покончим с признаниями личного плана, хорошо?

У Барды зазвонил телефон. Он включил громкую связь.

– Сэр, нас донимают СМИ с просьбой дать комментарий. Не знаю, как утекла информация, но они знают о нашей пропавшей женщине, и им известно, кто она и кто ее родные.

– Черт! – пробормотала Конни.

– И мужу Элспит только что позвонили и потребовали пять миллионов купюрами по пятьдесят фунтов. У нас есть сорок восемь часов. На записи слышен голос Элспит Данвуди, говорящий: «Пожалуйста, помогите». Уже подтверждено, что голос принадлежит ей. Ее свекор был поставлен в известность. Мы работаем над тем, чтобы проследить, откуда был произведен звонок, и держим под контролем выплату выкупа.

– Отлично, – сказал Барда, отключившись. – Что ж, значит, вам не придется напрягаться. Похоже, у нас уже есть все, что нам необходимо.

– За исключением Элспит, – пробормотала Конни. – Какова ваша статистика касательно случаев похищения, схожих с этим? Каковы шансы вернуть ее живой?

– В среднем в Соединенном Королевстве регистрируется от пятидесяти до восьмидесяти случаев похищения людей в год. В большинстве полиции удается найти людей живыми.

– А сколько бывает неудач?

– Немного. В основном жертвы похищений погибают, когда мы выходим на похитителя. Он начинает паниковать и решает, что будет проще не оставлять свидетеля, который мог бы его опознать.

– Бедная Элспит, – вздохнула Конни. – Надеюсь, она этого не знает.

– Мы сделаем все, что в наших силах, – сказал Барда. – То, что похититель связался с ее мужем, это хороший знак. Я настроен оптимистично и надеюсь, что мы вернем ее родным целой и невредимой.

– Я рада, что вы настроены оптимистично, но очень сомневаюсь, что так же настроена и Элспит, где бы она сейчас ни была.

Глава 4

– Выходи за меня замуж, – сказал мужчина.

Элспит Данвуди изо всех сил старалась сдержать рвоту. Еда, которой он кормил ее, была несвежей. Ее организм все никак не мог избавиться от химикатов, с помощью которых похититель усыпил ее на подъездной дороге, ведущей к дому ее подруги. С тех пор Элспит переходила из одной фазы кошмара в другую, и каждая из них проезжалась по ней, как скорый поезд, мчащийся на всех парах. Сейчас женщина переживала фазу оцепенения и тошноты. По какой-то причине ее разум отказывался постигать то, что перед ней, опустившись на одно колено, стоял незнакомый мужчина и протягивал ей коробочку с кольцом. Элспит отвернулась и сотряслась от рвотного позыва, чуть было не выблевав ломтик сыра и несколько сухих крекеров, из которых состоял ее обед. Мужчина, похоже, этого даже не заметил.

– Выходи за меня замуж, – повторил он.

Элспит вгляделась в кольцо. Его золотой ободок потускнел, камень потерял блеск и казался серым и сиротливо зажатым в худосочных золотых лапках.

Она подняла руку и пошевелила пальцами, показывая мужчине кольцо, уже надетое на один из них.

– Я могу это исправить, – сказал он и взял с пола пузырек жидкого мыла.

Он щедро налил мыла на ладонь Элспит и намазал им ее безымянный палец. Ее двадцатичетырехкаратные обручальное и помолвочное кольца легко соскользнули, предав свою хозяйку. Мужчина быстро вытер руку Элспит полотенцем и надел на ее палец свое собственное кольцо. Ей хотелось блевануть на это