При попытке выйти замуж - Малышева Анна Жановна

— Умник! — Василий послал Огурцову воздушный поцелуй. — Нам надо его с поличным взять. Давай, родной, оговорим подробности операции…

…Через полчаса Огурцов звонил по телефону шефу. Он был бледен, руки дрожали, но роль свою он сыграл неплохо, даже натурально:

— Алло. Это я. У нас неприятности. Евгений… да, охранник, сломал ногу. Плохо сломал, со смещением. Не знаю, говорит, с лестницы свалился. И Кирилл его увез в больничку и категорически отказывается возвращаться туда один. Не знаю! Ну, такие вот пуганые, других-то нет… Нет, выбраться они не выберутся, но и без еды-питья долго не протянут… Вот, я собрался поехать, но… Да, дело в том, что у меня тоже проблемы. Нет, нет. Касается моих прошлых дел. Нет, служебное расследование. Дело одно закрыл, хотя не следовало бы. Да. Меня пасут. Еще вчера заметил и через ребят выяснил — что, почему… Точно, за то дело, которое закрыл. Что, что! Взятку будут шить. Да.

Он помолчал, послушал и опять быстро заговорил:

— Нет, я ничего не предлагаю. Наоборот, я не могу придумать, как теперь быть. Да, да, деньги по идее должны прийти завтра… А как? Не-ет, вам я этого не предлагаю, но… Кого же я найду, когда за мной… У меня надежных людей нет… Думаю, не сложно. Там всего и делов-то — вывести их под дулом пистолета из дома и отвезти в лесок подальше. Сами поедете? Не советовал бы. Да, делать нечего.

Огурцов повесил трубку.

— Молодец, — похвалил Василий. — А чья это дача?

— Его, — ответил Огурцов.

— На него и записана?

— Нет, записана на его тетку. Он осторожный человек.

— Неужели ты всерьез надеешься, что он туда поедет? — спросил полковник Зайцев, только что появившийся в кабинете. — Ведь главным в его гениальной комбинации было как раз то, что никто из заложников его не видел.

— Поедет, — вяло сказал Огурцов. — Загримируется и поедет. Ему сложнее будет разбираться с одиннадцатью трупами, когда они все перемрут от голода и жажды. Вот и вяжите его с поличным.

— А кто будет получать деньги? — спросил Зайцев.

— Деньги будет получать не он, а подставное лицо. — Огурцов усмехнулся. — Вот с кем вы намучаетесь. Редкая гнида. Поляк литовского происхождения. Счет открыт на его имя. Кстати, шеф сегодня ждет его звонка.

Зайцев понимающе кивнул и пошел к себе — звонить прибалтийским коллегам, просить, умолять, договариваться. На долю Василия выпала задача посложнее — уговорить недавних пленников барака вернуться в место их заточения. Внутренний голос подсказывал ему, что услышать однозначное «да, когда ехать, начальник?» он может только от Коли Бабкина. Но ошибся. Маша Зуб не просто согласилась, но и несказанно обрадовалась предложению. Когда Василий позвонил Зубам, она взяла трубку и засыпала его вопросами:

— Уже всех поймали? А на суд можно будет прийти? Ой, как интересно!

— Почти всех, — сдержанно ответил Василий. — Остался самый главный злодей. Но без вас мы не сможем доказать его вину.

— Все, что угодно! — пообещала Маша.

— Задание сложное, — осторожно начал Василий.

— Ух! — Машу просто распирали восторженные чувства.

— Нам необходимо, чтобы вы все на полдня собрались в той самой даче, где вас держали…

— Ой, вот здорово! — перебила его Маша. — Повидаемся, воздухом подышим. Правда, Паша?

Пал Палыч что-то протестующе закричал в глубине квартиры, но быстро стих, и Василий от души порадовался, что начал переговоры не с ним, а с его очаровательной супругой.

Илья Дмитриевич Гинзбург тоже вызвался помочь:

— Было бы черной неблагодарностью отказать вам, после того как вы нас спасли. Конечно, можете на нас с Таней рассчитывать.

Зато Максимов отказался наотрез.

— Об этом не может быть и речи! — визгливо вопил он в телефонную трубку. — Я и так чуть живой, мне плохо, у меня одышка!

Бросив трубку, Василий требовательно уставился на Гошу:

— Что делать?

— Найди похожего жиртреста с красной рожей и подсунь вместо Максимова. Вряд ли наш любимый шеф знает каждого в лицо. А скорее всего вообще не знает, — беспечно посоветовал Гоша.

— Тогда зачем мы всех сгоняем в кучку? — обрадовался Василий. — Наймем маленькую актерскую труппу и разыграем спектакль с трогательным названием: «Мамочка, нас похитили!»

— Не перебарщивай, — погрозил пальцем Гоша. — Твой покойный живодер мог достаточно подробно описывать пленников, докладывая, как продвигаются переговоры по вымоганию денег.

Василий вздохнул и набрал номер кузнецовского офиса:

— Хочу пригласить вас завтра на дачу. — С женой, разумеется. Компания хорошая — Тропины, Гинзбурги, Зубы и так далее.

Кузнецов помрачнел:

— Не хотелось бы. Я бы еще ничего, а вот Виолетта… Она до сих пор в себя прийти не может.

— Поймите, Игорь Владимирович… — заныл Василий.

— Все понимаю. Попробую. Позвоню вам вечером.

Василий по крохам собирал команду заложников, был то покладист, то напорист, то грозен, но Александр Максимов и Виолетта Кузнецова не сдались и ехать на дачу категорически отказались. В результате роль Виолетты была поручена симпатичной лейтенантке из Управления по борьбе с экономическими преступлениями, а Максимова взялся сыграть приятель Леонида по Школе-студии МХАТа. Он работал в каком-то богом забытом маленьком театре и даже там почти не получал ролей, так что предложение сыграть «нового русского» воспринял как подарок судьбы.

— Гамлет отдыхает! — радовался он. — Вот роль так роль, предел мечтаний!

Леонид с некоторой тревогой наблюдал за артистом, когда тот сосредоточенно выписывал «концепцию образа» Максимова.

— Только не переиграй, — просил он. — Я думаю, что твоя роль вообще может быть без слов. Так, сидишь в углу, страдаешь.

— Без слов я уже в театре настрадался, — сердито возражал актер. — С меня достаточно. Нет уж — играть так играть.

…В маленькой кухоньке, где расположились оперативники и заложники, было жарко и пахло мятой. Василий давал участникам операции последние наставления:

— Вы смертельно устали, думаете только о том, как бы выбраться отсюда. Как можно меньше разговоров, чем тише вы будете себя вести, тем лучше. Появиться он может в любой момент — час назад ему позвонил его сообщник из Прибалтики и сообщил, что деньги получены, так что держать вас здесь дальше не имеет никакого смысла. Прямо сейчас вы спуститесь в подвал и затихнете.

— Вы уверены, что он приедет нас отпускать, а не убивать? — на всякий случай уточнил Гинзбург.

— Абсолютно уверен! — затряс головой Василий. — Он — не убийца, а просто предприимчивый человек, это во-первых. Он и стрелять-то не умеет — это во-вторых. И, в-третьих, подобная кровавая акция лишена всякого смысла. И, наконец, Колю Бабкина мы вооружили, так что вы не так уж и беззащитны. Ну, удачи!

Просидеть в подвале бывшим заложникам пришлось до вечера. И, если в первый час все были напряжены, взволнованы и вздрагивали от каждого шороха, то (так уж устроен человек) постепенно расслабились, отвлеклись и стали вести себя так же, как и раньше, когда запоры на дверях были не бутафорскими, а самыми что ни на есть настоящими.

Мужчины уселись играть в преферанс, женщины затеяли дискуссию по поводу конкурса красоты, показанного по телевизору вчера вечером.

— Королева красоты! — негодовала Наталья Тропина. — Только детей пугать. Рожа тупая, сама плоская, ноги кривые.

— Зато она намного выше человеческого роста, — вступилась за победительницу конкурса красоты Маша Зуб. — Так, на глазок, метра два с половиной.

— Зря вы, — Люда Максимова укоризненно покачала головой. — Польза от этих конкурсов огромная. Я вот смотрю и думаю каждый раз: какая же я красавица!

— А я! Я-то и вообще! — скромно заметила Наталья.

— Ты-то — конечно, — засмеялась Маша. — Ты — вне конкурса.

— Вот именно, что вне конкурса, — опять завелась Нататья. — В конкурсе принимают участие такие крокодилы, как вчера.

— Крокодилки, — поправила Люда. — Или кроко-дилицы. Как правильно?

— Правильно их вообще туда не подпускать на пушечный выстрел. А то у людей все ориентиры сбиваются, — опять завелась Нататья. — Им показывают черт-те что и говорят: вот как выглядит красота.