Презерватив для убийства - Андрей Воробьев

— Чего водочку не пьешь, Витюша? Боишься, что попадется бутылка с твоего завода?

Михин поднял голову. Он не заметил, как в зал вошел Стаценко и неторопливо направился к его столику.

— Добрый день, — Михин постарался кивнуть так, как обычно, не поднимая головы, кивает начальник при виде опоздавшего подчиненного.

На широком и морщинистом лице Стаценко появилась удивленная гримаса. Сибиряка удивил даже не тон Михина, а то, что тот почти не удивился его появлению.

— Какой ты, Витек, сердитый сегодня. Ну, не хочешь водочки, я выпью за тебя. Человек!.. Для начала сто грамм «Абсолюта» и пельменей. Я только горячим закусываю. И настоящих пельменей, а не вареных кошачьих яиц.

Потом Стаценко вынул «беломорину» (Михин знал, что сибиряк настолько любит этот сорт, что курил его даже на приеме во дворце Белосельских-Белозерских), затянулся и выпустил густое облако прямо в лицо Виталию Самуиловичу.

— А знаешь, Витюша, будь в здешнем меню настоящие кошачьи яйца, я бы их точно для тебя бы приказал сварить. Чтобы ты ими давился и думал: «Нельзя делать подлянки своим друзьям».

— Своим друзьям я подлянок не делаю, — с упором на первое слово сказал Михин.

— Стоп. Кто же у тебя друзья? Ларечники, которые твоей водкой торгуют? Или партнеры, благодаря которым ты смог хоть одну бутылку выпустить?

— Обо всех проблемах моего цеха я буду говорить только с исполнительным директором «Транскросса» Глебом Игоревичем Неврюковым! — отчеканил Михин, удивляясь: как ему так удается?

Официант подал водку. Стаценко на две трети опорожнил рюмку и продолжил:

— Нет, мужик, ты не верти. Скажи, я, Денис, ну, этот Неврюков — тебе друзья, или сортирная бумажка: попользовался и выбросил?

— Неврюков и Денис, пожалуй, друзья, — как можно наглее ответил Михин. — Я с кем попало не дружу.

— Значит, сука, у друзей за спиной крысятничать можно?! «Бабки» гнать в свой карман — это пожалуйста. А потом, не друзья, а г… на палочке? Не, ты не верти, ты тут отвечай, падла! — орал, распаляясь, Стаценко. — Тебя недавно три мужика в твоем кабинете от-трахали, понравилась, да, палочка-выручалочка? Сейчас еще одну от меня получишь!

— Сядьте, Александр Дмитриевич, — сказал Михин. — Не надо портить вечер.

— Нет, это ты у меня сейчас, зараза, на ж… сядешь! — продолжал орать Стаценко. — Я таких, как ты, говнюков в жизни больше обломал, чем у тебя волос на мудях.

С этими словами Стаценко встал из-за стола, отшвырнув ногой стул. Михин отскочил на шаг. Потная рука нашарила во внутреннем кармане рукоять пистолета, и он вынул его, снимая с предохранителя.

Для Стаценко вид оружия в руках человека, которого он презирал, оказался последней каплей.

— Да ты, мразь, на десантного офицера со «стволом»?! Да я сейчас тебя за яйца к табуретке прибью.

И он сделал еще один шаг вперед. На долю секунды, страх, нет, скорее сомнение, посетили душу Стаценко: он знал, что зажигалки делают в виде западных моделей, но никак не в форме отечественного ПСМ. Да и газовики такие есть вряд ли. Тогда…

Но он уже сделал следующий шаг.

— Стреля-я-ять буду! — взвизгнул Михин и, еще не докончив визга, нажал на спусковой крючок. При этом Виталий Самуилович смотрел прямо в лицо Стаценко, и ему показалось, будто он с размаха вогнал своему противнику в глаз раскаленное копье. Пуля вошла в мозг почти без препятствий. Сибиряк застыл на месте и медленно поехал вниз.

Хотя ПСМ самый маленький советский пистолет, но дело было сделано с первого же выстрела. Акционер «Транскросса» отправился в мир иной, даже не успев выругать себя за последнюю ошибку в жизни.

Что же касается Михина, то тот так и стоял с пистолетом возле стола. Все триста грамм поглощенного виски тотчас вылетели из башки. И Виталий Самуилович, глядя на труп недавнего собеседника, размышлял о том: как же его угораздило оказаться на месте убийства, понимая при этом: убийца — он сам.

* * *

Неврюков был скорее удивлен, чем рассержен, удивительной историей, произошедшей с ним. Он был приглашен в ресторан, но его не пускали.

Когда машина исполнительного директора «Транскросса» свернула на дорожку, ведущую к ресторану, шлагбаум был опущен. Охранник, дежуривший рядом, сказал, что сегодня в «Сосновую дюну» допускают лишь по особому списку. И если он там есть, то проблем не будет.

В списке, судя по всему очень коротком, действительно оказался Глеб Игоревич. Но Невраков. Неврюков убеждал охранника, что речь идет об опечатке. Тот извинялся, доброжелательно улыбался, один раз даже почему-то перешел на английский, но шлагбаум не поднимал. Он куда-то названивал, но там было занято.

Наконец, раздраженный Неврюков достал свою «трубу». В этот момент его мучитель наконец-то дозвонился и радостно крикнул гостю:

— Проезжайте!

Путь был открыт, и через полторы минуты Глеб Игоревич был уже перед «Сосновой дюной».

Каким-то особым чутьем, свойственным, в том числе и тем, кто сделал трудную карьеру, Неврюков еще с крыльца понял, что в заведении что-то неладно. Он прошел по коридору (вокруг никого не было) вошел в зал и увидел там лишь двоих людей. Оба были близкие знакомые Глеба Игоревича, но даже в кошмарном сне он не представлял, что увидит их в таком положении.

У стола в луже крови лежал Стаценко. А над ним возвышался Михин с пистолетом в руке.

«Как я мог сомневаться, дурак? — пронеслось в голове у Неврюкова. — Но как Денис смог вычислить эту сволочь?! Вот кто погубил Даутова. Лишь бы он не догадался, что у меня во внутреннем кармане пиджака».

В принципе, догадаться, что у Глеба Игоревича во внутреннем кармане пиджака, было не трудно. Исполнительный директор не заметил, как сунул туда руку. Но Михин, только что первый раз в жизни убивший человека, смотрел на своего старого партнера, хлопая глазами как филин, вытащенный мальчишками из-под кучи хвороста. Поэтому оба держателя акций просто стояли друг напротив друга, обмениваясь взглядами.

У Михина мелькнула мысль, что надо бы крикнуть Неврюкову: «Стаценко сам напал на меня!», чтобы заручиться свидетелем, когда приедет милиция. Но тут выпитое виски опять ударило ему в голову, и Витек решил припугнуть Неврюкова: «Буду перед ним унижаться! Он же сам хочет овладеть “Транскроссом”. Поставлю-ка его, козла, сразу на место».

— Как же вы так, Виталий Самуилович? — наконец произнес Неврюков.

— А крысятничать по-крупному тоже нехорошо. Кто хотел все себе загрести?! — крикнул Витек.

Последние слова окончательно вывели Неврюкова из транса. Он наконец-то вынул руку из кармана, и Виталий Самуилович увидел, какой сюрприз подготовил компаньон.

Пока Неврюков снимал пистолет с предохранителя,